— Нет, это тебе только показалось...

— А-а, — усмехнулся Мундус и, кряхтя, поднялся на ноги. — Ну а теперь ты попытайся...

Поймав Кызыра, молодой наездник быстро вскочил в седло и крикнул Мундусу:

— Открывай ворота!

Поднимая вихри снега, Кызыр вылетел со двора фермы и помчался к горам. Баит точно слился с быком. Не выпуская повода из рук, он дал сарлыку полную волю.

В бешеном галопе они все дальше и дальше удалялись от фермы. Посмотрев вперед, Баит вдруг изменился в лице. С северного склона горы к ущелью, куда мчал его Кызыр, ползла снежная лавина. Начинался обвал.

«Удастся ли повернуть Кызыра?» — промелькнуло в голове юноши. Натянув повод, он с радостью почувствовал, что бык послушно выполняет его волю. Описывая полукруг, сарлык повернул от ущелья обратно к равнине. За спиной Баита послышался грохот и треск падающих деревьев. Снежная лава стремительно катилась вниз, сокрушая все на своем пути. Но Баит и Кызыр были уже вне опасности.

Через несколько дней бык окончательно привык к седлу.

Баита вызвали в райком комсомола. Оседлав Кызыра, юноша тронулся в путь. В аймачный (районный) центр он добрался лишь вечером. В райкоме его ждали.

— Баит, тебе есть серьезное задание. Нужно доставить предвыборную литературу и бланки бюллетеней на зимнее стойбище, расположенное в Безымянной долине. Этот вопрос мы обсудили на бюро районного комитета партии. Выбор пал на тебя. Но беда в том, что попасть туда очень трудно. Горы и заносы. Одним словом, зимнего пути нет. Подумай, ты можешь отказаться, — закончил секретарь и, положив руку на плечо Баита, внимательно посмотрел на него. — На тебя, Баит, надежда. Мне говорили, что летом ты был там. Дорогу помнишь?

Помнит ли дорогу Баит? Да, ее скоро не забудешь. Путь к безымянной долине был опасен. Хаотическое нагромождение скал, горные кручи, доступные лишь яку, — вот что представляла из себя дорога, по которой он должен ехать.

Глаза Баита заблестели.

— Как можно отказаться, если обо мне говорили на партийном бюро. Поручение важное, и его нужно выполнить. Конечно, поеду, — тряхнув головой, ответил комсомолец.

Провожать своего комсорга вышла вся колхозная организация.

— Если проехать в безымянную долину будет опасно, возвращайся обратно, — сказал на прощание Баиту парторг.

— Хорошо, — ответил юноша и, закинув ружье на спину, подошел к оседланному Кызыру. К седлу были приторочены кожаные мешки с литературой и провизией.

— Ну, до свидания, ребята! — Баит вскочил в седло и тронул быка.

Был ясный морозный день. Вдали блестели на солнце Теректинские ледники. И, точно кучевые облака, виднелись на горизонте снежные шапки Каракола.

Километров пять Баит ехал по санному пути, по которому колхозники возили сено с лугов. Поравнявшись с последним стогом, он грустно посмотрел на одёнки и повернул быка на целик. Снег был неглубокий, и Кызыр шел легко.

Вечер застал путника у подножия знакомого перевала. Проехав вброд небольшую речку, Баит стал подниматься к вершине горы.

Наступили сумерки. Вскоре начался лес. Тени сгущались. Кызыр прибавил шагу. Лавируя между деревьев, Баит стал спускаться вниз и, выехав на просеку, увидел избушку лесника. В темноте она походила на поленницу дров, засыпанную снегом. Расседлав, быка, Баит внес мешки в жилье. Ночь прошла спокойно. Только перед утром лежавший возле двери на привязи Кызыр поднялся на ноги и угрожающе хрюкнул. Баит вышел с ружьем. Над горами плыл рогатый месяц, и при его бледном свете он увидел на опушке леса рысь. Зверь шел осторожно, избегая открытых мест. Баит выстрелил. Рысь метнулась в глубину леса и исчезла.

