Аша улыбнулся. Не было ли это высохшее дерево источником жизни? Птицы находили там убежище, насекомые им питались. Оно символизировало тайну невидимых отношений между живыми существами. Кем были фараоны, если не огромными деревьями, достигающими неба, дающими пищу и защиту всему народу? Рамзес никогда не умрет, потому что его предназначение обязало его при жизни переступить порог вечности; и только знание сверхъестественного позволяло царю правильно направлять обыденное.

Аша почти не посещал храмы, но он соприкасался с Рамзесом и через космос приобщился к некоторым тайнам, носителем и хранителем которых был Фараон. Быть может, сановник Рамзеса уже устал от безмятежной жизни в тишине и покое задолго до того, как успел прожить ее, не лучше ли было оставить обыденную жизнь и вести существование затворника, чтобы познать свою душу?

Тропинка становилась крутой, лошадь Аша напряглась. Еще один перевал — и начнется спуск к Ханаану, дорога к северо-восточной границе Египта. Когда-то Аша не хотелось верить в то, что можно довольствоваться простым счастьем на земле, где он родился, вдали от шума и страстей. В утро отъезда, посмотрев в зеркало, он обнаружил первую седину; снег анатолийских гор пошел раньше времени. Знак всепобеждающей старости, которой он так боялся.

Только он знал, что его организм изможден путешествиями, риском и опасностями. Неферет, главный лекарь царства, поможет облегчить лишь некоторые недуги и замедлить ухудшение здоровья, но Аша не обладал, как Рамзес, энергией, обновляемой обрядами. Дипломат дошел до предела своих сил, и время его жизни было почти исчерпано.

Вдруг раздался ужасный крик смертельно раненного человека. Аша остановил лошадь и обернулся. Послышались и другие крики. Внизу шло сражение, с верхушек дубов летели стрелы.

С обеих сторон дороги выскочили ливийцы и хетты, вооруженные короткими мечами и копьями.

За несколько минут была истреблена половина египетских воинов. Оставшимся в живых удалось убить нескольких нападавших, но силы были неравны.

— Бегите! — посоветовал Аша воин.

Аша не колебался. Выхватив железный кинжал, он бросился на лучника ливийца, которого можно было узнать по двум перьям в волосах, схваченных черно-зеленой повязкой. Резким движением египтянин перерезал ему горло.

— Осторожно, ост…

Предупреждение воина захлебнулось в хрипе. Тяжелый меч длинноволосого великана раскроил ему череп.

В ту же минуту стрела вонзилась в спину Аша. Глава египетской дипломатии, задыхаясь, упал на влажную землю.

Сопротивление прекратилось.

Длинноволосый воин приблизился к раненому.

— Урхи-Тешшуб…

— Да, Аша, я — победитель! Наконец, я отомстил тебе, проклятому дипломату, ты способствовал моему падению! Но ты был всего лишь препятствием на моем пути. Теперь очередь за Рамзесом, который подумает, что виновником нападения является подлец Хаттусили. Что ты думаешь о моем плане?

— Что… подлец… это ты.

Урхи-Тешшуб схватил железный кинжал и всадил его в грудь Аша. Начавшийся грабеж обоза отвлек хетта. Если бы он не вмешался, то ливийцы перебили бы друг друга, деля добычу.

Аша был не в состоянии написать кровью имя Урхи-Тешшуба. Напрягая остатки покидавших его сил, он на своей тунике нацарапал указательным пальцем единственный иероглиф и умер.

Рамзес поймет этот иероглиф.

Во дворце царила мертвая тишина. Вернувшись из Гермополиса, Рамзес сразу же понял, что произошло нечто непоправимое. Придворные исчезли, слуги забились по углам.

— Пошли за Амени, — приказал царь Серраманна. — Я буду на террасе.

С высоты дворцовой террасы Рамзес осматривал свою столицу, одним из строителей которой был Моисей. Белые дома с бирюзовыми фасадами дремали под пальмами, гуляющие беседовали в садах у водоемов, высокие стелы, воздвигнутые у пилонов, подтверждали присутствие богов.

Бог Тот попросил Фараона сохранить мир, какие бы жертвы ни пришлось принести. Чувства Рамзеса пребывали в смятении, как найти правильный путь, который избавит от несчастий. Сердца царя достигли слова бога знания, даровавшего ему новую волю; сын Ра, солнца, воплощавшего божественный свет, был также сыном Тота, солнца ночи.

