Когда обоз стал виден из Пи-Рамзеса, улицы заполнились народом; никто не смог бы сказать, как распространились слухи, но все знали, что дочь императора хеттов подъезжает к столице Рамзеса Великого. Богачи смешались с бедняками, вельможи стояли рядом с чернорабочими, радость наполняла сердца.

— Невероятно, — прокомментировал Урхи-Тешшуб, стоявший с женой в первых рядах зрителей, — этому Фараону удалось многое.

— Он вызвал дождь и одолел бога Сета, — сказала восхищенная Танит. — Его могущество беспредельно.

— Рамзес — это вода и воздух для народа, — добавил каменотес. — Его любовь подобна хлебу, который мы едим, и одежде, которую носим. Он отец и мать страны!

— Его взгляд проникает в умы и души, — сказала жрица богини Хатор.

Урхи-Тешшуб был побежден. Как бороться против фараона, наделенного сверхъестественной силой? Рамзес повелевал стихиями, изменял погоду даже в Азии, правил духами, способными победить любую армию! И как это предчувствовал хетт, ничто не смогло воспрепятствовать путешествию дочери императора. Любое нападение на обоз было обречено на неудачу.

Бывший главнокомандующий анатолийскими воинами взял себя в руки. Он-то уж не поддастся магии Рамзеса! Его целью, его единственной целью, было убить этого человека, разрушившего его жизнь и доведшего гордую Хеттскую империю до состояния простых подданных. Каково бы ни было его могущество, Фараон не был богом, но человеком со своими слабостями и недостатками. Опьяненный победами и популярностью, Рамзес в конце концов потеряет прозорливость, время будет работать против него.

И он женится на этой, принцессе! В ее жилах текла кровь неукротимого воинственного народа. Думая скрепить этим браком мир, Рамзес, быть может, глубоко ошибался.

— Вот она! — закричала Танит, возглас которой был подхвачен тысячами восторженных голосов.

Внутри своей повозки принцесса прихорашивалась. Она подкрасила веки зеленой краской из силиката гидратной меди и очертила вокруг глаз черный овал, накладывая палочкой краску, составленную из свинцового блеска, серебра и древесного угля. Она посмотрела в зеркало на результаты своего труда и осталась довольна. Ее рука не дрогнула.

С помощью Меренптаха молодая хеттка вышла из повозки.

Ее красота ошеломила толпу. Одетая в длинное зеленое платье, оттеняющее перламутровый цвет ее кожи, принцесса имела вид настоящей царицы.

Вдруг все повернулись в направлении главной улицы города, откуда нарастал характерный звук лошадиного галопа и трения колес колесницы.

Рамзес Великий ехал на встречу со своей будущей женой.

Две молодые и горячие лошади являлись потомками пары, которая вместе с львом Бойцом были единственными союзниками Фараона в битве при Кадеше, когда воины бросили его одного перед хеттским натиском. Два великолепных боевых коня были украшены султанами из красных перьев с голубыми концами, на их спинах была попона из красного, голубого и зеленого хлопка. Вожжи Фараон привязал к поясу, чтобы можно было держать в правой руке жезл.

Сверкающая золотом колесница быстро приближалась. Рамзес спокойно управлял лошадьми. В голубой короне, напоминавшей о небесном происхождении фараонов, царь казался полностью одетым в золото.

Да, это солнце следовало за ним, освещая своими лучами его подданных. Когда колесница остановилась в нескольких метрах от хеттской принцессы, серые тучи разорвались и солнце единолично царило над ставшем голубым небом. Рамзес, Сын Солнца, не был ли он творцом этого нового чуда?

Молодая женщина стояла, опустив глаза. Царь отметил, что ее одежде была присуща скромность. Простое серебряное ожерелье, небольшие браслеты из того же металла, лишенное украшений платье, которое в выгодном свете оттеняло ее великолепное тело.

Ка подошел к Рамзесу и передал ему голубую фаянсовую вазу.

Рамзес помазал лоб принцессы чистым маслом.

— Вот брачное помазание, — заявил Фараон. — Оно делает тебя Великой Супругой Фараона, повелителя Двух Земель. Пусть злые силы отойдут от тебя. В этот день ты рождаешься для своего предназначения, согласно Закону Маат, и ты принимаешь имя «Та, которая видит Гора и совершенство божественного света»[6]. Посмотри на меня, Мат-Гор, моя супруга.

