В это же самое время в борьбе с ересью в Лангедоке впервые применяют силу. Повод дал Рожер II, виконт Каркассоннский и Безьерский, заточивший в темницу епископа города Альби. Найдя повод для наказания своевольного вассала, Раймон V начал против Рожера крестовый поход. Во главе армии, состоявшей в основном из сеньоров-южан, встал кардинал Анри, епископ Альбано. Крестоносцы ограничились осадой и взятием Лавора, где были схвачены несколько еретиков. Появление в это время в разных уголках Франции кровоточащих облаток, похоже, свидетельствовало о победе католиков, однако Церковь чувствовала, что, несмотря на подчинение Рожера II, этот крестовый поход провалился. Церковники по-прежнему пребывали в растерянности, а ересь продолжала распространяться с еще большей скоростью. Но когда на папский престол под именем Иннокентия III взошел тридцативосьмилетний Лотарио Конти, борьба приняла более выраженные и решительные формы.

Иннокентий III. — Личность Иннокентия III среди организаторов альбигойской драмы является ключевой. В 1198 г., сразу же после занятия престола понтифика, он вплотную занялся вопросом, как остановить катаризм, с ужасающей быстротой распространявшийся во Франции и в Италии. Вскоре он отправляет в Лангедок двух специальных миссионеров, Ренье и Ги, наделенных поистине безграничными полномочиями. Но миссия вновь провалилась, добавив к уже имевшимся неудачам еще одну, и новому Папе начинает казаться, что призвать к порядку и вернуть в лоно истинной Церкви сеньоров-южан может только сила, явящаяся в Лангедок издалека. И все же он решил еще раз попробовать уладить дело мирным путем. В 1202 г. Ренье передал свои полномочия Пьеру де Кастельно, цистерцианскому аббату из аббатства Фонфруад. Нажив себе в Лангедоке множество врагов, этот монах тем не менее добился некоторых результатов. В декабре 1203 г. он заставил консулов Тулузы принести клятву блюсти католическую веру и дать обещание изгнать еретиков из стен города. Правда, к великому гневу Пьера де Кастельно, ни клятв, ни обещаний консулы не выполнили. Через два месяца, воспользовавшись пребыванием в Каркассонне короля Арагона Педро II, Кастельно организовал в городе диспут, на котором, помимо короля и аббата монастыря в Фонфруад, присутствовали епископ Каркассонна, несколько католических прелатов и еретический «епископ» Бернар де Симор, которого сопровождали тринадцать добрых людей. Похоже, что диспут ни к чему не привел, возможно, только Педро II получил возможность убедиться в гетеродоксальном характере катарской догматики. Пьер де Кастельно осудил ересь, что, как и в предыдущих случаях, ни к чему не привело. Провал посланцев Иннокентия III становился день ото дня все более очевидным. Лангедокское духовенство доказало свою инертность, не осмеливаясь вступить в конфликт со всем населением. В ответ Папа наделил своих легатов особыми полномочиями, и теперь они могли совершать любые действия без согласия местных епископов. Отныне Пьер де Кастельно и его помощник Рауль должны были отчитываться в своих действиях только самому Иннокентию III. Во всем, что касалось ереси, их полномочия превосходили права местного духовенства. В дальнейшем специальные права будут предоставлены братьям-доминиканцам и основан печально знаменитый институт, известный под названием инквизиции.

