А в то же время отец Руффо, Оресте Титта, год тому назад приютивший у себя в доме Бенедетти и по-родственному заботившийся о нем, собственному сыну отказывает в праве на занятия пением. Поступление его в консерваторию он считает блажью, из мастерской его не отпускает и устраивает ему скандалы чуть ли не каждый раз, когда юноше надо отлучиться на занятия в Санта Чечилия. Долго выдерживать создавшееся положение невозможно. Развязка наступает через какие-нибудь полгода. Руффо навсегда расстается с консерваторией, не успев даже перейти на второй курс! Затем, поступив к частному преподавателю, он делает сразу огромные успехи. Но через два месяца уроки прекращаются: Руффо не смог заработать столько, сколько нужно было, чтобы рассчитаться с педагогом. Вот условия, в которых проходят годы учения одного из величайших вокалистов-актеров своего времени. Труден и безрадостен этот период ученичества. Скорее даже не ученичества, а напряженной борьбы за право считаться учеником. И юноша принимает отчаянное решение. Он уедет в Милан, чтобы там немного поучиться и... дебютировать на сцене.
В Милане — встреча с Лелио Казини, хорошим педагогом приятным человеком, и два-три месяца успешных занятий ним. Вот и все. Весь багаж приобретенных знаний, все артистическое вооружение, с которым двадцатилетний Руффо ступает на театральную сцену. С этого момента для него начинается новая жизнь. Жизнь, которую можно назвать романом о голосе, о том что этому голосу сопутствовало, о том, то происходило в связи с ним и вокруг него.
Первая сценическая площадка, на которую артистом выходит Титта Руффо — театр Костанци в Риме, тот самый театр Костанци, где он, шестнадцатилетний, четыре года назад был впервые потрясен музыкой. Несомненно, в факте этого выступления есть нечто героическое. Без общего образования, без каких бы то ни было сценических навыков, он выступает партии Герольда в «Лоэнгрине», — сложной вагнеровской опере, узыка которой непривычна для его неискушенного слуха, выступает первый раз с оркестром. Мало того, что он в первый раз на сценической площадке, он впервые поет загримированный, поет в театральном, обязывающем к особой пластике костюме. Между тем, рядом с ним нет тщательно подготовившего го учителя, нет друга-музыканта, нет человека, заботливо поверившего этот его грим и костюм, нет режиссера, который помог бы ему добрым советом. Ничего этого нет. Он, как неопытный пловец, упавший в бушующий океан, всецело предоставлен самому себе. Надеяться ему не на кого. Но он не теряет присутствия духа и внимательно проверяет свое состояние. Он чувствует, что его раздражает приклеенная борода, ему кажется, что она создает помеху для подачи голоса. И тогда он, прохаживаясь по сцене, умно и сосредоточенно, совсем как бывалый вокалист, производит ртом ряд движений, четко артикулируя слова. Ему уже исполнилось двадцать, но он очень худощав, выглядит совсем мальчишкой и как актер (в роли Герольда) не внушает большого доверия. К тому же говорит он в жизни негромко, каким-то высоким невзрослым голосом. Но когда он открывает рот на сцене — в зал несется голос в полном смысле слова феноменальный, несется лавина звука, несется баритон такой удивительной красоты и такой редкой мощи, что он способен заполнить собой любое самое большое театральное помещение. И на первом же спектакле публика, впервые услышав звучание этого голоса, приветствует его бурными аплодисментами. А когда через пять представлений в партии Тельрамунда появляется Оресте Бенедетти, он не может надивиться не только силе и великолепию голоса Руффо, но и тому, как смело и уверенно держится на сцене этот юноша, вчерашний рабочий кузнечной мастерской, два года назад не подозревавший о существовании своего голоса и молча не спускавший с поющего Бенедетти восторженно расширенных глаз.
