— Идиот! — не выдержал Саша, — как можно было забыть! Что же теперь делать, не могу же я встретиться сразу с тремя? Как я буду с ними объясняться, что я скажу? Боже мой! Ну, идиот.

Саша натянул джинсы, свитер и вышел на улицу. День был прохладный, с субботой не сравнить. Он сел в машину, включил зажигание и остановился. Он только сейчас подумал, а куда он едет? Машина тронулась с места и поехала, куда фары глядят. В Саше проснулся дикий интерес ко всем достопримечательностям Москвы.

Он весь день ездил по музеям, выставкам, посмотрел все архитектурные памятники. Домой вернулся в одиннадцатом часу вечера. Ужинать он не стал, только выпил кефир и съел бутерброд с колбасой. Он кое-как добрел до кровати и, не расстилая постель, не раздеваясь, упал и сразу провалился в бездну сна.

Саша приоткрыл тяжелые веки, было уже светло. Будильник молчал и показывал… показывал десять часов. Проспал! — мелькнуло в голове у Саши. Он, не умываясь, выскочил на улицу. Сел в машину, но она, как назло, не заводилась. Возиться с ней было некогда, и Саша побежал на остановку трамвая. Пока он ждал трамвай, вспомнил вчерашний букет. Оказывается, у него вчера был день рождения, а он и забыл совсем. Наконец подошел полупустой трамвай. Саша быстро забежал в него и сел на красное сиденье. У него в голове вертелись различные фразы оправдания, которые он придумывал для предстоящей встречи с тремя девушками… похожими на Кэт. А вдруг Кэт в Москве, она такая, что может приехать в любой момент. Этого еще не хватало! Мысли зудящим роем одолевали мозг журналиста. Ему жутко хотелось спать, глаза закрывались сами собой.

Но вот и «долгожданные» пять часов.

Саша спустился по лестнице фойе телецентра и вышел на улицу. Приискало солнце. Где-то справа Саша заметил приближавшуюся к нему фигуру. Точно! Так и есть. Это была Лена. Саша, сделав вид, что не видит ее, повернул налево, слева приближалась девушка в сером свитере, Аня. Саша, прибавив скорости, пошел прямо. Он шел, ускоряя и ускоряя шаг, но площадь, как назло, была бесконечна. Он услышал, что за ним гонятся. Оглянувшись, он увидел бегущих за ним Анну, Лену, Ольгу и… Кэт. «Боже, ее еще не хватало!» Саша пустился бежать. Пот градом катился со лба и заливал глаза. Саша чувствовал себя марафонщиком, которому нельзя ни на минуту остановиться. Он оглянулся и сквозь мокрые от пота ресницы ему показалось, что за ним гонится целая армия Лен, целая армия Ань, Оль и Катарин. И все они были похожи друг на друга, и сливались в единую массу, окружали его со всех сторон. Они бежали, махали руками и кричали: «Отдай билет! Дай билет!» Какой билет он им должен был дать, Саша и сам не знал: «Наверное, они хотят все пойти со мной в кино! Но у меня нет билетов в кино. Нет!»

— У меня нет билета! — в ужасе перед надвигавшейся на него тучей девушек закричал Саша и… открыл глаза. Над ним стоял кондуктор трамвая.

— Тогда заплатите штраф!

Месяц пролетел в Москве незаметно. Но, несмотря на то, что это был целый месяц, я, не взирая на уколы совести, не смог прочитать ничего из Татьяниного, кроме этой тетрадки. Затянула рутина и мешала, читая, сопереживать и чувствовать. Но впереди был почти трехнедельный отдых в Сочи, и это вселяло надежду.

Прилетев туда и прекрасно устроившись, я, чтобы успеть к 10 сентября, установил себе жесткие правила и график прочтения рукописи. Но… Только там я осознал, начиная читать последнюю тетрадь, что что-то незримое, что-то «между строк» ускользает от моего сознания. И я опять еще раз внимательно перечитал все ранее прочитанные рукописи, благо они были уже в ноутбуке. И только после этого, уже в самом конце отдыха взялся за пятую тетрадь. Я ее читал, но сердце билось ровно… Мне думалось: так хорошо в жизни не бывает. Любовь. Опять любовь… Девичьи слезы и надежды. Мое сердце билось ровно, может, потому, что я давно не испытывал тех чувств, которые испытывали герои рукописи. Может, потому, что со мной давно не происходило чуда? Сердце словно чего-то ждало, как птица ждет порыва ветра, чтоб взмыть ввысь и отдать себя вольным небесам. Душа словно была во сне, в неком оцепенении.

