Солдат молчал, видимо, форма вводила его в смятение.

Среди наших произошло какое-то шевеление, начали выходить танкисты, артиллеристы. Из водителей первым вышел пожилой мужик в замасленной форме.

– Я водить могу! – сказал он.

– А где служил? – поинтересовался я.

– Да в БАО баранку крутил. Техников-то летчики с собой увезли, кого смогли, а нам, значит, самим прорываться пришлось. Вот немчура-то нас и похватала на марше. А что делать, у нас на всех три винтовки, и все, да наган у командира!

– Ладно, как тебя по имени-отчеству? – спросил я у водителя.

– Сергей Петрович я, Савельев, – ответил он.

– Олег, на минуту! – Мы отошли, оставив пленных на попечение остальных, и я очень тихо сказал: – Во-первых, слишком быстро он ответил, во-вторых, по-канцелярски, в-третьих, ты сказал – ОФИЦЕРЫ, в-четвертых, сапоги. Не слишком ли много вопросов возникает?

– Мать! Язык мой – враг мой, – прошипел Олег. – Ладненько, авось пронесет, но надо бы поосторожней в выражениях. А что до ответившего. С сапогами вместе. Не рядовой он, зуб даю. Причем, судя по всему, из комсостава или политрук, тоже не из младших. Подпол или выше. Может, полковой комиссар, хрен его знает. Просто сныкался от врага, но вот с какой целью он это сделал? И от какого ВРАГА сныкался? Не бранденбурговец ли? – предположил он.

– А на хрена он нужен в колонне? Командиров и комиссаров выявлять? Колоть его надо, и срочно. Остальных по желанию – на волю или с нами. А потом посмотрим, кого сколько останется. Лучше дезертиры пусть сейчас свалят, чем в бою. Да и у того немца, без сознания, погоны не плоские, а из шнура, обратил внимание?

– Ну, в колонне диверс не нужен, а вот палиться перед кучей народа… Мог и промолчать. Хотя маловероятно. Но все равно, мутный он какой-то. С остальными, согласен, кто не захочет – пусть сам идет. Часть уже свалила, кстати. А на немца не глянул. Но раз офицер, пообщаемся, – добавил Олег со злорадной ухмылкой, – а рядовые… Танк от кишок товарищей отмоют, и в расход!

– Может, не будем резать? Разденем да к дереву привяжем, тут вроде волки да кабанчики бывают? – предложил я. – Просто они это будут делать! И вспомни про наших десантников и окруженцев, умиравших от голода.

– Волков подкормить, конечно, неплохо, – задумался Олег, – но… Надо, Федя, надо. А ну, как они освободиться смогут? И напоют своим, что тут куча русских шляется. Да еще и при танке… Сядет нам на загривок рота СС с парой «трешек» для усиления, что тогда?

В этот момент подошел Степан, доложил, что сортировка закончена, и предоставил результаты.

– Так, что имеем: танкистов шестеро, артиллеристов двое, водителей четверо, один в гражданке, авиаторов – двое, не считая водителя, сапер один, салага, видимо – молодой, и голова неровно выбрита, пехота – сорок два, милиционер один, ну, и этот «мутный» в придачу.

Часть народа смылась в другую сторону и при нападении, и при бегстве с дороги.

Ну, авиаторов с одним водителем пусть Сергей на будущее возьмет, может, что и придумают.

С танкистами и водителями, да и с пушкарями – вместе поговорим, но потом, сначала «мутный», потом немец, как очнется. Кстати, что с ним?

– Живой сей герой, – отрапортовал Док. – Побуцкали его немного, кто-то в приступе усердия приласкал по морде лица. Вот и имеем сотрясение мозгов. Отлежится – очнется. Только связать надо… На всякий случай. Ну, и закинуть его куда-нибудь, только укладывать лицом вниз – чтобы, если вырвет, не захлебнулся. Не то чтоб жаль фашиста, но на фига нам труп?

– Ясно. Рядовых пока в сторонку, и не давать разговаривать между собой – по одному проверять слова будем.

– Итого пятьдесят восемь с половиной человек. Неплохо, неплохо, – сказал Олег и добавил: – Правда, «мутный» меня смущает… Потому и с половиной, а не пятьдесят девять. Ну, танкеров мне под команду, сапера Степану, с остальными разберемся. Кто возьмет на себя пехоту? Водил по машинам. Авиаторов и артиллеристов прибережем. Вдруг пушку найдем или У-2 какой. Да и без самолета пригодятся. Не сейчас, так потом, когда выйдем. Будут нас с неба беречь. Вот куда мента? Без понятия… И что с «мутным» делать?

