Йохан растерялся. К фанатам Дивы его и впрямь не отнесёшь, слышал пару концертов, но всегда был слишком занят более прозаическими делами. Ещё и гордился своей приземленностью — «Я человек дела, а всякие высокие материи оставьте эстетствующим лентяям».

— Ну… э… вы мне нравитесь, но…

— Но ты не стал бы молиться на меня, верно? — то ли насмешка, то ли надежда. Йохан дёрнул левым плечом.

— Ну… да… вы правы, — признал он, ожидая расправы за неуважение, снова напрягшись и приготовившись схватиться за электрошок.

Лорэлай вдруг повернулся и протянул руку, но не затем, чтобы влепить пощёчину. Он провел пальцами по его лицу и шее, Йохан отметил — руки Дивы прохладные, но не имеют ничего общего с ледяной мертвенностью. Легко вообразить, что он попросту немного замёрз в неуютном холодном помещении. А кожа гладкая. Как шёлк — подобрал Йохан банальное сравнение. И ещё сильнее вжался в кресло, уходя от прикосновения.

— Да, я прав, — прошептал Лорэлай, чуть наклоняясь. — Именно поэтому ты мне понравился. Давно. С того самого момента, как я впервые увидел тебя в этом кабинете, оборванного, грязного, но целеустремлённого и лишённого дурацких иллюзий. Ты настоящий. Без всяких снобистских замашек, без щенячьей преданности или фальшивой любви. Ты можешь видеть во мне не божество, а простого человека. Мужчину. Просто мужчину, которому не чуждо ничто земное и… грешное…

Последнее слово он прошептал. Выдохнул в губы Йохана. Он умеет дышать?!

…Дива пахнет корицей. Горько-сладкий томный аромат, убаюкивающий и будоражащий одновременно.

Он такой… доступный, подумалось Йохану. Мысль была кощунственной, как и проснувшееся желание. Йохана никогда не интересовали мужчины, он мог себе позволить женщин, в «той» жизни у него осталось три жены и пятеро или шестеро детей — Йохан не особенно интересовался судьбой отпрысков после того, как тех сдавали в интернаты.

Но Лорэлай… разве он «просто» мужчина? Мертвец. Насилие над природой. Урод.

…Божество?

Именно. И доступность его — сродни игривости богов, что спускались к людям и забавлялись с ними, и иногда людей постигала кара за легкомыслие небожителей.

Кажется, впервые в жизни Йохан терял ощущение реальности.

Предсказуемо для Лорэлая и неожиданно для самого Йохана было то, что подобная потеря его не слишком огорчала.

Объятия Дивы — холодные и пылкие, будто подожжённый коктейль со льдом, его руки расстегивают одежду с умелой ловкостью. Йохан невольно сравнил его со шлюхами-женщинами, которых заказывала элита города и поставляли важным персонам с соседних колоний. Очень дорогое удовольствие, настоящие красавицы, как в древних книгах. Но ни одна из них не была Дивой.

Йохан обхватил узкое тело Лорэлая, швырнул на письменный стол, по размерам не уступавший кровати в номере-люксе лучшего отеля. Жестковато, ну да кому это помешает в подобной ситуации?

Дива быстро расстегнул свою рубашку и ремень, потом стащил с себя брюки, каким-то чудом ухитрившись не утратить ни грана своей грациозности.

Йохан чуть замер. Как всё быстро происходит… Кажется, ему стоит остановиться, вырваться, образумить…

— Иди сюда, — прорычал Дива, вцепившись в его плечи крепкими острыми ногтями и притягивая к себе.

Йохан остановился на долю секунды. Он дрожал от нетерпения, окончательно вытеснившего страх. Уставился на Лорэлая, смутно пытаясь сообразить, зачем певцу это?

Одиночество? Жажда настоящей любви?

Недоверие зашевелилось в глубине души.