Пытался вернуть необходимый настрой для дальнейшего чтения. Пытался занять себя тем, что любил всегда и чем мог сейчас отвлечь себя — фотографировал… то, что недавно было для меня красивым и волнующим… закаты, рассветы, парящих над штормом чаек… искал то, что вернет в мою жизнь гармонию и повод душе выйти из оцепенения… искал изо дня в день, а лето неумолимо бежало к концу.

Однажды вечером, когда до моего отъезда уже оставалось три дня, солнце в очередной раз клонилось к горизонту, окрашивая весь мир в теплые краски заката, пенные гребни волн, на короткие мгновенья оказываясь в вечерних лучах, вспыхивали розовым огнем — факелами, над простором моря мирно кружили чайки, весь мир затихающего дня был наполнен гармонией и красотой, нежностью, которая постепенно заполняла мою душу, я сидел на берегу и думал о том, что, возможно, смогу закончить начатую работу над рукописью до отлета. Я размышлял и тут увидел глаза, глаза девушки, вышедшей невдалеке от меня на берег. Как на таком расстоянии я мог видеть ее глаза? Оставим эти размышления, я их видел, и это главное. Как показалось мне тогда, глаза были у нее немного грустные… Сохраняя возникшее неожиданно ощущение, что плохое отступает, я не удержался, и подошел поближе.

Черные брови, густые волосы, темными потоками спадающие по спине… В этот миг девушка чему-то улыбнулась, глядя в горизонт, и я на секунду увидел белоснежную улыбку… «В таких влюбляются с первого взгляда и на всю жизнь…» — почему-то вдруг подумалось мне. Что-то знакомое было в ее осанке, в ее стати. Стать… Княжна… Княжна Мери, Бэла. И я мгновенно вспомнил все, что было два года назад и о чем думал месяц назад в Тамани… Казалось, сердце захотело неожиданно вырваться из моей груди. И от чего-то вдруг стало больно душе… сердце сжалось и словно взглянуло в пропасть. Пропасть… падение… гибель… Почему такие мысли пришли в голову при взгляде на нее? Не потому ли, что ради чувств, рождаемых женщиной, мы готовы всю жизнь без остатка отдать этому всепожирающему пламени… Не потому ли, что многие войны, дуэли происходили из-за женщин. Когда чувства не находят ответа, то душа летит и летит в пропасть, не достигая дна, и постепенно вместе с ней уходит жизнь, не находя того, ради чего она и существует.

Я ее вспомнил. Вспомнил, что тогда оставалось до отлета три дня, и сейчас три… Как тут не поверишь в мистику или в то, что наши мысли, наши мечты меняют реальность. Я смотрел на нее и думал о том, что она часть этого прекрасного мира, часть этого заката, часть этого спокойного вечера.

Мой взгляд, скользя по мягким изгибам ее тела, как будто рождал звуки музыки у меня внутри. Необъяснимые вибрации наполнили мою грудь и, поднявшись вверх, казалось, остановили мое дыхание. Глаза невольно наполнились влагой. Я стряхнул это оцепенение и нехотя отвел взгляд, будто он был постыден. Перевел дыхание, но, как только мои мысли возвращались к ее образу, мое дыхание опять как будто замирало. Неожиданно для себя, словно понимая, что этот вечер уходит и его не вернуть, я достал фотоаппарат и сделал несколько снимков этой девушки.

Потом она ушла. Я не решился, подойдя, нарушить тонкое равновесие гармонии происходящего. А послезавтра я улетал. Я твердо решил, что завтра подойду и познакомлюсь.

А назавтра был шторм и осенний дождь, дождь как в тропиках, целый день. И по пляжу бродил один я, распугивая одиноких чаек, пытавшихся найти себе пропитание в пене волн, бьющих в берег. Она не пришла.

А в конце дня был мой прощальный вечер в Сочи. Было ужасно грустно. Сочинский рай погружался в осень. Все друзья разъехались, новые еще не завелись. На море начался шторм. Я заказал столик в прибрежном баре и отметил свой отъезд в одиночестве. Случайных сотрапезников не признаю, а тем более хотел проститься с летом так, чтобы никто и ничто мне не мешало. Я пил виски, думал о рукописи и об этой девушке. И от этих мыслей становилось еще грустнее, печальнее… В таких ситуациях хочется поговорить, а не с кем… А хочется… и я стал слать СМСки в Москву, новым друзьям по Сочи, потом старым… а потом и единственному своему другу. Вначале о том, потом о сем. А потом: