АТАКА Европа впереди и позади Европа. Выбрасывай себя из глубины окопа На гребень полосы, где два огня секутся, И боже упаси сробеть и оглянуться. Война, солдат, она и есть война: Чуть-чуть замешкался — хана. «Весна, весна! Лучей поток…» Весна, весна! Лучей поток, Снега уже растаяли, И дует тёплый ветерок Со стороны Италии В лицо бойцам и в рядовом И в генеральском чине. И всё по той же в основном Лирической причине: Весна идёт! Вблизи — вдали Со стороны рассвета. Идут по небу журавли, А по земле Победа. «Неужто ошибся волшебник слепой…» Неужто ошибся волшебник слепой И юг поменял на север: Мечта обещала: Дунай голубой, А правда сказала: серый. Над берегом — город, над городом — крест, Латунный комарик над бездной. И город не город, а каменный лес, Один бурелом железный. «Небо без пожаров, рядом — горы…» Небо без пожаров, рядом — горы, Переулков хитрый переплёт, Приальпийский, знаменитый город, Вальсом очарованный народ. Только ты рождён был под Ростовом, А вот я в Боброве был влюблён. Прилетал бы чаще к нам почтовый Голубь наш, товарищ почтальон. «Дворец за оградой готическим шпилем…» Дворец за оградой готическим шпилем Вонзается в небо на сером рассвете. Здесь принцы когда-то австрийские жили И пенились шлейфы принцесс на паркете. Так было когда-то. И вот в сорок пятом Сюда заглянул старшина с автоматом. Не очень парадный, не очень вельможный. — И нам здесь, пожалуй, устроиться можно, — Сказал. А как только про это сказал он, Простынные ветры промчались по залам… Патрульная служба не как боевая, А почта по-прежнему всё полевая. ГОЛОС ВО СНЕ «А яблонька, Коля, уже зацвела, Что ты посадил на рассвете, Когда на войну я тебя собрала, Она доросла до повети. Как солнце закатится, станет темно, За выгоном ветер проснётся, Она подойдёт, постучится в окно. Не ты ли вернулся, сдаётся». «Снежинки кружатся доверчиво, мерно…» Снежинки кружатся доверчиво, мерно, Должно быть, над Гжацком, над Курском, наверно. Над лесом, над полем — просторно и свейно. Кружатся, кружатся снежинки над Веной, Садятся на башни, на крыши, на плацы, На кепи французу, за ворот британцу, На плечи, на шляпы тирольцу и венцу, А русскому прямо — на память, на сердце. А в сердце солдатском, как солнце в оконце, Родная с ведёрком стоит у колодца И смотрит, и смотрит за горы Карпаты. И нет у любви материнской заката. «Под Веной лес. Там синь озёр…»
Под Веной лес. Там синь озёр И тень, и солнце там. Он с давних пор сбегает с гор К дунайским берегам. А по легенде, по молве, Бродил сам Штраус тут И звуки брал в листве, в траве, Как ягоду берут. И щебет птиц, и всплески вод Его наполнили. И вот — Смычка полёт! Рассветный вальс Доносит звуки эти В ладонях памяти до нас Из прошлого столетья. «Уезжал с ребятами…» Уезжал с ребятами, Выхожу один. Завершалась ратная Служба, гражданин. Никого на станции, Редкие столбы. Десять вёрст — дистанция До родной избы. Вот я на пороге. Мамины уста. Тыщи вёрст дороги, Как одна верста. КОРШЕВО Моё родное русское село. Я в нём родился всем чертям назло И в нём возрос. Оно всего превыше Я из него пешком однажды вышел, А дальше подхватили поезда. Мой взгляд — оттуда, а душа — туда. «В нашей иль в другой какой округе…» В нашей иль в другой какой округе Мало стариков, одни старухи. В сумерки идут — идут, не жалуются. Так их вдовья жизнь и продолжается. Стариков не видеть им седыми, Старики погибли молодыми. «А девчата цветут. Ну да что им, девчатам…» А девчата цветут. Ну да что им, девчатам. Их любовь не открыта еще, не почата, Их любовь, как река по весне, прибывает. — Тётя Катя, споём? — и она подпевает. — Тётя Катя, пойми… — и в смешном нетерпенье Все секреты свои отдают на храненье. Отдают. И совсем невдомёк озорницам, Что ей тоже, ей тоже ночами не спится. Ночи длинные, вдовьи, бессонные ночи. Их одной не согреть и не сделать короче. Даже годы бессильны, бессильна усталость. Ведь в душе ещё много улыбки осталось И тепла одинокого бабьего лета. Но кому это нужно? Не надо об этом. |
