Фидель громко засмеялся, ткнул Сергея пальцем в грудь и громким голосом воскликнул:
— Так ты поэтому надел майку с портретом Че? Вот у него-то лицо всегда было очень красивым и выразительным. Послушай, Серхио, а мы с тобой сможем полететь в космос? Ну, ты, наверное, точно сможешь, а я для этого уже староват.
Сергей усмехнулся и ответил:
— Это было бы конечно здорово, вот только кто нас туда отпустит. Ты может быть ещё сможешь уговорить своих компаньерос, а вот меня точно Юрий Владимирович в космос не отпустит. Он и на Кубу меня не хотел отпускать, но потом вспомнил о том, что меня всё равно просят прилететь в Штаты и отпустил позагорать две недельки. Всё равно мне сейчас в Союзе делать особенно нечего. Все проекты которые нежно было запустить, я запустил и теперь могу смело отдыхать почти целый месяц.
На остров Свободы спускалась чёрная, южная звёздная ночь. До бунгало уже доносился аромат жареного марлина, вкусно пахло прекрасным крепким кофе и вокруг царило такое умиротворение, что впору было прослезиться от умиления. Сороковаттная лампочка едва освещала просторную веранду и слегка помигивала. Фидель Кастро, одетый в свою излюбленную военную униформу сидел в кресле-качалке закинув нога на ногу и насмешливо посматривал на Сергея, время от времени пыхтя своей сигарой. Внезапно он спросил его:
— Серхио, ты ведь не поверил в то, что Мануэль Гарсиа, который нашил этих маек с нашими портретами, вернулся сам?
— Конечно не поверил, компаньеро. — Откликнулся Сергей и пояснил — Это было бы слишком уж просто. Не успел я сказать тебе о том, что майки с портретом команданте Че в Западной Европе будут раскупаться, словно кубинские сигары в Вашингтоне, как сразу же появился кубинец-миллионер с целым пароходом маек. Это был, наверное, ваш самый ценный агент в Штатах.
Фидель рассмеялся и сказал:
— Когда ты сказал мне про майки с портретами Че, Серхио, меня это сначала оскорбило. Мне показалось, что в этом есть какое-то шутовство и фиглярство, но потом ты рассказал, что в твоё время их носила молодёжь чуть ли не во всём мире и я подумал о том, что это ведь не случайно. Эрнесто был романтиком и поэтом, так почему бы нам самим не начать прославлять его имя таким образом. Вот он точно полетел бы в космос. Ну, а Мануэлю я сам приказал начать печатать портреты руководителей всех стран, которые вошли в «Космический альянс». — Немного помолчав, он спросил — Серхио, ты не боишься лететь в Америку? Хотя президент Форд и занял разумную позицию, это вовсе не говорит о том, что американские спецслужбы и особенно их военные не имеют по этому поводу иную позицию. Самым разумным на твоём месте было бы вообще заявить на весь мир, кто ты такой и откуда пришел в наш мир.
Сергей кивнул и поблагодарил его:
— Спасибо, компаньеро Фидель. Хотя ты старше меня на двадцать один год, я только с тобой могу разговаривать совершенно свободно, ведь ты настоящий друг. Не знаю, может быть это ещё и потому, что я любил тебя ещё в своей прежней жизни, когда ты уже был стариком. Спасибо, что ты заботишься обо мне, но в Америку я не боюсь лететь. Там я буду под наблюдением сразу пяти разведок и вряд ли кто-нибудь отважится поднять на меня руку. К тому же Моссад уже предупредила кого следует, что кара за мою смерть будет просто чудовищной. После того, как Ясир Арафат за каких-то два месяца обрёл такую популярность, что даже аятолла Хомейни не смеет ему перечить, да, при этом ещё и заставил палестинцев слушать каждого его слова, заявив всем арабам, что он исполняет волю Аллаха, евреи наконец обрели покой и к тому же я всё-таки предотвратил огромные жертвы, ведь в Ливане уже никогда не будет развязана гражданская война. Поэтому они меня опекают, кажется, даже в Москве. Вот где мне точно нечего делать, так это в Египте, Сирии и Иордании, но я туда и так не поеду. Там хватит одного Ясира с его немецкими телохранителями. Их его враги боятся, как огня. А в Америку мне нужно ехать обязательно, компаньеро. Чем скорее я туда съезжу, тем быстрее смогу устроить так, что кто-нибудь проболтается о том, кто я такой на самом деле, но это можно будет сделать только через два, а ещё лучше три года. Понимаешь, мы обязаны закрепить за собой некоторые позиции навсегда. Сейчас в Америке в самом разгаре экономический кризис и мне нужно предпринять кое-какие действия, чтобы дать резкий толчок развитию их экономики, а это можно сделать только одним единственным образом, — заключением контрактов на поставки строительных материалов для строительства космодрома на Кубе и промышленных товаров для вас, Никарагуа, Вьетнама, Лаоса, ну, и для нашего Дальнего Востока. Всего каких-то сто, сто двадцать миллиардов долларов могут пробить большую дыру в запруде их экономики и финансовая река её быстро размоет. Из-за этого я буду вынужден заморозить пару проектов в Союзе, но через пять, шесть лет эти капиталовложения окупятся сторицей, так что я не прогорю на этом.
