Но, как известно, рассеянность — свойство гениальных людей, что тебя с некоторым опозданием может сейчас утешить. Ты потерял свёрток. Вообще говоря> эхо — порядочное свинство, но что делать? С кем не случается?…

Как бы в подобных обстоятельствах поступил человек разумный? Он бы зашёл к Вере Леонид овне и сказал: «Уважаемая Вера Леонидовна! В связи с тем, что мои мозги испытывают влияние перегрузки и память иногда срабатывает не на полную мощность, произошёл небольшой казус. Любящий и глубоко уважающий вас племянник Георгий поручил мне передать вам подарок и письмо. С прискорбием сообщаю, что его подарок я где-то посеял, и потому ограничиваюсь тем, что приношу свои искренние извинения, вручаю вам письмо и обязуюсь немедленно исправить свою ошибку. Прошу вас прочитать письмо, и, если в нём сказано, что было в свёртке, который я потерял, я приму срочные меры — расшибусь в лепёшку, а раздобуду то же самое и положу к вашим ногам». Вот так поступил бы человек здравомыслящий и находчивый.

Но ты решил сделать по-другому. Ты, кандидат наук, счёл необходимым проявить творческую инициативу. Ты не стал читать письма (это, конечно, делает тебе честь!), а сразу отправился в магазин и выбрал подарок взамен утерянного.

Если бы твоя «мондра глова», как говорят поляки, или, говоря по-русски, твоя мудрая голова, не была отключена в этот момент на решение более важных и насущных проблем, то ты, выбирая подарок для Веры Леонидовны, задумался бы. Ты мог бы сообразить, что может доставить ей особое удовольствие.

Ты мог бы купить янтарные серьги, косынку, какой— нибудь маникюрный прибор, кулончик на цепочке. К слову говоря, такой кулончик и был в свёртке. Сейчас, когда ты его обнаружил в кармане старого пиджака, можешь убедиться, что это красивая и приятная вещь.

Я до сих пор не могу понять, почему в тебе вдруг пробудился интерес к предметам хозяйственного обихода? Кто подал тебе странную идею подарить Вере Леонидовне кастрюлю? Я понимаю, ты можешь сказать: «Это не простая кастрюля, а созданная с учётом физических законов: каша и картошка варятся в ней в три раза быстрее, потому что процесс варки происходит под давлением, крышка обеспечивает герметичность» и так далее.

Я не спорю, это, наверно, действительно хорошая кастрюля, чудесная, необыкновенная. Допускаю, что Вера Леонидовна была бы довольна. Она приняла бы подарок, сварила бы под твоим научным руководством манную кашу за двадцать пять секунд, и ты бы разделил с ней трапезу.

Всё было бы благополучно, кабы не моё сопроводительное письмо,

Я, как видишь, посылал ей в подарок не кастрюлю, а кулончик чехословацкого производства.

Ты явился к Вере Леонидовне, сообщил, что меня нет в Москве, вручил ей и подарок и моё письмо. Будучи человеком тактичным, она не стала при тебе разворачивать свёрток и читать письмо. Она это сделала после твоего ухода.

Хотя меня при этом не было, все подробности я знаю из её письма. Вот он, этот конверт, и в нём то моё письмо.

Женщина разворачивает свёрток, видит кастрюлю, удивлённо пожимает плечами и читает: «Дорогая тётя Вера! Очень жалею, что не имею возможности лично вас приветствовать: мне неожиданно пришлось переключиться на весьма важную и срочную работу. Это письмо и мой скромный подарок любезно согласился вам передать молодой человек, с которым вы знакомы, — Марк Лазарев. Подарок я выбрал не сразу, так как всегда следую принципу: дарить милым людям то, что мне активно нравится самому. Мне объяснила продавщица, что эту штуку можно носить и на цепочке, и на бархатной ленточке на шее. Продавщица добавила, что некоторые модницы носят это на голове — или спереди, или чуть сбоку. Она сказала, что это красиво, очень оживляет причёску и прекрасно сочетается с вечерним платьем. В вашем возрасте, тётя Вера, нельзя отставать от моды. Носите на здоровье. Кланяюсь. Ваш Георгий».

Ну? Понял, что ты наделал?

