Итак, Александр после очередного выездного трудового дня возвращается домой. Черные тучи заволокли небо так, что луны не было видно. Где-то вдалеке гремел гром. Вот-вот хлынет ливень. Рыжеволосые фонари освещают мокрое шоссе. Мимо проплывают яркие фары таких же поздних странников. Ноги словно свинцом налились, в голове какой-то тяжелый туман. Рука уже не держит руль, а просто лежит на нем, слегка его поворачивая. Лобовое стекло отразило гигантскую ветку молнии, разрезавшей черное небо на мелкие куски, когда Саша остановил «Жигули» возле подъезда своего дома. Он вылез из машины, привычным движением захлопнул дверцу, запер ее и, закинув сумку через плечо, направился к подъезду. Он уже нажал кнопку лифта, как вдруг его осенило! Он стоял перед раскрытым лифтом, уже сообразив, что он пришел не туда! Это уже не его дом… уже не его улица.

Из старинного уголка Москвы, из самого центра его сдуло ветром почти на окраину, на новую улицу, в новый микрорайон. Теперь он живет там, и ехать ему теперь нужно туда!.. Только сейчас он понял, как ему почему-то дорога эта улица, этот подъезд и эта высокая дверь, которая всегда терпеливо дожидалась его с работы и распахивалась перед ним, приглашая в уютную, пусть старую, пусть небольшую, пусть без особых удобств, но высокую, уютную квартиру. А теперь, когда у него своя собственная квартира, и он может приходить в нее, когда хочет, и делать в ней что хочет, он чувствует себя бездомным. Лифт беспощадно закрылся. В голове промелькнула мысль зайти и спросить, нет ли ему почты или… писем. Но только и всего, что промелькнула. Эта мысль тут же скрылась, когда Саша, взглянув на часы, понял, что все давно уже спят. Он нехотя вышел на улицу и остановился у машины. Достал сигарету, закурил. Мимо прошла парочка влюбленных, посмотрев на нашего несчастного, как на сумасшедшего, а может быть, они узнали в нем Александра Надеждина, завоевавшего симпатии зрителей. Стал накрапывать дождик, и это единственное, что заставило Сашу сесть за руль и поехать туда, куда его теперь меньше всего тянуло. А на асфальте возле подъезда осталась мокнуть под дождем недокуренная сигарета. А завтра после обеда на нее случайно наступит ничего не подозревающая о вчерашнем происшествии девушка и зайдет в подъезд, чтобы просто посидеть на третьем этаже, на подоконнике и посмотреть в окно на обратную сторону двора этого дома. Но это не важно.

Важно то, что Саша сейчас сидит в своей новой квартире и смотрит на смятые еще при переезде вещи, которые уже давно нужно было погладить, но все руки не доходили. А по подоконнику стучал обиженный дождь. Он был обижен за то, что люди не знали, что он последний этой осенью и что через недельку выпадет первый снег. И действительно, через неделю он выпал. Кто-то обрадовался ему, кто-то огорчился, вспомнив прошедшее лето, а кто-то равнодушно прошелся по нему, нарушив его девственность. Но, как всегда, зима простила это неразумному человеку. Первый снег стаял и выпал новый, уже более прочный и пушистый. А за ним выпадал еще и еще, пока зима наконец не вступила по-настоящему в свои права.

Приближался Новый год. Домой, на новую квартиру, Саша возвращался, как всегда, очень поздно. На работе была напряженная обстановка. Его творческая группа готовила предновогоднюю программу с участием многих известных личностей, начиная с ученых экономистов и кончая церковными деятелями.

Саша жил в новом месте, но продолжал заезжать за своей почтой, так как она продолжала приходить по старому адресу, и только после Нового года Саша мог подписаться по новому адресу.

Как обычно вечером, Александр пришел в старый дом за своей корреспонденцией. На двери под знакомым ему звонком еще висел наклеенный им когда-то лейкопластырь с надписью «НАДЕЖДИН», но провода этого звонка уже были обрезаны. Он подумал: содрать лейкопластырь или нет? Ладно, пусть повисит, может, кто-нибудь из потомков увидит и вспомнит бедного журналиста. Он постучал.

Дверь открыла уже привыкшая к его визитам соседка, женщина лет сорока восьми.

— А, Сашенька, сегодня вы что-то рано. Проходите, ваша почта уже ждет вас.

