— Уходи, — без интонации прохрипел зомби, но не пошевелился и не изменился в лице. Лорэлаю стало не по себе. Самую малость. Так, сочувствие его тоже не берёт. Не пора ли выложить козырь?

— Мортэм, не гони меня, — проговорил Лорэлай чуть дрогнувшим голосом. — Посмотри на меня. Ведь я такой же, как ты…

— Нет. Ты другой.

— Но я ближе тебе, чем кому-либо! — с жаром воскликнул певец. — В этом доме только я один могу понять тебя.

— Что тебе нужно? — интонация едва обозначила вопрос.

— Поговорить с тобой. Мортэм, это ужасно, что они сделали с тобой. С нами со всеми. Посмотри… Ты — машина. Я — игрушка. Но ведь мы — люди! Такие же люди, как они! Мне невыносимо смотреть на тебя… такого. Ты ведь солдат. А не…

Лорэлай умолк и, придерживая подбородок Мортэма кончиками ногтей, заставил посмотреть себе в лицо. Пустой стеклянный взгляд. Но, кажется, в нём что-то блеснуло.

— Мортэм. Ты ведь не должен был оказаться здесь. Не только у моего Хозяина, но и вообще… здесь… Разве это не преступление, отнимать сыновей и братьев у родных и близких и превращать их в…

— Что тебе нужно, — кажется, в его голосе уже звучит настойчивость.

Этот мертвец, который способен мыслить как живой человек. Что он такое?… Мортэм мог неким наитием почувствовать его. В телах обычных зомби оставалось немного крови, засохшей на стенках вен и кристаллической, но она всё-таки разносила по телу инъекции. У Лорэлая своей крови не было вовсе, что-то чужое, заменитель, псевдо-кровь, обман. Мортэм невольно и вяло сравнил Лорэлая с пиявкой. Скользкой чёрной пиявкой.

— Мы с тобой — одно… — с нажимом проговорил Лорэлай, наклоняясь к Мортэму и едва не коснувшись губами его лица. — И я прошу тебя о помощи.

— Ты не можешь отдавать приказы, — безразлично констатировал факт Мортэм, и аккуратные отполированные ногти впились в его кожу.

— Посмотри на меня, Мортэм! — рявкнул Лорэлай, оскалившись, взбешённый очередным напоминанием о том, ЧЕМ он стал, — посмотри на меня и на себя. Мы мертвы. Мы могли бы покоиться в мире, забыться вечным сном, но этот человек вообразил себя выше Бога и сотворил из нас… такое! Тебя превратили в живой труп, послушный прихоти любого, не смеющий пикнуть без ИХ разрешения, не имеющий права на собственную волю. На собственную память! А я… Я — кукла в душной коробке, которую пятнадцать лет держат взаперти и которая рано или поздно поистреплется, наскучит, и её выбросят на помойку! Мне невыносимо не иметь права даже на ревность! Ты… Ты… Да, ты красив. Эрих всегда любил такие правильные черты. И я должен смириться. Должен сидеть тихо и смирно, пока он тебя… кхм… Пока он с тобой.

Показалось, будто эвтанатор едва заметно нахмурился.

— Я хочу, чтобы ты исчез отсюда, не скрою, — проговорил Лорэлай, — но Эрих не позволит этой криокамере долго пустовать. Твоё место займёт следующий мёртвый красавец. И ему на смену придёт новая игрушка. И это будет продолжаться долго. Слишком долго. Конечно, век Хозяина короче, чем мой или твой. Но я даже думать боюсь о нашей участи после его смерти… Поэтому мы должны быть быстрее. Нам нужно освободиться, пока права собственности на нас не передали новому Хозяину. Или пока Комитет не предписал нас уничтожить, как никому не принадлежащее и опасное имущество. Освободи нас обоих, Мортэм!

— Не имеет смысла, — тускло отозвался зомби.

Он показался Лорэлаю монолитным айсбергом или подводным камнем, опутанным водорослями.

— Неправда, Мортэм, — вампир старательно заглянул в пустые глаза зомби. — Ты не тупой кусок мяса. Ты… мыслишь, — он невольно припомнил любимое изречение Эриха, — и ты помнишь.

Он отметил — зомби стиснул сильнее узкие губы. Лорэлай опрокинул на него чашу яда своего вкрадчивого голоса.

— Эта грязь, что он сделал с тобой, с солдатом… Его отношение к тебе… Почему ты не защищался?

— Он мой Хозяин. Я не могу защищаться, — пробубнил зомби. — Не имею права.