Святой Доминик. — Вскоре к Пьеру де Кастельно присоединился новый легат, знаменитый аббат цистерцианского ордена Арно-Амальрик, оставивший на страницах истории свой кровавый след. А в середине 1206 г. на лангедокской сцене появился еще один персонаж, которому также суждено печально прославиться в истории. В июле этого года в Лангедок, по пути из Рима, прибыл испанский епископ Диего Осма в сопровождении приора своей церкви Доминика де Гузмана. Оба встретились с папскими легатами, и те поведали им о своей усталости и разочаровании. Тогда Доминику показалось, что он нашел эффективный способ борьбы с ересью: надо было использовать то же оружие, которым пользовались еретики. Добрые люди соблюдали обет бедности, у них не было никакого имущества, они презирали роскошь и в точности исполняли все заповеди проповедуемого ими учения. Образ жизни добрых людей производил неизгладимое впечатление на народные массы, и Доминик был уверен, что, если католическое духовенство вернется к скромности и евангельской бедности первых христиан, население повернется к ним лицом. Он, без сомнения, был прав, однако советы его запоздали. Пьер де Кастельно, которому Доминик посоветовал отказаться от пышного платья и роскошного экипажа, не смог на это решиться. Привычки прочно укоренились в нем. Тогда Доминик, подобно катарскому диакону, отправился бродить по Лангедоку; он соблюдал обет бедности, постился, терпел лишения и всюду, где только мог, проповедовал и вступал в диспуты с добрыми людьми. И хотя традиция приписывает ему немало чудес, результаты его подвижничества были минимальными. Обращения были крайне редкими, и единственно значимым последствием миссии Доминика стало основание монашеского ордена братьев-проповедников, впоследствии получивших название доминиканцев… Именно членам этого ордена будет отведена роль блюстителей чистоты веры, инквизиторов.

Много раз устраивал Доминик диспуты с катарскими диаконами. Наибольшую известность снискал диспут в Памье. Во время дискуссии Эсклармонда, сестра графа де Фуа, обратившаяся в катаризм, захотела взять слово, но брат Этьен де Миниа не позволил ей, бросив фразу, ставшую впоследствии знаменитой: «Ступайте к вашей прялке, сударыня; не пристало вам публично высказываться по поводу вещей столь важных!» Тем временем, убедившись, что единственный аргумент, оставшийся у католической Церкви, — это сила, Пьер де Кастельно попытался создать из провансальских сеньоров широкую коалицию под предводительством Раймона VI. Раздосадованный новой неудачей, легат подверг Раймона Тулузского отлучению. Между мужчинами случился яростный спор, и они расстались смертельными врагами. Пьер де Кастельно направился на берег Роны, намереваясь вернуться к Иннокентию III. Граф Тулузский поехал следом, видимо надеясь примириться с ним. В результате ряда событий, сведения о которых весьма противоречивы, раздался удар грома, возвестивший надвигавшуюся грозу: на рассвете 15 января 1208 г. в Сен-Жиле, при переправе через Рону, Пьер де Кастельно был убит. Убийцу немедленно причислили к свите Раймона VI, хотя имени его никто так никогда и не узнал.

Морис Магр (1877–1941) завершил работу над романом «Кровь Тулузы» в 1930 г., и через год книга вышла в издательстве Fasquelle. До этого времени тема катаров крайне редко звучала в его сочинениях, исключение составляет объемная глава в работе «Маги и ясновидцы», также написанной в 1930 г. В последние десять лет писатель активно интересовался религиями, и особенно буддизмом. В чем суть главных религиозных конфессий? Имеют ли объяснение великие загадки человечества? В этот период поэт, уроженец Тулузы, подробно знакомится с южнофранцузской ересью, о которой он был наслышан в юности. Несомненно, он читал «Историю альбигойцев» Наполеона Пейра, где соединились легенда и история. Легенда — это повивальная бабка истории, она дает ей «жизнь, силу, энергию. Там, где властвует легенда, рассудок часто уступает место фантазии и домыслам. Правда, разум не всегда соглашается с ее причудами. Но скрепя сердце примиряется. Но бывает, разум возмущенно протестует против преувеличений ближайшего неконтролируемого родственника, стыдливо именуемого им «народным воображением». Разуму требуются порядок и надежные опоры. Уверен, значит, внушает доверие. Ясно, что более всего мы дорожим разумом, однако порой ему не хватает дерзости».