Тёмные, как мазут, глаза Лорэлая полуприкрыты, рот требовательно ждёт поцелуя, и вся его поза, его выгнутое навстречу Йохану тело, нетерпение и покорность — сама страсть. Йохан прикоснулся к бархатной коже, к мягким чёрным волоскам на груди Дивы, потеребил пальцами твёрдые тёмные соски, а потом его руки скользнули вниз, по бокам Лорэлая, по мягкой талии, по тугим напряжённым бёдрам. Он закинул ноги Лорэлая на свои плечи. Впился ногтями в ягодицы, наверняка до боли — но Дива лишь постанывал, шептал невнятные междометия, требуя — продолжай, не думай, делай, что хочешь…

Ну замолчи, замолчи, тише… Чёрт… Покойники должны вести себя ТИХО! Йохан зажимал стонущему Лорэлаю рот ладонью и с дрожью осязал дыхание давно мёртвого человека — прохладное, сырое, как сквозняк где-нибудь в подвале. С содроганием представлял поцелуй этого мёртвого рта…

Когда Эрих вспомнил о встрече и явился в кабинет, всё давно стихло. Дива подобрал свои вещи, поцеловал Йохана на прощание в щёку — от поцелуя в губы тот отшатнулся, как от чумы, — и скрылся за боковой дверью. Йохан отдышался, привёл себя в порядок и ничем не выдал только что произошедшего. Эрих выслушал скучный отчёт, внимательно просматривая бумаги — что ж, это неизбежное зло — суховато поблагодарил и распрощался с визитером. А затем вернулся в лаборатории.

Йохан шёл к лифту, ругая себя последними словами. Как его только угораздило! Боже, какая грязь! С мертвецом, вот так, с бухты-барахты, прямо в кабинете босса!

Хотя, конечно, это было вовсе не плохо…

Йохан вышел из лифта и едва не врезался в Диву.

— Укради меня, — прошептал тот, не дав Йохану даже опомниться, обвив его холодными руками и запрокидывая лицо. — Пожалуйста, укради. Увези к себе! Я с ума сойду, если не проведу следующие сутки с тобой в постели!

Йохан сглотнул, пытаясь снять с себя вампира. Сердце металось, бесилось, кровь стучала в висках.

— Господин Дива…

— Лори, просто Лори для тебя…

Он укусит. Он сейчас вопьётся в горло…

Нет, целует. Жарко, больно. Не надо никаких засосов! Вот ведь сумасшедшее создание…

— Лори, Лори, не надо… Тише…

Йохан сжал крепкими ладонями тонкие запястья Дивы. Одного полу-секундного взгляда в блестящие глаза Дивы хватило, чтобы осознать — он тоже сойдёт с ума, если не уснёт измождённым рядом с этой похотливой тварью.

— Поехали, — прошептал он, осклабившись, и потащил Лорэлая за руку в машину.

Йохан предпочитал водить машину сам, не пользуясь услугами шофёра. Как бы не остановили за превышение скорости. Как хочется поскорее добраться до дому!

С приходом к власти над «Танатосом» Йохан приобрёл квартиру на верхних этажах небоскрёба в престижном районе Среднего города, напичкав её таким количеством электроники, что отпала надобность даже в одном слуге. Обычно так предпочитали поступать люди, добившиеся определённого материального благополучия, но ещё не вошедшие в «высшее общество». Йохану было плевать на снобистские стереотипы. Ему просто было так удобнее — чтобы кроме него в квартире никого не было. Даже женщин он решил больше не заводить. Дорогое удовольствие, да и хлопотное. Нескольких новых обитателей колонии он уже произвёл на свет, и это задокументировано. Вот и хватит. А гнаться за престижем, бояться упасть в глазах соседей из-за того, что они то и дело не встречают его в компании какого-нибудь прелестного молчаливого создания женского пола — это всё не для Йохана. Он всегда был себе на уме и сам решал, что для него значимо, а что — нет.

На данный момент для него было значимо заняться сексом с самим Дивой. Многие ли могли позволить себе такую роскошь? Ну, может быть, разве что Резугрем.

Йохан невольно передёрнулся при воспоминании о жутком биологе. Объятия виснущего на нём Лорэлая вдруг показались холодными, давящими, совсем не приятными. А, к чёрту!

Они раскидывали одежду где попало, пока перемещались от холла в спальню.

Дива тянулся поцеловать его в губы, но Йохан отворачивался, не в силах побороть брезгливость перед мёртвым. Трахать труп — пусть и самодвижущийся — это одно, а вот целовать его… Это уже слишком!

— Ну поцелуй меня, поцелуй… — шептал Лорэлай, тычась холодными губами в щёки, виски, лоб Йохана, но тот упрямо уворачивался, властно опрокидывая его на серебристое гладкое покрывало.

Вот теперь — пусть и кричит, и стонет, всё равно! Звукоизоляция тут хорошая. И никто им не помешает. Бояться некого, Резугрем далеко.