Какие они были разные! Тридцатисемилетний Ка, обладающий высшим священным саном, и двадцатисемилетний Меренптах, имеющий крепкое телосложение и проявляющий явную склонность к военной службе. Возможно, один из них станет управлять Египтом. Но Рамзес мог выбрать также наследником одного из многочисленных «царских сыновей», многие из которых являлись блестящими администраторами.

Изэт не стремилась к власти и не думала о будущем. Она каждое мгновение наслаждалась чудом, которое ей уготовила судьба. Жить рядом с Рамзесом, участвовать вместе с ним в официальных церемониях, видеть, как он правит Двумя Землями…

Есть ли более чудесная жизнь?

Служанка заплела волосы царицы, надушила их миррой, затем надела короткий парик, и на него водрузила диадему из жемчуга и сердолика:

— Простите за вольность, но Ваше Величество так очаровательны!

Изэт улыбнулась. Она должна оставаться красивой для Рамзеса, чтобы заставить его забыть о прошедших годах, о том, что молодость мимолетна.

Он вошел в тот момент, когда она вставала. Ни один мужчина не мог сравниться с ним, ни один не обладал его умом, силой и величественной осанкой. Боги дали ему все, и он возвратил этот дар своей стране.

— Рамзес! Я еще не одета.

— Я должен с тобой поговорить о важном деле.

Красавица Изэт боялась этого испытания. Нефертари умела править, она — нет. Ее ужасала причастность к управлению государством.

— Любое твое решение будет правильным.

— Это касается непосредственно тебя, Изэт.

— Меня? Клянусь тебе, я ни в чем не принимала участия…

— Речь идет о тебе лично, и это связано с миром.

— Объясни, пожалуйста!

— Хаттусили требует, чтобы я женился на его дочери.

— Почему бы и нет?

— Он требует большего, чтобы она стала Великой Супругой Фараона.

На мгновение Красавица Изэт застыла, ее глаза наполнились слезами. Чудо закончилось. Ей нужно уступить место молодой и красивой хеттке, символу сердечного согласия между Египтом и Хеттской империей. На весах политики Изэт весила меньше, чем перышко.

— Решение за тобой, — сказал Рамзес, — ты согласна отказаться от своего сана и удалиться?

Царица жалко улыбнулась:

— Должно быть, эта хеттская принцесса очень молода…

— Ее возраст не имеет никакого значения.

— Ты сделал меня счастливой, Рамзес, твое желание — это желание Египта.

— Значит, ты подчиняешься.

— Было бы преступным стать помехой для мира.

— Что ж, а я не подчиняюсь! Император хеттов никогда не будет диктовать условия Фараону Египта. Мы не варварский народ и не считаем своих женщин низшими существами. Какой повелитель Двух Земель осмелился бы когда-нибудь развестись с Великой Супругой Фараона, которая причастна к управлению страной? И это меня, Рамзеса, какой-то анатолийский волк смеет просить нарушить закон наших предков!

Рамзес нежно взял Изэт за руки:

— Ты говорила в пользу Египта, как должна была сделать настоящая царица, теперь действовать буду я.

Проникнув в одно из самых больших окон, освещавших просторный кабинет Рамзеса, свет заходящего солнца озолотил статую Сети. Статуя Фараона, казалось, вот-вот оживет благодаря волшебству скульптора и ритуальным обрядам, совершаемым ежедневно, с помощью их магии душа Сети общалась с Рамзесом, когда вечерняя тишина украшалась божественным великолепием.

Белые стены, большой стол, на котором лежала карта Ближнего Востока, кресло с прямой спинкой для Фараона, соломенные стулья для посетителей, полки с книгами, посвященными охране царской души, и шкаф с папирусами — таково было строгое убранство помещения, где Рамзес Великий один принимал решения, определяющие будущее страны.

Фараон спросил совета у мудрецов Дома Жизни в Гелиополисе, у верховных жрецов, стоявших во главе больших храмов, у Амени, визиря, сановников, затеТя закрылся в своем кабинете и разговаривал с душой своего отца. В былые времена он поговорил бы с Нефертари и Туйей; Красавица Изэт, увы, не могла оказать ему подобной помощи. Бремя одиночества росло; вскоре ему предстояло подвергнуть испытанию двух своих сыновей, чтобы узнать, кто из них способен продолжить дело, начатое первым Фараоном.

