Лесса XXX Свинцом на сердце королю легли печаль и гнев, И он, спасти и защитить вассалов не сумев, К себе уехал в Арагон, как туча помрачнев. Враги готовились к войне. План действий был не нов. Солдаты ветки принесли для заполненья рвов. Чуть позже, в латы облачась, начальники полков Смотрели, можно ль город взять врасплох без лишних слов. Затем уж рявкнул капеллан, зовя на штурм бойцов: «Идите в бой! Для тех, кто смел, Господень рай готов» [61]. Виконт и воины его, на галереях встав, Из луков начали стрелять, французов разметав, И смерть в тот день косила всех, кто прав и кто не прав. Когда бы город не имел так много лишних ртов, Ведь люд из всех окрестных мест шел в стан еретиков, То никому б не удалось, при том без тайных ков, И за год силой усмирить столь опытных стрелков! Но пересохли родники, внезапно оскудев, Палило солнце день-деньской, измучив жен и дев, И вонь стояла от людей, от тех, кто нездоров, От освежеванных быков, заколотых коров, И в небо поднимался дым от тысячи костров. Рыданья слышались всю ночь под крышами домов И вопли маленьких детей и старых стариков, И мухи тучами вились, летя под каждый кров, И те, кому сужден был ад, узнали, он каков. Семь дней с отъезда короля прошло. Как вдруг, снискав Доверье, некий паладин, быть может пэр иль граф, Виконта в войско пригласил, охранный свиток дав С печатью настоящей. Лесса XXXI Со свитою своей, во весь опор летящей, Виконт пустился в путь для встречи предстоящей. И вышел к ним сеньор, носивший крест блестящий. «Сеньоры, — молвил им тот человек имущий, — Да защитит меня Господь наш всемогущий, Ведь прибыл я сюда для вашей пользы вящей. Имей вы только весть о помощи грядущей, За вас бы грудью встал я, никогда не лгущий, А не рыдал об вас, как родственник скорбящий. Вы можете спастись от смерти, вам грозящей, Надежный договор, благие узы длящий, И с церковью Святой, и с войском, здесь стоящим, Не медля, заключив, поскольку в настоящем Вас тот, что и в Безье, ад ожидает сущий. А если кошелек у вас и будет тощий, То, тело сохранив, его наполнить проще!» Так отвечал виконт речам миротворящим [62]: «Филиппу я воздам с почтеньем надлежащим И Франции самой, среди долин лежащей, И вам, сеньор барон, но в стане войск, как в чаще, Повсюду мнится Зло моей душе болящей». «Пребудет вам щитом во всякий день грядущий Сей свиток, мой виконт, и я, его дающий, Покамест честь в чести». Лесса XXXII Когда к посланцу вражьих войск виконт решил пойти, Он смог сто рыцарей в броне с собою привести, А было у того людей не больше тридцати. «Я вам не враг, — сказал гонец, — и вас хочу спасти, Меня же Ты, Благой Господь, спаси и защити, Пора вам с церковью Святой согласие найти И, плоть и душу сохранив, спасенье обрести». Виконт едва дослушал речь. Он снова был в пути. Теперь осталось с ним людей не больше девяти; Французы обступили их, зажав как бы в горсти. И слышал я, тая испуг, пробравший до кости, Что пребывали с той поры те люди взаперти, Что волей собственной своей, грусти иль не грусти, Виконт попал в тюрьму [63]. Лесса XXXIII Виконт доверился врагу, хоть, судя по всему, Ему не стоило в капкан соваться самому. Бедняге рек Неверский граф: «Сеньор, я вас приму…» — Виконт же в сети угодил, войдя в шатер к нему! Такая смута началась, такая кутерьма, Что, право, Господи, спаси! Забыв про закрома, Бежали прочь еретики, от страха без ума, Ушли безумцы, бросив все, как сброд, чей скарб — сума, В одних рубахах и штанах, дай Бог, что не зима, Как будто от родимых стен гнала их смерть сама. В Тулузу бросились бежать одни из тех семей, Ушли другие в Арагон, к Испании самой… Себе пристанище найти хоть где-нибудь сумей! Вошли французы в Каркассонн дорогою прямой, Заняв донжоны и мосты, и башни, и дома, Сложа добро, что там нашли, в подобие холма, Ослов и вьючных лошадей, каких была там тьма, Распределили хорошо и с пользой, лишь корми. Тут весть герольды разнесли, что снова Бог с людьми; Клир проповедовал в войсках о храме на крови, А тем, кто на руку нечист, к несчастью своему, Аббат с амвона объяснил, что грабить ни к чему. «Сеньоры, — им сказал аббат, — понятно, почему Нельзя пред вами устоять нигде и никому, Ведь с вами — мы, а с нами — Бог, разящий напрямик, И я вас искренне прошу, не пропустив сей миг, Имущество, что взяли вы за многими дверьми, Вернуть, будь то хоть рваный плащ, на коем бахрома, Не то вас молнии пронзят и поразят грома! А мы сей край с богатством всем барону одному Во славу Божью отдадим, препоручив ему Еретиков поганых гнать мечами и плетьми». Всем сердцем поняли войска — поди-ка, не пойми — Все, что аббат сказал. Лесса XXXIV Как только сдался Каркассонн [64], весь край загоревал, Окрестных жителей с их мест как будто вихрь сорвал, Вмиг опустели города Фанжо и Монреаль, Бежал от крестоносцев всяк, велик он или мал. Король дон Педро был богат, большую власть имел, Отважно войском управлял, был опытен и смел, Что ж до аббата из Сито, то пастырь не снимал Попоны с мула своего, все людям толковал О том, как был рожден Христос, как Дух Святой витал. Аббат хотел, чтоб некий граф тем краем управлял, Владел землей, какую Крест себе отвоевал, И, делу общему служа, о Церкви бы радел… Но граф Неверский взять Прованс отнюдь не захотел, И граф Сен-Поль, кого совет для этих дел избрал, Сказал, что на своем веку чужого он не брал, Что лен во Франции отец ему в наследство дал, На той земле весь род его извечно процветал, И тот свою унизит честь, кто у вдовы отнял Надел и достоянье. вернуться Напоминание крестоносцам, что их ждет отпущение грехов. вернуться Предложение о капитуляции явилось результатом совета предводителей крестоносцев, которым было невыгодно разрушение Каркассонна, ибо они нуждались в запасах, находившихся в городе. вернуться Одним из основных условий капитуляции Каркассонна было пленение виконта. Из «Песни» можно сделать вывод, что Раймон-Рожер явился в лагерь крестоносцев для переговоров, а французы обошлись с ним вероломно. |
