Та ли эта героиня Лена или нет, годами ль раньше эти события истории Антолы или вообще это разные люди… я оставлю эти размышления при себе… пусть каждый решит сам. Меня в этот момент интересовала действительность.

Был слякотный, солнечный день. Один из таких дней, какие обычно бывают ранней весной. Меня зовут Лена. Мне уже 16 лет. Именно этой ранней весной, я, как это обычно бывает у многих, влюбилась. Влюбилась не просто так, как все, а, можно сказать, с первого взгляда. А влюбилась я в ведущего одной известной телевизионной программы, Александра Надеждина. Еще фамилия-то какая! Полностью импонирует моему чувству. Короче говоря, я совсем обалдела — не пропускаю ни одной его передачи, не теряю ни одного взгляда в кинокамеру. И постоянно, от сознания, что идет прямой эфир, мною овладевает желание позвонить или прийти туда, в ту студию, где идет съемка. Ведь он сейчас во время передачи сидит там, сидит так же, как я вот сейчас в этом кресле, и так же хочет спать, но он сидит и не спит, а развлекает меня. И, может быть, все прошло бы постепенно, если бы однажды на вечере в МГИМО, куда я попала по милости моей подружки, я не встретила ЕГО. Он окинул меня взором своих прекрасных глаз, дождался своего товарища и исчез, так же внезапно, как и появился. И с тех пор я потеряла покой окончательно. Хожу сама не своя, рисую портреты, пишу ему стихи, сочиняю песни о нем, и все впустую.

И вот в этот, как я уже говорила, слякотный, солнечный день, я стою недалеко от будки справочного бюро. Ну, наконец, я решилась! Разбежавшись для храбрости, смело подошла к будке и закричала так, будто кричу с одного берега реки на другой: «Дайте мне адрес Надеждина Александра!!! Я его двоюродная сестра, приехала в гости, потеряла адрес и не могу найти!» Эта заученная и постоянно повторяемая фраза вылетела из меня, как пуля из давно не стрелявшего ружья, и вонзилась в уши сидевшей в будке женщины. Она уставилась на меня как на что-то ужасное. Ее рука сама по себе, непроизвольно, потянулась к справочнику, а глаза смотрели на меня не отрываясь, так, будто бы я в любой момент, когда она отвернется, стукну ее чем-нибудь тяжелым по голове. Но все обошлось благополучно. К счастью, Надеждиных А. оказалось всего четверо. Я отправилась по ближайшему адресу.

Я шла быстрым шагом и почему-то была полностью уверена в том, что именно по этому адресу нужный абонент не проживает. Но все-таки шла. Лифт, конечно же, как это всегда бывает в экстренных случаях, не работал, и мне пришлось «дряпаться» на восьмой этаж в шестьдесят первую квартиру. Я долго и упорно звонила, пока за дверью наконец послышались лениво шаркающие шаги. Дверь открыла маленькая дряхлая старушонка. Увидев меня, она страшно обрадовалась, схватила за руки и втащила к себе в квартиру. Я, честно говоря, немного удивилась такому приему. Старушка хоть была и дряхленькая, но еще довольно бойкая. Стащив с меня пальто, усадила в жесткое старинное ободранное по своей старости кресло. Эта старуха, похожая на серенький мятый комочек, засуетилась по комнате, приговаривая: «А я вас давно жду! Как раз чай закипел, и вы пришли. Одну секундочку…» Она укатилась на кухню, это было понятно по звону посуды. Я ничего не поняла, но сидела молча и старалась сообразить, за кого меня здесь принимают. Окинув взглядом комнату, я увидела старомодный интерьер. На маленькой шифоньерке у окна стояла статуэтка Амура, с которой уже несколько лет не стирали пыль. В дальнем углу за кустиком пальмы, высоко раскинувшей свои ветви-веера, одинокий клавикорд. На маленьком старинном подобии сервантика стояли малюсенькие статуэтки из керамики, а между ними — фотография пожилого мужчины с черной ленточкой на уголке. На стене над диваном висели четыре фотографии совсем юных парней в военной форме, и все четыре с траурной лентой. Посреди комнаты стоял большой круглый толстоногий стол, накрытый белой застиранной скатертью. Над столом низко висел абажур. В комнате было сухо, тепло, как у камина, и пахло стариной.