Однако сразу решение «мутной проблемы» было отложено на неопределенный срок.

После того как убрались мы подальше от места, где пленных освободили, и расположились на привал, решил я сходить в кусты, подумать над жизнью… Взял газетки кусочек и пошел. Сел, подумал хорошо, и тут глаз зацепился за какую-то непонятную кучу в кустах. Штаны натянул и пошел туда, посмотреть. Подошел, смотрю – мотоцикл немецкий с коляской. И два трупика рядом имеются. Один пристрелен аккуратно, у второго горло от уха и до уха перерезано. Пристреленный – раздет до белья, зарезанный – в форме. Немецкой. У мотоцикла – дырка в бензобаке. Оружия нет никакого.

«Блин, по ходу кто-то из наших порезвился?» – проскочила мысль. Пошел обратно на поляну, на пути Олега встретил.

– Пошли глянем, чего я нашел! – говорю ему.

Увидев мотоцикл, Олег сразу же позвал Саню, как разбирающегося в этой технике. И, когда тот подошел, спросил:

– Ну, как? Ремонтопригоден? Нам бы как дозорный самое то был бы.

– Мотоцикл вроде живой, шланг от карбюратора – в канистру вместо бензобака, канистру – между байком и люлькой, на подножку заднего пассажира, и привязать.

– А дырку заклепать не сможем? – поинтересовался Олег.

– Паять надо, – ответил я, – да и края загнутые, только выходное внутрь вправить и паять оба отверстия, так что если и брать – то со шлангом и проволокой, канистра – есть из колонны взятая, в которой керосин был.

Выслушав наше предложение, Серега сказал:

– По мотоциклу: пока паять нечем, надо болт, гайку, две шайбы и прокладку резиновую. Петрович как раз и займется.

– Олегыч! – сказал Петрович. – Мы тут неподалеку, помню, машину оставили, ПАРМ-1, может, смотаемся на мотоцикле за ней? Тут минут двадцать где-то.

– Хм… – сказал Олегыч, – а это мысль! Так, собираемся, ты доделывай мотоцикл, берем канистру бензина и едем. А ее немцы не того? Не нашли уже?

– Нет, не должны, – ответил Петрович, заделывая пробоину в бензобаке мотоцикла. – Мы ее в овраг в лесу загнали и замаскировали там…

– Понятно… – ответил я. – И все же интересно мне, кто ж так красиво немцев с мотоцикла уработал?..

Поскольку возражений не последовало, Олегыч с Петровичем отправились за машиной.

Молчание – знак согласия.

После того как Петрович отремонтировал мотоцикл, заправили мы его, взяли с собой канистру бензина, карабин и ТТ, сели и поехали. Петрович за рулем, я в коляске. Поплутали с полчаса где-то, но, в конце концов, нашли этот овраг. Машина стояла на месте никем не тронутая. Еще минут двадцать повозились, устраняя мелкие неполадки, заправили ее, Петрович сел за руль, и покатили. Он впереди, я на мотоцикле следом… когда подъехали к поляне, первым, кого встретили, был Степан.

– Принимай технику! – сказал я, слезая с мотоцикла.

Прибывшие мастерскую и мотоцикл загнали под деревья, отправили Змея с наганами и Тэнгу посмотреть, что и как в округе.

Разговорчивый красноармеец мне не давал покоя. Ну не нравится мне он! Почему – не знаю, но не нравится. И не мне одному. Ладно, черт с ним, потом разберемся, а пока есть возможность, нужно переодеться, оставив на ногах сапоги. Они практически от теперешних не отличаются, но, уж точно, мне по ноге. А то упарился я: спецовка – хэбэ, но рубашка под ней – голая синтетика.

Ну, пока суд да дело, подошел я к танкистам поговорить. Заодно выяснить, кто есть кто. В результате оказалось, что из шести человек двое мехводы. Один на Т-26, а второй на Т-40 плавающем. Двое на «бэтэшках» наводчиками были. Один управлял пулеметной башней в Т-28, а последний был башнером на Т-35 в башне с сорокапяткой, и откуда он тут взялся, я не мог понять, хоть убей. Ну не было тут «тридцать пятых»…