Начало светать. Спать Баиту больше уже не хотелось, и, оседлав быка, он тронулся в путь. Первые лучи солнца застали всадника на крутом склоне горы. Кызыр шел осторожно, переступая через лежащие на тропе камни. Подъем был тяжел. Справа, точно отполированная, высилась гладкая скала. Слева. — глубокое, сплошь заросшее кустарником ущелье. Тропа все суживалась. Мешок, висевший на быке, задевал стену скалы, а это создавало угрозу для обоих свалиться в пропасть. Баит слез с быка и, держась за его хвост, продолжал подниматься кверху. Но вдруг сарлык остановился и тревожно повел ушами. На пути лежал большой камень. Что делать? Тропа была настолько узка, что и повернуть обратно тоже было невозможно. Прижавшись к скале спиной, Баит взглянул вниз и тотчас же отвел глаза. Дна ущелья не было видно, и только между выступами камней над кустами таволожника далеко внизу кружились птицы.

«Надо снять мешки», — подумал Баит и, освободив от них быка, с изумлением увидел, как сарлык, подняв передние ноги на камень, стал медленно переваливаться через глыбу. Казалось, одно неловкое движение — и животное полетит в пропасть. Затаив дыхание, юноша следил за своим другом. Прошло несколько томительных секунд... Кызыр стоял впереди камня, дожидаясь хозяина. Толкая перед собой мешки, Баит переполз опасное место и скоро начал спускаться вниз. Там было тихо. Лесное безмолвие нарушалось порой лишь треском падающей от тяжести снега ветки. Баит направил Кызыра в междугорье. Оно оказалось сплошь забито снегом. И чем дальше шел бык, тем глубже утопал он в снегу.

На середине ущелья сарлык остановился. До противоположной горы оставалось несколько метров. Но как их пройти? Над поверхностью снега были видны лишь рога Кызыра. Повернуть обратно? Но это значит не выполнить обещание, данное секретарю райкома, и оставить избирателей Безымянной долины без бюллетеней. Нет! Баит ласково потрепал по спине сарлыка, и, как бы понимая его, Кызыр снова, точно огромный таран, врезался грудью в снежную стену.

Шаг за шагом он медленно пробивал себе путь, и через полчаса Баит следом за ним вынес из снежного коридора дорожные мешки. Последнюю ночь в пути он провел у костра, прильнув к теплому меху Кызыра.

Третьи сутки ехал Баит. За эти дни Кызыр заметно похудел, но продолжал идти бодро. В полдень всадник поднялся на гребень высокой горы, с которой открывался простор Безымянной долины. Далеко были видны избы пастухов. По всей снежной равнине паслись колхозные стада.

Юноша снял шапку и, опершись на Кызыра, долго смотрел на избы, на стада, и чувство глубокой радости овладело им при мысли, что он, комсомолец Баит, с помощью Кызыра пробился к людям Безымянной долины и выполнил задание райкома партии.

Историю белогрудого волка рассказал мне старый казах-охотник Умар — житель одного из аулов, расположенных в среднем течении реки Уй.

Это было в гражданскую войну. Презренные аллаш-ордынцы[4], вместе с белым казачеством пытаясь отнять у трудового народа завоеванную им свободу, заливали кровью вольный Тургай.

В то время юрта пастуха Бисимбая стояла на пригорке вблизи небольшого озера. Кругом на десятки километров раскинулась Тургайская степь. Днем Бисимбай пас отару недалеко от аула, а к ночи приводил ее в загон. Охранялись овцы двумя свирепыми псами.

Несколько ночей подряд пастух не спал. С вечера и до утра собаки заливались неистовым лаем. По широкому загону метались испуганные овцы. Бисимбай не мог понять причины беспокойства животных. Если это был волк, то непонятно, почему он не трогал овец? Странным ему казалось и поведение молодой овчарки по кличке Гераш. Кидаясь в ночную тьму вместе со старым волкодавом Бербасаром, она возвращалась к юрте перед рассветом и, завидев хозяина, виновато виляла хвостом.

Ружье Бисимбай держал наготове. Ясно было одно: где-то рядом бродил зверь. Так продолжалось недели две. Неведомый ночной гость по-прежнему беспокоил овец и собак.

Однажды жена Бисимбая Галия вышла за водой к озеру. Спускаясь с пригорка, она в испуге уронила ведро и бросилась бежать к юрте.

— Каскыр![5]

На крик жены выскочил Бисимбай.

— Где?

Запыхавшись от бега, Галия показала рукой на берег.