Вот, наконец, вернулась старушка с огромным самоваром в руках. Она уговорила меня сесть за стол и стала рассказывать о своей жизни. Оказалось, что во время войны она потеряла четверых своих сыновей — Дмитрия, Николая, Александра и Алексея. А вот совсем недавно, неделю назад, скончался ее муж Михаил Митрофанович Надеждин. И к ней никто за эту неделю не пришел, не навестил. И эта бедная старушка, этот несчастный комочек, каждый день и каждый час грела самовар в надежде на какого-ни-будь гостя. И тут появилась я. Мне было неудобно уходить и просто-напросто жаль одинокую старую женщину, которой не с кем даже поговорить. Я посидела, поговорила, потеряла час времени, но не пожалела об этом, потому что серенькой старушке теперь есть что вспомнить и о чем подумать, и чему порадоваться. И у меня с этого момента в душе что-то переключилось. Я стала смотреть на чужое горе как бы с другой стороны. Не с внешней, как обычно, а с внутренней. Нужно постараться заглянуть в душу человека, особенно старого, не считать его разговоры нелепостью и сумасбродием, как это часто бывает, а дать человеку открыть тебе душу, выложить все, что наболело. Ведь иногда душе некому довериться и поэтому надо суметь помочь ей.

Вот с такими мыслями я ехала в автобусе, набитом битком людьми, едущими домой с работы. Вот наконец остановились, конечная. Я вышла в какой-то подозрительной местности. Дома прижались друг к дружке, нахохлились, кругом одни закоулки и подворотни. Даже немного страшно стало.

Уже постепенно стал спускаться вечер, и я стала немного замерзать. Как назло, именно в этом закоулке, в котором я шла, не было ни души. И я ускорила шаг, чтоб было не так страшно, и, стуча от озноба зубами, стала напевать себе под нос песенку. Так незаметно, я наконец дошла до нужного мне дома № 59. Дверь подъезда оказалась закрытой на код. Я очень долго перебирала цифры, пока наконец не нашла правильный набор «8.4.7.» Когда я открыла дверь, на меня пахнуло спертым воздухом, в котором были перемешаны запахи кошачьих и мышиных лежбищ и пригоревшего молока. В коридоре назойливо мигала лампочка, и жужжали счетчики. Все это действовало удручающе, и я не стала дожидаться лифта, а пошла пешком по грязной, исписанной по стенам разными гадостями лестнице. Добежав до третьего этажа, повернула направо. В коридоре стоял какой-то очень неприятный, весь пропитой тип и курил. На руке у него была наколка «Миша». Я старалась не обращать на него внимания и позвонила в дверь № 24. В ответ тишина. Я еще раз нажала на кнопку. Ответа снова не последовало. Когда протянула руку, чтобы позвонить в третий раз, меня прервал хриплый, басовитый и довольно неприятный голос.

— Тебе кого?

— А… Мне нужна квартира Надеждиных.

— Ну, я Надеждин, — отвечал бас в дыму курева.

— Вы?! — вдруг вырвалось у меня.

— Да, я! А что, девочка увлекается свободной любовью? Ну, проходи, я к твоим услугам.

Этот мрачный тип надвинулся на меня и дыхнул перегаром. Я не помня себя рванулась из сумрачного коридора. Даже не помню, как миновала три этажа, как дышала мерзкими запахами. Оказавшись на улице, с облегчением наполнила легкие свежим морозным воздухом. Я и не подозревала, что под такой прекрасной фамилией может проживать аморальный тип. Я направилась к остановке. Несколько раз чуть не упала, потому что лужи к вечеру подморозились и превратились в лед. Кое-как дошла до остановки, села в полупустой троллейбус. За окошком мелькали редкие прохожие, полурастаявший, подмороженный грязный снег уныло лежал на обочинах, через две остановки я вышла. Настроение у меня было испорчено, шла медленно, глядя себе под ноги. Где-то недалеко играла веселая музыка. Я абсолютно не знала, куда идти, и мне пришлось спросить первого встречного, где дом № 48, корпус 3. Мне указали в сторону звучавшей музыки. По мере моего приближения к дому музыка становилась все громче и громче. Я уже стала различать беспорядочные голоса. Наконец, я подошла к дому, возле которого собралась толпа старушек. Я зачем-то спросила у них, что здесь за веселье. Они очень весело и радостно ответили: «Это у Надеждиных свадьба!» И вдруг ни с того ни с сего заорали частушки. Честно говоря, когда услышала эти слова «Надеждины» и «свадьба» мне стало немного не по себе. Сразу представилась вся нелепость моего поступка. Зачем идти к человеку, который тебя абсолютно не знает и знать не хочет. Мало того, человек живет своей мирной жизнью, никого не трогает, спрашивается, зачем ты ему нужна? Подумав это, внезапно остановилась перед дверью нужной мне квартиры, за которой гремела музыка. У меня неприятно больно сжалось сердце, комок подкатился к горлу. Я уже было решила уйти, как вдруг дверь распахнулась и двое молодых людей, собиравшиеся выйти, увидев меня, остановились, их раскрасневшиеся лица засияли. Они подхватили меня под руки, затащили в квартиру, раздели, причесали и привели в комнату, где царило веселье.