Амени был еще бледнее, чем обычно. В его глазах застыла бесконечная печаль.

— Ты, по крайней мере, скажешь мне правду?

— Аша умер, Твое Величество.

Рамзес не шелохнулся.

— При каких обстоятельствах?

— На его обоз напали. Пастух обнаружил трупы и сообщил ханаанской страже. Они отправились на место происшествия. Один из стражников узнал Аша.

— Его тело было опознано?

— Да, Твое Величество.

— Где он?

— В крепости, вместе с остальными убитыми.

— Никто не выжил?

— Никто.

— Есть ли свидетели?

— Нет.

— Пусть Серраманна отправится на место нападения, соберет улики и привезет останки Аша и его спутников.

Гигант сард и небольшой отряд воинов загнали много лошадей, чтобы добраться до крепости и вернуться обратно. Прибыв в Пи-Рамзес, Серраманна передал тело Аша бальзамировщику, который обмыл его и умастил благовониями.

Рамзес поднял своего друга на руки и положил на ложе в одной из комнат дворца.

Лицо Аша было безмятежно спокойным. Завернутый в белый саван глава египетской дипломатии, казалось, спал.

Перед ним стояли Рамзес, Амени и Сетау.

— Кто его убил? — спросил Сетау, глаза которого покраснели от слез.

— Мы это узнаем, — пообещал Фараон. — Я жду отчет Серраманна.

— Его жилище вечности закончено, — уточнил Амени. — Суд людей был к нему благосклонен, боги его воскресят.

— Мой сын Ка будет руководить обрядом и произнесет древние формулы воскрешения. То, что было соединено здесь, останется таковым в загробном царстве. Верность Аша Египту предохранит его от опасностей потустороннего мира.

— Я уничтожу убийцу собственными руками, — заявил Сетау, — отныне эта мысль не покинет меня.

Перед Фараоном предстал Серраманна.

— Что ты обнаружил?

— Аша ранили стрелой, она застряла под правой лопаткой, но рана была не смертельной. Вот оружие, которым его убили.

Бывший пират протянул Рамзесу кинжал.

— Железо! — воскликнул Амени. — Зловещий подарок императора хеттов! Таково его послание: убийство посла Египта, близкого друга Рамзеса!

Серраманна никогда не видел Амени в такой ярости.

— Значит, мы знаем убийцу, — холодно сказал Сетау. — Хаттусили напрасно укрылся в своей столице, я проникну туда и сброшу его труп с крепостных стен.

— Я бы не стал этого делать, — сказал сард.

— Но я это сделаю!

— Не сомневаюсь в твоем желании отомстить, но убийца — не Хаттусили.

— Разве этот железный кинжал не хеттский?

— Конечно, хеттский, но я обнаружил другую улику.

Серраманна показал сломанное перо:

— Это боевое украшение ливийцев.

— Ливийцы в союзе с хеттами… Невозможно!

— Когда силы зла решают объединиться, нет ничего невозможного, — возразил Амени. — Все ясно: Хаттусили сделал выбор. Как и его предшественники, он только и думает, как уничтожить Египет, и он готов объединиться со злыми духами!

— Есть другое соображение, — вымолвил Серраманна. — Нападавших было человек сорок-пятьдесят, не больше. Это банда грабителей устроила западню, а не армия.

— Это всего лишь твое предположение, — возразил Амени.

— Нет, реальность. Когда мы изучили окрестности, дорогу и следы, которые оставили всадники, не осталось никаких сомнений. Я уверен, что там не было ни одной хеттской колесницы.

— А что это меняет? — спросил Сетау. — Хаттусили отдал приказ отряду убить Аша железным кинжалом! Раз Рамзес отказался жениться на его дочери, он убил одного из его близких друзей, человека мира и диалога. Никто не может изменить дух народа. Хетты навсегда останутся варварами, без слова чести.

— Твое Величество, — серьезно заявил Адоени, — я ненавижу насилие и войну. Но оставить это преступление безнаказанным было бы величайшей несправедливостью. Пока Хеттскую империю не поставят на колени, Египет будет в смертельной опасности. Аша отдал свою жизнь, чтобы мы это поняли.