— Чушь! Ты не такой, как прочие, именно по этой причине Эрих и притащил тебя сюда, обменяв на пятерых своих лучших телохранителей. Ты не имеешь права, но ты умеешь свободно выбирать, на что ты имеешь право, а на что — нет. Почему? Скажи мне, почему?!

Мортэму нечего было скрывать, и он ответил ровным голосом:

— Хозяин пригрозил отнять у меня память.

— О твоей семье? — произнёс Лорэлай так неожиданно и резко, что Мортэм вздрогнул. И вдруг вскинул лицо.

— Что тебе известно?

Лорэлай плавно отстранился от него и произнёс:

— Мне известно, что ты нарушил все мыслимые директивы и запреты именно из-за своей семьи. Так не бывает, но у тебя получилось. Подобная преданность своей семье, пусть и посмертная, достойна похвалы…

Вдруг он опустил лицо и вмиг помрачнел.

— Но тебе больше незачем подчиняться ему, Мортэм. У него нет больше этого козыря.

— О чём ты говоришь? — в голосе зомби проступила напряжённость.

— Ты хочешь это слышать? — прошептал Лорэлай, подняв лицо. Прищурился. Мортэм медленно поднялся с крышки криокамеры. Какой же он огромный, с трепетом подумал Лорэлай и отступил ещё на шаг.

— Хочу. Говори.

— Я… его любимая игрушка, и он часто делится со мной секретами и сомнениями. Ну, скажем, он не ждёт советов и поддержки, а просто выговаривается. Он мне рассказал. А тебе, разумеется, не захотел ничего говорить… Эм… Понимаешь… Эрих не смог уберечь твоих родных от людей Драга.

Мортэм замер, хотя казалось, что стать ещё более неподвижным невозможно. А потом он сел на крышку криокамеры, будто вдруг ноги его подломились. Боевой зомби казался статуей, разрушающейся от времени и ветра.

— Что… — прошептал зомби. Лорэлай сглотнул, невольно почувствовав страх перед неизвестным. Так не бывает. Но этот зомби класса Бета действительно чувствует. Надо усилить воздействие. Узкая тёмная фигура певца прильнула к бледному зомби.

— Тот человек… Йохан Драг, если я не ошибаюсь, заместитель, исполнительный директор «Танатоса», всё-таки выполнил свою угрозу, отомстив тебе перед тем, как Краузэ с ним разделался. Ты должен был выполнить задание, но не смог. И… он успел отдать приказ своим головорезам уничтожить твоих родственников.

Мортэм, согнувшись, неподвижно сидел на крышке криокамеры. Пространство сжалось до серо-кровавой точки диаметром в игольное ушко и в Большой взрыв.

Мортэм решил, что умирает во второй раз.

В глазах темно. Темно и ярко, и боль переполняет стылые артерии, рвётся наружу. Мортэм ослеплён. Звуки и эмоции, вкрадчивый голос чёрной пиявки и формальдегид, горький привкус на корне языка вернулись на мгновение, чтобы…

Исчезнуть. Вместе с ним самим.

Лорэлай рассказывает с мерной печалью. Будто поёт над хрустальным гробом последнюю колыбельную. А Мортэм слушает.

— Зачем ты рассказал это мне? — хриплым полушёпотом спросил зомби, наконец.

— Я хочу, чтобы ты знал правду. Тебя обманули. Краузэ и Эрих — оба, но Краузэ просто не успел помешать. Эрих успел бы, но не захотел. Он заполучил тебя, помог другу вычислить врага — и довольно.

— Зачем? — повторил зомби. Лорэлай начал злиться.

— Чёрт побери! — всплеснул руками он. — И ты до сих пор не хочешь отомстить?!

— Я мёртв. Я ничего не хочу, — хрип прозвучал устало.

Лорэлай обхватил его лицо ладонями, заставил взглянуть себе в глаза.

— Мортэм, освободи нас обоих! Отомсти за свою семью и за свою поруганную честь! Неужели ты не хочешь этого?!

— Что я должен делать?

Лорэлай выдержал паузу. Потом приник к уху зомби и прошептал:

— Убить его.

— Я не могу убить Хозяина.

«Покорная скотина», — на мгновение Лорэлаю захотелось вцепиться в его горло. Он заорал:

— А на Краузэ, своего бывшего Хозяина, значит, смог броситься?! Не прикрывайся какими-то там программами и запретами! Ты совсем другой! Ты можешь сам выбирать, как действовать. Смерть одного мерзавца с манией величия — и мы свободны, а твоя мать и брат — отомщены, — слова Лорэлая воспринимаются не ушами. Кожей. Застывшими капиллярами. — Скажи, что тебе терять?! Теперь?