Рамзес протянул руки молодой женщине, которая очень медленно вложила свои ладони в ладони Рамзеса. Она, никогда не ведавшая страха, была охвачена ужасом. Возложив столько надежд на этот момент, чтобы проявить свои чары, она боялась упасть в обморок, как испуганная девочка. От Рамзеса исходил такой магнетизм, что. ей показалось, будто она прикасается к плоти бога и переходит в другой мир, где у нее не было точки опоры. Обольстить его… Теперь она понимала тщетность своих намерений, но было слишком поздно отступать, хотя ей хотелось убежать и вернуться в Хеттию, далеко, очень далеко от Рамзеса.

Ее руки продолжали покоиться в руках царя, и она, наконец, осмелилась поднять глаза и посмотреть на него.

В свои пятьдесят шесть лет Рамзес был великолепным мужчиной с несравненной величественной осанкой. С широким открытым лбом, выступающими надбровными дугами, густыми бровями, пронзительным взглядом, длинным, узким носом с горбинкой, круглыми изящными ушами, широкой грудью, он был редким сочетанием силы и изящества.

Мат-Гор, хеттка, ставшая египтянкой, влюбилась в него с первого взгляда с неистовством женщин ее крови.

Рамзес пригласил ее взойти на свою колесницу.

— На тридцать четвертом году моего царствования навсегда провозглашен мир с хеттами, — звонким голосом, поднявшимся до неба, заявил Фараон.

— Стелы посвятят этому браку, они будут поставлены в Карнаке, Пи-Рамзесе, Элефантине, Абу-Симбеле и во всех храмах Нубии. В городах и деревнях начнутся празднества, и на них будут пить вино из царских погребов. Начиная с этого дня, границы между Египтом и Хеттской империей открыты; пусть свободно передвигаются люди и ценности внутри обширного пространства, откуда навсегда будут изгнаны война и ненависть.

Мощный крик приветствовал заявление Рамзеса.

Помимо воли охваченный волнением Урхи-Тешшуб присоединил свой голос к возгласу всеобщего ликования народа.

Закрепленный на верхней оконечности двойной мачты и заканчивающийся на обшивке корабля льняной прямоугольный парус был надут северным ветром, и царский корабль быстро плыл против течения в направлении Фив. Капитан на носовой части часто проверял Нил с помощью длинного шеста. Он так хорошо знал течение и местоположение песчаных отмелей, что никакой ошибочный маневр не омрачил бы путешествие Рамзеса и Мат-Гор. Фараон сам поднял парус, в то время как его молодая жена отдыхала в каюте, украшенной цветами, а повар ощипывал утку для трапезы. Трое рулевых управляли веслом-рулем, снабженным двумя магическими глазами, указывающими правильное направление, матрос набирал воду из реки, ухватившись одной рукой за бортовое ограждение, ловкий, как обезьяна, юнга карабкался на верхушку мачты, чтобы смотреть вдаль и предупредить капитана о возможном присутствии стада гиппопотамов.

Экипаж с наслаждением выпил исключительное местное вино из виноградников Пи-Рамзеса двадцать второго года царствования, памятного года, в течение которого был подписан мирный договор с хеттами. Бесподобного качества вино хранилось в кувшинах из бежево-розовой терракоты с прямым носиком конической формы, который закрывала пробка, сделанная из глины и соломы. На боках — цветы лотоса и изображение божества, приобщившегося к великим таинствам, приземистого существа с короткими ногами, показывающего красный язык, чтобы выразить всемогущество Слова.

Когда Рамзес, насладившись бодрящим воздухом, витающим над рекой, вернулся в центральную каюту, Мат-Гор уже проснулась. Надушенная жасмином, с обнаженной грудью, одетая в короткую тунику, она была самим обольщением.

— Фараон — владыка излучения, — сказала она нежно, — падающая звезда, сопровождаемая следами огня, неукротимый бык с острыми рогами, крокодил среди вод, к которому нельзя приблизиться, сокол, хватающий свою добычу, божественный гриф, которого никто не может победить, раздражающая буря, пламя, прорезывающее густой мрак.