1961 «...Ступень восходит за ступенью…» ...Ступень восходит за ступенью, Пролеты лестниц высоки. Кто б молодежь учил терпенью, Когда б не мы, не старики! 1962(?) Старому другу Ну вот, мы и встретимся снова, Вдвоем посидим у стола, Обдумаем век наш суровый, Превратные наши дела. Что ж, старое сердце не вынешь, Никак не починишь его... Мы вместе выходим на финиш, И вроде бы — все ничего. И все же, как надобно смертным, Еще раз проверим, дружок,— Горит ли огонь беззаветный, Который в нас Ленин зажег? 1958 СОЛДАТЫ «Солдаты мы иль не солдаты?..» Солдаты мы иль не солдаты? Чего там думать и гадать: Нам званье выдали когда-то — У нас его не отобрать. Я с вами в заревах жестоких От Риги и до малых скал, На западе и на востоке Четыре года воевал. 1949 Солдаты 1. «В тридцать втором году, в начале мая…» В тридцать втором году, в начале мая, Под знаменем военного труда, Мы приняли Присягу, понимая, Что присягаем — раз и навсегда. И жили мы вне лжи и подозренья, И друг на друга не бросали тень — И с той поры глядим с неодобреньем На тех, кто присягает каждый день. 2. «Нас так учили, что бока помяты…» Нас так учили, что бока помяты, И все же мы — не глина и не воск: На фронте проверяются солдаты, А не в тылу — среди конвойных войск. И все, что было где-то и когда-то, — Пиши об этом или не пиши... Двойная жизнь поэта и солдата Не терпит раздвоения души. 3. «Сто раз глядели мы в глаза беды…» Сто раз глядели мы в глаза беды И дожили до лучших дней. И, в общем, Легко понять, что на судьбу не ропщем, Как бы сухими выйдя из воды. Но есть у всех, кто верит в наше братство, Свой корпус, и дивизия, и полк, Где мы должны по-прежнему сражаться И жизнь окончить, выполняя долг. 1964
Поэзия Ее характер понимали слабо Там, где судили ночи напролет, — Но есть у нас простая мудрость Штаба, Который дальше фронта не пошлет. И вот в теплушке к месту назначенья Ее везут без всякого клейма В тот бой, куда с Народным Ополченьем Она давно торопится сама. 1964 Ленинград Весна идет, и ночь идет к рассвету. Мы всё теперь узнали на века: И цену хлеба — если хлеба нету, И цену жизни — если смерть близка. И деревень обугленные трубы, И мирный луг, где выжжена трава, И схватки рукопашные, и трупы В снегах противотанкового рва. Но так владело мужество сердцами, Что стало ясно: Он не будет взят. Пусть дни бегут, и санки с мертвецами В недобрый час по Невскому скользят. Людское горе — кто его измерит Под бомбами, среди полночной тьмы? И многие, наверно, не поверят, Что было так, как рассказали мы. Но Ленинград стоит, к победе кличет, И все слова бессильны и пусты, Чтобы потомкам передать величье Его непобедимой красоты. И люди шли, чтоб за него сражаться... Тот, кто не трус, кто честен был и смел,— Уже бессмертен. Слава Ленинградцам! Честь — их девиз. Бессмертье — их удел. 1942 «Напиши мне, дорогая…» Напиши мне, дорогая, Что-то стало не до сна. Не хочу, чтобы другая, А хочу, чтоб ты одна. Помню: шли мы возле смерти По равнине снеговой, А вернулись — на конверте Я увидел почерк твой. Руки только что держали Лакированный приклад, Под обстрелом не дрожали, А берут письмо — дрожат. Я тебе писать не буду, Как в атаку шли друзья, Потому что вам оттуда Все равно понять нельзя. Вот вернемся, как ни странно, И расскажем всё подряд. А пока — хвалиться рано, Как солдаты говорят. Напиши, чтоб хоть минуту Ты была передо мной. Не хочу сказать кому-то, А хочу тебе одной: Хуже смерти в нашем деле, Если вдруг придет тоска, Словно нету три недели Ни завертки табака. Так под Колпином, в блокаде, Друг ударил по плечу: «Мох закурим?» — Бога ради, Даже вспомнить не хочу. А метели, завывая, Заметают снежный путь... Где ты, почта полевая, Принесешь ли что-нибудь? |
