В подобной обстановке нужно было обладать прозорливостью и мужеством, чтобы занять по отношению к Шаляпину ту позицию, которую занял Луначарский. Ни он, ни Сталин, ни Маяковский не дожили до того времени, когда бессмертный Шаляпин вернулся и его могучий и прекрасный голос зазвучал в каждом доме. Его услышал и еще больше, чем раньше, навеки полюбил народ.

Не Сталин, не Маяковский, а Луначарский оказался прав! Великий Шаляпин вернулся на родину почитаемым, любимым, истинно народным артистом, вернулся бессмертным — миллионными тиражами звукозаписей, сотнями страниц, написанных им и о нем, домом-музеем…

В «либеральном» отношении Луначарского к Шаляпину жило и понимание масштабов его личности, и осознание мирового значения его искусства, и ощущение будущего, которое по достоинству оценит масштаб его артистической личности. Гениальный артист из народа навсегда останется и со своим народом, и в мировой культуре.

В 1907 году в десяти километрах от Нижнего Новгорода открылась школа имени Шаляпина, пользовавшаяся покровительством Шаляпина и Горького.

Абрек встретил в Чечне Шаляпина и хотел его ограбить и убить, но, узнав, что он певец, попросил доказать это и спеть.

Когда Шаляпин спел, абрек заплакал и сказал, что он все равно убьет певца, потому что он видел его слезы. Шаляпин пообещал, что никогда никому не расскажет об этом.

И не рассказал. Эта история стала известна после смерти Шаляпина из его записей.

Ехал Шаляпин на извозчике. Извозчик спрашивает:

— А что, барин, ты делаешь?

— Да вот пою.

— Петь-то и я пою, когда скучно станет. А я спрашиваю: кем работаешь?

В ответ на просьбу Шаляпина улучшить снабжение артистов Троцкий сказал: «Я не могу поставить на одну доску солдата, сидящего в окопе, и балерину, порхающую по сцене».

Шаляпин говорил: «Бесплатно только птички поют».

Дом Шаляпина часто подвергался обыскам. Искали бриллианты и золото. Однажды конфисковали серебряные ложки и вилки, а также двести бутылок французского вина. Шаляпин пожаловался главе Петрограда Зиновьеву: «Я не против обысков, но нельзя ли обыскивать меня в удобное для меня время: с восьми утра до девятнадцати вечера, например?»

Зиновьев в присутствии Шаляпина кричал в трубку о каких-то арестованных: «Чего с ними церемониться! Эта сволочь не стоит даже хорошей пули!»

У Шаляпина спросили:

— Вы же знаменитый артист, неужели вы волнуетесь перед выходом на сцену?

— Не волнуются только дураки и покойники.

Шаляпин пришел к художнику Коровину:

— Мне сегодня выступать перед конными матросами. Скажи мне, ради бога, что такое конные матросы?

— Не знаю, что такое конные матросы, но уезжать надо!

Шаляпин говорил: «В этой стране нельзя жить. И без этой страны нельзя жить».

Бабель очень хотел встретиться со Сталиным и попросил об этом Горького. Тот пригласил его к себе в дом у Никитских Ворот. За столом Бабель оказался со Сталиным и Ягодой. Пили чай. По собственному признанию Бабеля, он очень хотел понравиться:

«Вы же знаете, я хороший рассказчик, а тут я еще очень старался. Вспомнил встречу с Шаляпиным в Италии. Шаляпин после выступления вытирал с огромного, прекрасного и уже постаревшего лица грим. Я у него спросил, не собирается ли он вернуться в Россию. „Большевики отняли у меня дом и автомобиль. Что мне делать в России?“ — ответил он. Сталин слушал молча, а тут начал громко размешивать сахар в стакане. И сказал Сталин:

— Мы, большевики, строим дома, наш автозавод начал выпускать автомобили. А Шаляпин все равно гордость и голос народа.

Я стал стараться еще больше и рассказал о моей поездке в Сибирь, на Енисей. Очень красочно расписал сибирскую ширь реки — Европе и не снились такие просторы и такая несказанная красота…

Ложечка опять заходила по стакану, и Сталин сказал:

— В Сибири реки не в ту сторону текут.

Смущенно покашливая, Горький встал из-за стола и вышел в другую комнату откашляться. А Ягода уставился на меня сорочьими глазами и смотрел не мигая. И я понял, что провалился».

Луначарский считал, что религия расширяет рамки существования личности и позволяет ей компенсировать индивидуальную смерть расширением «Я» до великого «Мы». Религия обогащает чувством «сотрудничества в великом строительстве». Историческая «любовь к дальнему» и «любовь к ближнему» важны для принципа «коллективного индивидуализма».

Богостроительство Луначарского было связано с проблемой бессмертия и поисками путей преодоления индивидуальной смерти. Эти поиски находятся в традиции Р. Декарта, Р. Бэкона, философия которых включала в себя идею преодоления смерти. Луначарский писал: «Спасение от смерти — это перенесение центра тяжести с себя самого, со своего психического „Я“ на великое „Мы“, на творческое, борющееся, прогрессивное человечество». Для подтверждения своей концепции Луначарский искал аргументы у Эрнста Маха. У последнего «Я — не что иное, как определенное множество элементов», существующих в определенной комбинации. При индивидуальной смерти разрушается комбинация, сами же элементы (например, опыт) остаются. Бессмертие оказывается возможным, так как индивидуальная смерть высвобождает «элементы Я» из комбинации, однако они продолжают существовать и сохраняют при этом свое содержание. А это содержание освобождается от «несущественных личных воспоминаний». Элементы организуются в новые комбинации «Я» личности. Свершается ее прорыв к «сверхличной жизни». Вклад в обогащение «содержания элементов» способствует преодолению смерти. «Победа над смертью» растет с увеличением коллективного опыта. Луначарский считал целесообразным создавать «социальные мифы» в области пролетарского сознания и утверждал: «Бог, как Всезнание, Всеблаженство, Всемогущество, Всеобъемлющая Вечная жизнь есть действительно все человеческое в высшей потенции».

В научной литературе неоднократно писалось о философских и религиозных взглядах Луначарского. Наиболее точный и глубокий анализ этой проблемы можно найти в труде Л. Столовича по истории русской философии. Результаты этого исследования кратко изложены ниже.

Фейербах считал: основа новой религии — принцип: «Человек человеку — Бог». Ницше прокламировал: «Человек! Твое дело не искать смысла мира, а дать миру смысл». По Луначарскому, необходима — атеистическая религия, или религиозный атеизм, необходимо «обожествление высших человеческих потенций». (Атеизм. СПб., 1908. С. 157–159.)

В книге «Религия и социализм» (1908–1911) Луначарский прослеживает процесс развития религии и утверждает необходимость новой религии человечества и труда, связанной с социализмом. В отличие от Ленина, для которого социализм несовместим с религией, Луначарский считает, что социалист религиознее «старорелигиозного человека»; демократия создает свою религию, полную надежд, борьбы и труда как смысла жизни.