Морис Магр в значительной степени содействовал построению окситанского легендария, большая часть которого является источником окситанского воображаемого; «Кровь Тулузы» и написанная несколькими годами позже книга «Альбигойское сокровище» легли в основу катарских мифов. «Кровь Тулузы», сочинение «прекрасное, как солнце, пробившееся сквозь пыль веков, удивительная повесть, волнующая, дерзкая, истинно народный гимн любви к городу, пропитанному ароматами востока, городу-космополиту, счастливому и идеальному. Каждую минуту он воспламеняет окситанскую душу, заставляет вновь звучать старинные мелодии, пробуждает кипение страстей. Северяне, пишет Магр, вышли из тумана завоевать нашу землю, разорить наши виноградники, вышли, чтобы вместо любимых песен в нашем краю звучали вопли ужаса. Ах, Господь свидетель, каким удивительным народом мы были! Да будет вам известно, в глубине собора Сен-Сернен в Тулузе было озеро, поверхность которого напоминала темное зеркало, и в глубинах этого озера покоилось сокровище из сокровищ. А еще были книги, не менее ценные, чем труды арабских алхимиков и мистиков-пустынножителей, непревзойденные сочинения, которые изучали совершенные. Черпая из них свои познания, они становились святыми, преисполнялись любовью, чуждой желаниям и страху, и все существующие знания открывались перед ними. Неужели они ушли от нас навсегда? Нет. Отныне они вместе со своими братьями пребывают среди тех бессмертных, кому суждено вести за собой человечество. Они всюду внимательные и невидимые, они всегда рядом с нами…» По словам Анри Гуго, три поколения «были вскормлены молоком катаров из источника Магра». А «скольким людям он подарил божественную веру в высокий вымысел, без которого жизнь была бы всего-навсего случайным и обременительным путешествием» (Henri Gougaud, Les cathares et l’Eternite).
«Кровь Тулузы» стала для писателя своего рода пробой пера в жанре, соединившем историю и предание; в последующие годы он создал ряд философских эссе, затрагивавших вопросы, связанные с его убеждениями. Поэт хотел, чтобы все поняли, что человек, живущий в определенной среде, в зримой реальности, видит только то, что его волнует, и зачастую не замечает, что видимость, нередко обманчивая, часто скрывает иную реальность, а именно реальность метафизическую. Духовное совершенство и знания могут спасти человека от разлада с самим собой. Незадолго до смерти, в декабре 1941 г., Морис Магр вернулся к написанию романов: были созданы «Альбигойское сокровище» и «Жеан Фодоа», а также ряд стихотворений, и среди них великолепная поэма «Соловьиный парк», ставшая своеобразным поэтическим завещанием писателя.
Выход в свет книг Магра о катарах и катаризме подтолкнул «множество энергичных мечтателей отправиться на поиски воображаемых храмов». Они следуют за творцом по пятам, торопятся, мчатся не разбирая дороги, весело рыщут в полумраке развалин. Под сенью священных руин Монсегюра ищущие духовного совершенства вслушиваются в неведомые звуки в надежде услышать голос Эсклармонды. Есть и такие, кто отважно взывает к горстке тибетцев, заблудившихся в лимбах страны Ольм. Эзотерические старьевщики, обладатели причудливых знаний, они сваливают трубадуров и тамплиеров, вестготов, гностиков, катаров, гипербореев и индусов в один мешок с чудесами, а потом — чтоб до кучи — ищут под развалинами Монсегюра рукопись Евангелия от Иоанна, очищенного от католического яда. Среди этого пестрого сборища Магр, пожалуй, самый скромный. Он является председателем ассоциации, где в равной степени почитают Святой Грааль бессмертных и мрачную гору Сожженных в пламени катаров. Однако «Кровь Тулузы» сыграла не последнюю роль в становлении таких серьезных историков, как Анн Бретон и Филипп Вольф, поэтов Рене Нелли и Анри Гуго, а также многих других: весь список занял бы слишком много места.