— Ага, спасибо большое. Скоро я избавлю вас от этих визитов.

— Ну что вы, я так рада, что вы заходите к нам. Может, чайку с нами попьете, мы как раз собрались пить чай.

— Нет, нет, спасибо, спешу.

— Все спешите, спешите куда-то. Не успеете оглянуться, как молодость пройдет. Жениться-то не собираешься еще?

— Да некогда все, Нина Федоровна. Ну ладно, побежал. С наступающим вас. До свидания.

— Спасибо, вас также, до свидания! Эх, хороший парень…

Шурик запихнул газеты в сумку, сбежал по лестнице, сел в машину и поехал домой. Дома он сразу же сел за работу, решив почитать газеты тогда, когда освободится, чтобы не забивать себе голову. Он сложил возле себя листы для печатания, вставил два из них в машинку, и работа закипела.

Никогда еще Саша не замечал за собой такой производительности труда. Голова и мозг работали отменно, пальцы словно порхали над машинкой. И всего за каких-то 4 часа работы он напечатал 42 листа. Это небывалый рекорд для Надеждина. Он, чувствуя усталость, но и удовлетворение от сделанного, сложил аккуратной стопочкой листы, поместил их в папку и плюхнулся на диван с облегчением.

Времени было уже половина первого ночи. Саша взял со стола газету, и из нее что-то выпало на пол. Александр нагнулся. Это было письмо. Сердце оборвалось, когда на конверте он прочитал имя «Лена». «Неужели это правда? Я уже и думать забыл, думал, все-таки розыгрыш, а тут на тебе! Господи, слава богу, хоть адрес написала». Такие мысли пронеслись в мозгу молодого человека. Он с нетерпением распечатал конверт. На этот раз он не увидел крупного почерка, рисунков и много листов. Его взгляду предстал один печатный лист, который был исписан не полностью. Письмо было напечатано четко и гладко и от него веяло каким-то холодком. Саша углубился в чтение.

«Здравствуйте, Саша!

Возможно, Вы меня уже забыли, а возможно, и не читали моего письма. Но все же я пишу Вам снова. В том письме я написала Вам, что больше не буду писать и мешать Вам жить спокойно. Но тогда я ошиблась. Я думала, что смогу сама выдержать тот камнепад любви, который обрушился на меня, но я оказалась гораздо слабее силы, посланной мне свыше. А сердце накопило неизлитую силу, чтобы переступить любую преграду на его пути. И я пишу. Пишу Вам вновь. Не требую, прошу ответить мне хоть что-нибудь. Обрадуйте хотя бы строчкой, хотя бы словом письма, написанного сердцем и посланного из души.

P.S. Теперь я Вам не напишу, что это глупо и наивно. Потому что, если человек любит, — это не наивно, а серьезно, если человек верит — это не глупо, а очень важно.

ЛЮБЛЮ, ВЕРЮ, НАДЕЮСЬ. Лена».

Судите сами, письмо написано так трогательно, столько в нем мольбы и надежды, что просто грех не написать ответ. Так же подумал и наш журналист. Он сел за машинку и решил написать письмо в том же тоне. Но листов бумаги больше не оказалось — он все исписал при своей плодотворной работе. Саша полез в ящик стола — там тоже было пусто. На столе лежал один-единственный подкладной лист, который он подкладывал, для того чтобы в чистовом листе не пробивались дырочки от букв. Этот лист был весь в дырочках и вмятинках, но выхода у Саши не было. Он хотел отправить письмо как можно скорее. Тем более, что послезавтра… Новый год. За заботами он совершенно забыл об этом. Он вставил этот страшный лист в машинку и задумался. Пальцы почему-то дрожали и попадали все время не на те клавиши.

«Здравствуйте, Лена!

Поздравляю Вас с Новым годом! Честно говоря, Вы меня обескуражили своей смелостью и шерлокхолмсовскими качествами профессионального сыщика. При этом Вы настолько скрытны и не оставляете никаких следов, что обратную связь с Вами наладить невозможно. Слава богу, что в последнем письме Вы указали свой адрес.

Я уведомляю Вас сим посланием, что больше не живу по старому адресу, поэтому Ваши письма просто пропадут, что я считаю несправедливым. Если Вы хотите со мной связаться напрямую, то позвоните по телефону, который я укажу в конце письма или сообщите Ваш телефон, я Вам позвоню.