Он крепко обнял старшего сына своего друга, которому был к тому же ещё и крёстным отцом, похлопал его по плечам и прогудел довольным голосом:
— Ах, вы черти полосатые, провели таки меня! Как ни спрошу твоего батю, на, как там у тебя служба продвигается, только и слышу в ответ: — «Нормально». Ну, рассказывай, Вовчик, давно ты перешел из военной космонавтики в гражданскую?
— Да, как узнал о том, что Егор купил этих красавцев, так сразу же и подал рапорт, крёстный. — Ответил рослый широкоплечий красавец, одетый в тёмно-синий мундир — Нам же в воздушно-космических силах такие корабли не нужны, а именно они и будут дальний космос изучать, вот я и подал рапорт. Ну, пойдём, крёстный, в рубку, пока девочки покажут маме Юле что у них на борту и как, я тебе расскажу про космоплан, да, ты, наверное, его уже и так до последней гайки изучил?
Они прошли в большую рубку, имеющую в плане форму усечённого треугольника с прозрачным полом, через который виднелся её антипод с большими иллюминаторами, через которые были видны бетонные плиты взлётной полосы. В рубке было девять пилотских кресел, но они стояли не на полу, а размешались на выдвигаемых из задней переборки консолей. Космоплан ведь только взлетал с Земли, как самолёт, а в дальнейшем он превращался в огромный космический корабль и потому ему уже не нужна была рубка самолётного типа. Полковник Никитин представил Сергею Александровичу команду пилотов и штурманов «Семёна Дежнёва», вскоре в рубку вошла Юлия Дмитриевна и он усадил их в кресла справа и слева от себя, после чего началась процедура старта. Бортовой компьютер этого огромного космоплана не выключался никогда. Всё уже было несколько раз проверено и перепроверено и в двенадцать сорок пять по Москве огромный тягач потащил космоплан на взлётную полосу.
Как только оранжевая громадина тягача уехала, позади космоплана поднялась целая великая китайская стена высотой в пятьдесят метров и шириной в полтораста, что Сергей Александрович смог увидеть на экране одного из мониторов внешнего обзора. ЦУП дал командиру «Семёна Дежнёва» разрешение на старт и через тридцать секунд все шестнадцать воздушно-реактивных двигателей работающих на жидком водороде выплеснули из себя длинные языки соломенно-желтого пламени. Корпус космоплана стал едва заметно вибрировать. Бортовой компьютер плавно вывел двигатели на полную мощность, вибрация усилилась и в рубку стал потихоньку проникать их шум, но космоплан, словно бы нехотя, медленно тронулся с места и двинулся вперёд постепенно набирая скорость. Справа и слева от него далеко от взлётной полосы отчётливо виднелись транспоранты с цифрами.
Сергей Александрович внимательно вглядывался как в мониторы, так и смотрел вперёд. Видимость была просто отличной и судя по всему он мог видеть всё, что находилось внизу на расстоянии метров в двадцать, то есть для такой громадины прямо под собой. Когда они преодолели отметку тысяча метров, скорость была уже двести семьдесят километров в час. Скорость же отрыва термоядерного космоплана «Буран-СД» составляла четыреста двадцать километров в час, а длина пробега шесть километров двести метров. Ракетные ускорители по правилам полёта следовало включать на высоте в шесть километров и уже над Индийским океаном, в сорока километрах от берега. На последней трети разбега вибрация усилилась, но наконец космоплан оторвался от бетонки за три с лишним десятка километров от её окончания и стал медленно, но уверенно набирать высоту. Внизу под ним проплывала самана и Сергей Александрович хорошо видел стада слонов, жираф, буйволов и антилоп. По всей видимости шум двигателей был не столь уж и ужасен, если они не разбегались в панике по всей Африке.