Несравненная лирическая эпопея, насыщенная многоголосыми звуками, неукротимыми страстями и поэзией, она обращается непосредственно к сердцу, в ней звучит искренний и взволнованный голос автора, вложившего в нее всю душу.
Духовные искания Мориса Магра стоят в одном ряду с исканиями Рене Генона, Ланца дель Васто, Жака Маритэна, Германа Гессе, все вместе они идут сквозь сумрак своего времени, открывая удивительный путь от Запада к Востоку. XX век был веком начинаний и испытаний, и жизнь Магра, как и его книги, «похожа на лабораторию исследователя и испытательный полигон». Тулузский трубадур встретит на своем пути искушения и разочарования, столкнется с чудовищными деяниями нового века. Но он встретит их с открытым забралом и гордо заплатит цену, которую от него потребуют. Волею Провидения жизнь и творчество Мориса Магра являются своеобразной иллюстрацией к простой и вместе с тем глубокой истине: поэзия и мудрость — две составляющих одной и той же таинственной энергии, два инструмента для получения одного и того же знания.
Слава залитой солнцем земле, раскинувшейся от берега моря, где качаются на волнах мавританские галеры, до горных сосновых лесов, до берега безбрежного океана! Слава Тулузе, городу двадцати девяти ворот, основанному Толусом, внуком Иафета, городу из розового камня, твердого, словно вера еретиков!
Слава Гаронне, берущей начало в сокрытой в Пиренеях долине Арана, реке, чьи зачарованные воды позволяют узреть в виноградной лозе опьяневшего гнома, а в тополе задумчивого чародея!
Слава людям Окситании, кто в ранние годы[4] столетия тринадцатого от Рождества Христова постиг истину о трех ликах Господа, о душах, через перевоплощения поднявшихся к истине духа, кто принял эту истину и заплатил за нее своей жизнью.
Мне довелось стать свидетелем множества беспримерных деяний, но я расскажу вам не только о них, но и о своих собственных поступках, как светлых, так и злодейских, о славных делах, которые довелось мне совершить, расскажу об отчаянии и красоте, которыми щедро делилась со мной жизнь.
В мое время женщины были прекрасней, чем сегодня, а радостное ощущение свободы делало их походку легкой и уверенной. Выстланное песком и розовой галькой ложе Гаронны было не в пример шире, а солнце высвечивало поразительно четкие контуры высившихся на холмах охряных Сарацинских башен. В Тулузе несть числа поэтам и грамотеям. Была медицинская школа, где искусству исцелять учили евреи, был коллеж, где обучали арабской философии. Большой южный торговый путь, пролегавший через Сен-Жиль и Фрежюс, откуда отплывали легкокрылые галеры, соединял Тулузу с многоликим Востоком. Караваны и суда везли из Дамаска духи и пряности, из Самарканда ковры, а из таинственного Китая музыкальные инструменты, на которых здесь никто не умел играть.
Нет больше чудесных шелков, нет окситанских певцов, нет арабских философов! И, во исполнение закона равновесия, чем хуже становятся люди, тем больше чахнет деревьев, тусклее светит солнце, и природа медленно утрачивает свое великолепие.
События, о которых я хочу вам рассказать, вызовут у вас слезы, ибо ничто так не заставляет плакать, как обреченная на гибель красота, как угасание разума. Но люди больше нуждаются в слезах, нежели в радости, ибо соль, содержащаяся в слезах, питает мужскую силу.
Если вас удивляет, каким образом я сумел пережить великие бедствия и выжить, знайте, я был избран, чтобы рассказать эту историю. Завидев восхищенный взор, я призван распознать в его владельце того, кто станет слушать меня, сохранит воспоминание и в урочный час передаст его дальше. Те, кто хотят держать людей в неведении, уничтожили рассказы, записанные на пергаменте. Слова же западают в душу, они словно птицы: прилетают издалека, садятся на ветку, а потом летят дальше. И это одно из проявлений справедливости. Зло и ненависть не могут смотреть в лицо друг другу, и слово светом своим истребляет их подобно тому, как острый клинок в руке некроманта рассеивает тучу, вызванную духами зла.