Семнадцать раз подряд выступает Титта Руффо в партии Герольда в римском театре Костанци. (Кстати, в первый и поздний раз в партии, хотя и ответственной, но партии второго плана.) Теперь одно приглашение почти сразу следует за другим. Он поет то в одном городе, то в другом, то в больших театрах, то в маленьких. Выступления его, как это принято в отношении к начинающему певцу, оплачиваются ничтожными суммами, но приглашают его всегда на исполнение главных баритоновых партий. Маршруты его гастролей разнообразны. После Рима — Ливорно и Пиза, и большое турне по югу Италии — по Калабрии и Сицилии. Он поет в Катанцаро и Катании, в Ачиреале й Сиракузах и, наконец, в Салерно. Затем снова на севере: Парма, Болонья, Падуя, Феррара, Генуя. А там он уже переплывает океан и поет в Латинской Америке, в республике Чили, в городе Сант-Яго. Возвратившись на родину, он снова приглашен в театр родного города Пизы, а оттуда едет в Сиенну, Палермо, Венецию. Вот примерный перечень городов, которые объездил Титта Руффо в первые два года артистической деятельности. А вот и перечень опер, в которых он за это же время исполнил все ведущие баритоновые партии: «Лючия», «Трубадур», «Риголетто», «Сила судьбы», «Богема», «Бал-маскарад», «Рюи-Блаз», «Джоконда», Фауст», «Травиата», «Эрнани», «Африканка», «Отелло», «Тоска». Это кажется невероятным. Попутно он еще разучил и выступил в Катании в ответственнейшей партии Христа в оратории дона Лоренцо Перози «Воскрешение Лазаря» и в Венеции, по просьбе тамошнего композитора Гина, выучил и исполнил ведущую партию Люцифера в новой опере композитора-венецианца. В общем — калейдоскоп городов, ролей, новых лиц: артистов, музыкантов, деятелей искусства, театральных агентов и антрепренеров. Если принять во внимание, что все это пережито, разучено и исполнено в течение двух с половиной лет, с весны 1898 года по осень 1900,— то нетрудно представить себе, какой напряженной, насыщенной и нелегкой была жизнь молодого певца с самого первого дня его появления на сцене.
Да, он пользуется успехом повсюду, независимо от того, кто его партнеры. Даже в труппе, состоящей из превосходных вокалистов, голос этого дебютанта сразу же и на всех производит неотразимое впечатление. Очень уж захватывает его могучая звуковая волна, очень уж этот голос выразителен и бесподобен по тембру. Но от шумного успеха, восторженных аплодисментов, требовательных оваций не начинает — как это бывает в большинстве случаев — сладостно кружиться голова у молодого Руффо. О нет! С первых дней появления на сцене вся жизнь его подчинена строжайшей дисциплине. Во всех гастрольных поездках, в разных городах, где каждого с успехом выступающего на сцене молодого певца, да еще певца с таким удивительным голосом, ждет множество соблазнов, он ведет самый примерный, можно даже сказать, аскетический образ жизни. Он сам пишет, что жизнь его проходила между номером в гостинице и театральной уборной, между репетициями, занятиями и всяческими упражнениями. В виде отдыха от напряженного труда он позволял себе только выходить на прогулки, чтобы осмотреть окрестности, достопримечательности и памятники искусства тех городов, куда он попадал в своих артистических странствиях. Встречаясь с людьми, он сближался почти исключительно с теми, от общения с которыми мог расшириться его кругозор, с теми, с кем можно было вести интересные для него беседы об искусстве, с теми, наконец, от кого он мог чему-нибудь научиться или услышать дельный совет. И так будет всегда и повсюду. Особенно на первых порах его сценической жизни. Так проходят дни, месяцы, годы. Проходит и пора первой молодости. Проходит без веселой суеты, без мимолетных увлечений. Сурово, озабоченно, целеустремленно. И даже яркое и глубоко значительное событие в личной жизни не отвлекает его никуда в сторону от избранного пути, а как бы само вписывается в страницы жизни, посвященные исполнительскому подвигу. Чарующая женщина и артистка тончайшей культуры, выгравшая такую огромную роль в жизни молодого Руффо — сама превосходная певица и незаурядный человек, деятельно устремлена к духовному самоусовершенствованию и горит высокой любовью к искусству.
Идут дни, месяцы, годы. Мелькают новые города, новые страны, новые люди. Входят в репертуар новые роли, выковываются новые вокальные образы. Каждый раз решаются новые творческие задачи, и каждый год певец-актер выходит на незнакомые сценические площадки в разных театрах мира. Отовсюду он возвращается на родину с победой, но победа достается подчас дорогой ценой. Горит душа от нервного напряжения, затрачены тонны энергии и духовных сил. В 1902 году он в Каире и Буэнос-Айресе; в 1903 — в лондонском Ковент-Гардене и в Ла Скала в Милане; в 1904 — в Одессе и Петербурге; в 1907 — в лиссабонском С. Карлосе, в 1908 — в Мадриде и Монте-Карло. Поет он в Южной Америке и в Северной — в Чикаго, Нью-Йорке, Рио-де-Жанейро. Поет на знаменитых сценах театров Колон и Метрополитен. Одни вокальные образы сменяют другие: их все больше и больше. Среди них те, в которые он уже не раз перевоплощался, те, излюбленные, которые будут сопровождать его всю жизнь, и множество новых. И среди этих новых — образы героев, вошедших в золотой фонд оперной драматургии, и героев, лишь на мгновение появляющихся на театральных сценах и принимающих реальные формы только от соприкосновения с животворящим талантом того или иного исполнителя.