Египет был и силен и слаб. Силен, потому что Закон Маат продолжал существовать и действовать, преодолевая людское ничтожество; слаб, потому что мир менялся, все больше и больше уступая место жестокости, алчности и эгоизму. Безусловно, фараоны будут до конца бороться, чтобы царствовала богиня Маат, воплощение вечного закона, справедливости, любви, связывающей между собой стихии и составляющие жизни. Ибо они знали, что без Маат мир станет полем битвы, где варвары будут сражаться все ожесточеннее за увеличение своих привилегий и уничтожение веры в богов.

Утвердить Маат вместо хаоса, насилия, несправедливости, лжи и ненависти — такова была задача Фараона, выполняемая при содействии невидимых сил. А то, что требовал император хеттов — противоречило Маат.

Стражник впустил Аша, одетого в льняную тунику и элегантную рубашку с длинными рукавами.

— Я бы не хотел работать в таком кабинете, как этот, — сказал он Рамзесу, — он и впрямь слишком прост и строг.

— Мой отец не любил пышной обстановки, я тоже.

— Да, быть Фараоном не простое занятие, те, кто тебе завидуют, дураки или неверующие. Твое Величество приняло решение?

— Я принял решение.

— Мне удалось тебя убедить?

— Нет, Аша.

Верховный сановник посмотрел на карту Ближнего Востока:

— Этого я и боялся.

— Требования Хаттусили — это оскорбление. Согласиться на них — значит нарушить Закон Фараонов.

Аша ткнул указательным пальцем на территорию Хеттской империи:

— Отказ равноценен объявлению войны, государь.

— Ты осуждаешь мое решение?

— Это решение Фараона и Рамзеса Великого. Твой отец поступил бы так же.

— Ты испытывал меня?

— Я выполнял свою работу и стремился сохранить мир. Разве был бы я другом Рамзеса, если б не подверг его испытанию?

Фараон улыбнулся.

— Когда Твое Величество отдаст приказ о выступлении войск на север?

— Глава моего дипломатического ведомства весьма мрачно рассматривает ситуацию.

— Твой отказ вызовет ярость Хаттусили, и он не замедлит начать военные действия.

— Ты не доверяешь себе, Аша.

— Я всего лишь реально оцениваю создавшееся положение.

— Если кто и может спасти мир, так это ты.

— Иначе говоря, Фараон приказывает мне отправиться в Хаттусу, чтобы убедить хеттского императора отказаться от своих требований.

— Ты читаешь мои мысли.

— На сей раз богиня удачи нам не поможет.

— Аша… Разве ты не совершал подобных подвигов?

— Я постарел, государь.

— Значит, у тебя есть опыт, обретенный с годами! Одними разговорами делу не поможешь. Нужно действовать, проявить твердость и волю.

Дипломат нахмурил брови, он думал, что хорошо знает Рамзеса, но Фараон снова удивил его.

— Мы заключили договор о взаимопомощи с нашим большим другом Хаттусили, — продолжил царь, — ты объяснишь ему, что я опасаюсь нападения ливийцев на западные территории Египта. Со времени установления мира наше вооружение устарело, у нас не хватает железа. Ты попросишь хеттского императора, согласно подписанным соглашениям, поставить нам его в большом количестве. Благодаря этому мы сможем защитить страну от врага.

Сбитый с толку Аша скрестил руки:

— Так вот в чем состоит мой визит в Хаттусу?

— Я забыл об одном условии, я требую доставить железо немедленно.

Ка, сын Рамзеса и Красавицы Изэт, испытывал истинную страсть к произведениям мудрецов и памятникам Древней империи времен пирамид. Суровое лицо, темно-синие глаза, худощавый, с тяжелой походкой из-за больных суставов, таков был Ка, величайший ученый Египта, прославившийся единоборством с Моисеем, сумев противопоставить свои знания магическим фокусам еврея. Он твердой рукой управлял жрецами бога Птаха в Мемфисе. С давних пор Ка отказался от мирских забот, чтобы изучать скрытые силы, проявлявшиеся в воздухе и камне, воде и дереве.