Фидель Кастро покрутил головой и сказал:
— Мне странно видеть, что ты так печёшься об экономике главного врага Советского Союза. По мне было бы лучше, чтобы они вообще никогда не вылезали из кризиса.
Сергей рассмеялся и воскликнул:
— Кто бы это говорил! Команданте, ты в восемьдесят четвёртом спас их президента Рональда Рейгана, сообщив ему о готовящемся на него покушении. Так что мы с тобой оба со странностями. Но зато мы оба можем ставить людям жесткие условия.
Запах жареной рыбы резко усилился и они пошли на площадь рыбацкого посёлка, где уже накрывались столы. Марлина они ели не только всей деревней вместе с соседями, но и с полуротой телохранителей Фиделя Кастро. Таким был итог первой рыбалки Сергея, но не последней, но вскоре их короткий медовый месяц на Кубе закончился и они, сократив его на два дня, вылетели в США, прямиком в Вашингтон. Едва прилетев в Америку, Сергей, ещё не сделав по её территории и полусотни шагов поверг чуть ли не половину американцев в изумление, а уж американских предпринимателей точно вверг в ступор всех до единого. Остановившись сразу за турникетом вместе с Юлей, он позволил сфотографировать их со всех сторон и как только какой-то корреспондент задал ему вопрос, зачем он прилетел в их страну, он ответил громко и ясно:
— В первую очередь я прибыл в США для того, чтобы подписать с вашими компаниями контракты на поставку строительных материалов и промышленных товаров на сумму в сто двадцать миллиардов долларов. Это главная цель моего визита и попутно с этим я прилетел в вашу страну по личному приглашению президента. Надеюсь, что мой визит пройдёт успешно.
В Вашингтон он прилетел под вечер, а уже наутро акции буквально всех американских компаний поползли вверх и по мере того, как Сергей действительно подписывал один контракт за другим, убивая американцев своей исключительной осведомлённостью и той скоростью, с которой он вычитывал контракты, равно как и тем, что находил в них малейшие недочёты, акции продолжали расти в цене. Особенно американцев поразило то, что он до тонкостей знал все их хитрости и уловки. По сравнению с этим их уже не удивляло даже то, что суммы всех контрактов были им заранее определены и крупнейшими европейскими банками заранее были оформлены банковские аккредитивы. Никто даже не стал задаваться вопросом, откуда этот загорелый русский кудесник черпает такие астрономические суммы, хотя некоторые финансовые аналитики и гадали на кофейной гуще. Они надеялись, что всё прояснится после переговоров Сергея Чистякова с главой федеральной резервной системы США, но не смогли узнать даже того, где состоялись эти переговоры.
В Штатах Сергей провёл пять дней, купил-таки себе новенький «Боинг-747», после чего «Ил-62» полетел сначала в Нью-Йорк, где произвёл заправку, а затем в Лондон. Через океан они летели под защитой целых четырёх эскадрилий американских тяжелых истребителей. В Лондоне, а затем в Париже они просто отдыхали, зато в Израиле, где их ждали с огромным нетерпением, Сергею и Юле пришлось изрядно помучиться. Во-первых, там было очень жарко, а, во-вторых, палестинцы устроили ради них такой праздник, что даже Сергей, успевший повидать многое, был изумлён. Их одели в бедуинские свадебные наряды, усадили на белых арабских скакунов и они в сопровождении целой конной армии поехали в пустыню, где были разбиты огромные шатры. Израильтян в этой толпе было ничуть не меньше, чем палестинцев и бедуинов, но никто не выражал недовольства. Было очень весело, красиво, но очень уж жарко.
