Были утки. Чернели овраги,
Проносились, играя, стрижи,
Шелестели рулоны бумаги
И ложились на лес чертежи.
Пахло тесом в бревенчатом доме,
В окнах пенился белый поток,
Наклонялся французский геометр
Над неконченным планом фортов.
По соседству с порогом веселым
Стукотня топоров и пила.
Разбежались по рвам частоколы
И траншея в траве поползла.
В хриплый говор вечерних дозоров
Через узкие щели бойниц
Входят куперовские озера
Плеском листьев и шорохом птиц.
Пуля свистнула вкось рикошетом,
По-французски ругнулся капрал,
На бегу разбирали мушкеты,
Бросив карты спешили на вал.
Приступ шел по следам готовален,
Парень в красном валился в окоп,
Офицерскую перевязь рвали
На повязки для хмурых стрелков.
Там, где циркуль чертил полукружья,
Где линейка прорезала лес,
Длинноствольные фыркали ружья,
И таился в кустах ирокез.
Там теперь только тусклые даты,
Только яркий по склонам газон,
Только отблеск хрустальных закатов
Над притихшим простором озер.
Чтобы ты свои мысли узнала
По порогам и по камышу,
Я тебе от бобровых завалов,
От фортов приозерных пишу.
1961. «Мосты», 1962, № 9