Пламени двигателей на мониторах обзора, камеры которых были установлены на концах крыльев, уже не было видно. Космоплан летел уже на высоте в пять километров, когда впереди показалась береговая линия океана. Прошло ещё несколько минут полёта и командир корабля попросил всех приготовиться к первой перегрузке. Через несколько секунд взревели тридцать два двигателя всех восьми ракетных крылатых ускорителей, позади космоплана мигом вырос длинный хвост ослепительно яркого пламени и его скорость мгновенно увеличилась, он в считанные секунды преодолел звуковой барьер и стал быстро набирать высоту. Ещё через каких-то тридцать секунд, пользуясь последней возможностью потреблять атмосферный кислород, бортовой компьютер включил установку догрева истекаемых из маршевых двигателей газов до трёх с половиной тысяч градусов и космоплан снова бросило вперёд, как и в первый раз довольно плавно.
Сергей Александрович давно уже понял, что взлёт на этом гиганте намного мягче и комфортнее, чем даже на гиперзвуковых боевых самолётах и, уж, тем более на «Спирали». На высоте в сорок пять километров бортовой компьютер перешел с воздушно-водородного режима работы маршевых двигателей на кислородно-водородный и увеличил температуру истечения газов до четырёх с половиной тысяч градусов. Космоплан, который и без того уже летел на гиперзвуке, резко увеличил скорость и к тому моменту, когда она достигла семи тысяч девятисот метров в секунду, на высоте в девяносто километров от него отстыковались ракетные ускорители и вскоре он вышел на заданную орбиту высотой в девятьсот километров над Землёй. Вокруг расстилалась безмятежная чернота открытого космоса, испещрённая яркими звёздами, внизу лежала нарядно сине-зелёно-белая Земля, а в верху виднелась огромная желто-золотая Луна. Маршевый двигатель, выработав весь водород, сжиженного кислорода в топливных баках оставалось ещё достаточно, отключился. Все звуки стихли, наступила невесомость и командир корабля сказал:
— Уважаемые товарищи пассажиры, рейсовый космоплан «Семён Дежнёв», следующий по маршруту Земля — Марс, вышел на орбиту полёта к Марсу. Через два часа двадцать одну минуту мы пристыкуемся к внешнему модулю космоплана и начнём наш полёт к Марсу. Всего нам предстоит преодолеть семьдесят восемь миллионов километров пути, это почти минимальное расстояние до красной планеты, и мы преодолеем его за пятьдесят восемь суток и семь часов. С этой минуты мы переходим с горизонтального полёта в вертикальный и то, что на Земле было полом, станет стенами. Наш полёт будет проходить в основном с небольшим постоянным ускорением и потому на корабле будет присутствовать гравитация в пределах семидесяти пяти процентов от земной. По пути мы будем трижды останавливать маршевые двигатели, чтобы подобрать высланные вперёд нашей компанией топливные баки с мультитексом. Это не причинит вам особых неудобств, так как вся операция обычно занимает не более шести часов, но в это время вы будете должны находиться в ваших каютах и лежать в противоперегрузочных ложах. Прошу вас строго и неукоснительно соблюдать все правила поведения на борту нашего космоплана. Тогда полёт для вас пройдёт быстро и незаметно. Во время полёта вы сможете связываться с Землёй и Марсом. Мы всё время будем находиться на одной линии, но не забывайте, что с каждым днём радиосигнал будет запаздывать всё больше и больше, что никак не зависит от командира корабля и его экипажа. Ну, а пока что вы можете насладиться невесомостью, хотя лично я не вижу в ней ничего приятного, хотя и летаю на космических кораблях вот уже десять лет. С вами разговаривал командир корабля Владимир Никитин — Коснувшись рукой сенсора на панели он смеясь добавил — Ну, всё, крёстный, теперь начнутся бесконечные жалобы и придирки. Хотя как знать, может быть теперь, когда ты находишься на борту нашего «Дяди Сени», всё и обойдётся. Народ после твоего откровения, честно говоря, прибалдел, Батя. Даже в нашей конторе все ходят, словно пришибленные. Хотя они и так знали о том, кто ты такой, мало кому было известно, через какой ад ты прошел в прошлое.
Сергей Александрович расстегнул ремни, плавно выплыл из удобного мягкого кресла, в котором шагнул с Земли в космос будучи одетым в свой колониальный белый наряд и откликнулся:
— Да, я уже и забыл обо всём, Володя. Ну, что пойдём покажешь нам наш скворечник, где мы с Юлей будем куковать до самого Марса или у тебя есть ещё дела?