Женщина получает в подарок кастрюлю и любезный совет носить её на шее, а ещё лучше — на голове, поскольку это красиво, особенно если кастрюля висит чуть сбоку, не закрывая лица.

А теперь послушай, что она мне пишет:

«Георгий! Если в следующий раз ты надумаешь обрадовать меня подарком и такой неожиданной рекомендацией, как им пользоваться, старайся делать это в трезвом виде. Я прямо скажу: это не лучшая твоя шутка. Будешь в Москве, заходи, я тебе всыплю».

Перестань улыбаться и отправляйся за цветами. Сейчас ты пойдёшь со мной к Вере Леонидовне.

Шляпу можешь не надевать.

Обратно вернёшься в кастрюле.

Тебе она будет очень к лицу.

Говорят, в каждом человеке есть что-то главное, что выражает его суть. Иногда это главное легко определить совсем коротко. Про одного человека можно сказать — мысль, про другого — доброта, про третьего мужество. Так вот, если применить эту систему к Димке, то о нём, я заявляю с полной ответственностью, о нём можно сказать — ревность. Смешно, но это именно так.

Если разложить Димкину душевную энергию на сто единиц, то на научную работу, общественную деятельность и разные интеллектуальные взлёты придётся сорок единиц, на спорт — пять, на развлечения — пять. Итого половина. Другая же половина горит синим пламенем в топке ревности.

Мы знали, что в Москве живёт и здравствует какая— то волшебная девушка по имени Лариса и у Димки с ней давний роман. Когда я из чистого любопытства попытался расспросить о ней, в ответ я услышал, что мне давно уже пора переплавить своё нездоровое любопытство а силу, способную двинуть научный прогресс.

Теперь, когда у вас сложилось некоторое представление о Димкином характере, я расскажу вам, что у нас недавно произошло.

Как-то в середине апреля я сказал Димке:

— Старик, я отбываю в командировку.

— Далеко?

— В Москву.

— Надолго?

— На недельку. Если нужно, могу выполнить ряд несложных поручений.

— Что ты имеешь в виду?

— Могу передать привет твоей знакомой. Я готов даже вручить ей от твоего имени букет цветов.

Димка насторожился. Он посмотрел на меня, как бык на матадора, и холодно сказал:

— Спасибо. Я подумаю… Мне кажется, что это не обязательно.

Вообще говоря, я и не ждал другой реакции с его стороны. Беднягу Димку можно было понять: если к его девушке явится человек с моими внешними данными, скромная процедура вручения цветов может обернуться в бытовую трагедию. Девушка повнимательней глянет на посланца и тут же пошлёт пославшему прощальный привет.

Димка продолжал обдумывать сделанное ему предложение, вздохнул и спокойно произнёс:

— Хорошо, Женя, Я решу этот вопрос завтра.

— Ладно. Завтра так завтра.

На следующий день у нас с Димкой состоялся довольно интересный разговор.

— Женя, — сказал он, — знай, что превыше всех твоих добродетелей я ценю присущую тебе скромность и порядочность.

Я поклонился и достал платок.

— Старик, не доводи меня до слёз.

— Я не шучу. Если б я не был в этом уверен, я на решился бы дать тебе такое поручение. Вот адрес института, где она работает, и деньги на цветы!

— Ты не боишься, что я их ненароком растрачу?

— Нет. Этого я не боюсь.

Так как Димка по неосторожности выделил слово «этого», я понял, что он боялся другого. Того самого, о чём я вам уже говорил.

— Купишь большой букет цветов, приедешь к ней на работу, передашь и уйдёшь.

— Сказать, от кого цветы?

— Она догадается, от кого.

— И это всё?

Димка молчал. Видно, он хотел сказать мне что-то ещё, но почему-то не решался.

Я деликатно ждал. Димка задумчиво смотрел в сторону, потом нервно хрустнул пальцами и сказал:

Женька… Ты понимаешь… Только тебе я могу доверить эту не то чтобы тайну, но такую… я бы сказал, деталь, или, проще говоря, особенность характера Ларисы…

Димка был взволнован и, по-моему, смущён. Он с трудом подбирал слова. Я молча закурил, наивно полагая, что это может успокоить Димку.