На следующий день директор передал, чтобы было заплачено за обед и вообще за питание за все те разы, которые здесь проживала. «Попробуй, укуси меня, мелочная скотина! Слава Богу, что у меня с собой деньги есть!» – вспыхнула от обиды Вика и с деланным безразличием положила купюры на стол. Время от времени она ловила то на себе, то на директоре непонимающие взгляды администраторов гостиницы, но делала вид, что ничего не происходит. Кому какое дело? По ее лицу прочитать что-либо было невозможно. Держалась она прямо, независимо, чуть приподняв маленький подбородок, улыбаясь окружающим и изо всех сил стараясь ни словом, ни жестом не дать повод к себе придраться. Внутри же все мучительно болело и плакало; от обиды, от непонимания, от страха, что ей теперь никто не поможет, – наоборот, будут вставлять палки в колеса так, что ей придется разбираться одной. А она только подобралась к цифрам вплотную! И что она здесь сделает одна, без команды, в плотном тумане нежелания ее видеть? Расписаться же в собственном бессилии, в том, что она не справилась равнозначно смерти. Нет, уж, дудки! Она доведет все до конца! Вика взяла себя в руки, спрятала поглубже желание сбежать, спрятаться как маленькой под стол и начала одного за другим вызывать подчиненных, двигаясь дальше по своему давно составленному плану, привлекая к этому процессу и всех своих недоброжелателей, пытаясь не обращать внимание на ухмылки и гримасы.

Но держать ситуацию в своих хрупких руках становилось все сложнее. Кожей чувствовалось плотное кольцо неприязни и агрессии, сомкнувшее вокруг нее. К недовольству директоров добавилось недовольство рабочих. Она и не догадывалась, что все так серьезно! Некоторые из обиженных заходили к ней в гостиницу и расспрашивали, расспрашивали… Требовали. И потом выжидающе смотрели на ее реакцию. Девушка понимала, что прояви она сейчас хоть каплю слабости, ей этого не простят, – растопчут на месте.

– Так по закону положено, – спокойно объясняла Вика снова и снова, – нельзя допускать вилки в окладах за одну и ту же работу. Юрист вам подтвердит.

– А почему раньше было по-другому? Мы ведь как-то жили и с нарушениями! Все было нормально и без всяких новшеств!

– Нарушений здесь много, с этим я согласна. Но мне ведь платят не за то, чтобы я на них глаза закрывала. Правда? Подождите, может, вам эти новшества еще и понравятся.

Распрощавшись с рабочими, Колесникова не могла не осознавать, что ее силы на исходе и уже молила Бога, чтобы произошло что-то и чтобы после этого что-то ей стало легче.

Жук, несмотря на неприязнь, мешать выполнить задуманное не стал и делал все, что от него зависело. Привыкнув за время ее отсутствия к мысли, что объяснения и выяснения неизбежны, довольно сдержанно отнесся к тому, что пришлось сесть вместе со Галиной и разобраться с внесенными в кассу суммами и зарплатой. Через час, после того, как мрачный Слава вышел из бухгалтерии, с такими же листками появились остальные. Переглянувшись, Вика с Димой опустили головы, – процесс пошел, сдвинулся с мертвой точки. Бухгалтерия, облегченно выдохнув, начала тут же усиленно шелестеть, вспоминать, кто, сколько брал взаймы, отдавал, что было записано, а что нет. Эта участь не миновала никого, ни директоров, ни рядовых сотрудников. Расчеты по первым, сухо докладывающим что и как, проходили в тишине, шепотом, по всем же остальным – громко, шумно, со звонками и возгласами бухгалтера Ани.

– Я вспомнила! Энергетик приходил и брал у нас еще взаймы! Только я не записала, а потом забыла, – последовал легкомысленный взмах руки.

Слава, уже с интересом наблюдающий за происходящим, сильно удивился, узнав, сколько накопилось долгов перед заводом и начал огрызаться:

– Вечно у вас бардак во всем! Даже кто сколько должен и то не знаете! Вы же – бухгалтерия!

– Пригласите этого энергетика сюда, – вмешалась Вика.

Вскоре в их кабинет вошел мужчина лет сорока невысоко роста с круглым лицом, не оставляющим сомнений в том, что этот человек пристрастен к алкоголю. «Вообще он весь какой-то круглый», – пронеслось у присутствующих в голове при взгляде на круглое лицо, круглый нос, круглые очки вошедшего.

– Опять пьяный! – с отвращением отвернувшись, констатировал директор.

– Я, чуть-чуть, начальник, – миролюбиво улыбнулся энергетик, показав ряд золотых коронок.

– Я тебе дам, чуть-чуть! Еще раз увижу – уволю!

Анна тут же перебила:

– Коль, помнишь, ты деньги брал взаймы месяца два назад? Я тогда еще не записала сколько. По-моему, тысяч десять. Нет? Гальк, ты не помнишь?

– Не-а, – грубовато ответила подруга, – чего это я должна помнить?

– Какие десять тысяч? – возмутился энергетик. – Я все вернул!

– Когда это?

– А я помню? Потом приходил и возвращал. Это точно, что ничего не должен.

– Нормально! – подытожил Вячеслав. – Тут помню, тут не помню. Тут что, игры в ромашку? Ну и бардак!

– Я точно помню, Коль, что ты брал. Ну, может быть, не десять, а пять, – продолжала, как ни в чем не бывало, бухгалтер.

Вика похолодела. Вот глупая! И при директоре! Сама на себя ножи точит.

– Я же сказал, что ничего не должен! – угрожающе зарычал мужчина. – Или я – крыса, по-твоему?

– Ты, давай, тут не шуми!

Вика снова решительно вмешалась:

– Анна Сергеевна, давайте, Вы сначала все свои данные проверите, а потом, если что, мы еще раз человека пригласим. А Вы тоже подумайте, – Вика обратились уже к посетителю, – может, завтра, на трезвую голову, припомните, когда долг возвращали и кому. Слав, – обратилась она к директору, – когда все выясним, я к тебе со всем раскладом подойду, ладно?

Тот понимающе на нее посмотрел, одобрительно кивнул, пробормотал себе под нос, что давно пора навести порядок, и затем, вместе с энергетиком вышел из кабинета вон. У Вики тут же отлегло от сердца, из груди непроизвольно вырвался вздох облегчения. Она выждала паузу, давая себе возможность успокоиться и только потом позвала:

– Анна Сергеевна! Зайдите на минуту!

– Да Вы, не волнуйтесь! – рассуждая на ходу, предупредила бухгалтер. – Все равно вспомню, как дело было!

– Ваша работа не в том, чтобы «вспоминать, как дело было», – жестко перебила ее Вика, – у Вас на руках должно быть два документа; один расходный кассовый ордер на десять тысяч с подписью энергетика и директора, а второй – приходный, если он вообще деньги отдавал. Как Вы сейчас докажете, что он деньги отдавал? Или у Вас свои лишние?

У Ани на глаза навернулись слезы.

– Я посмотрю у себя дома кассовую тетрадь, – еле слышно прошептала бухгалтер, – может, там что найду.

– Правильно, ищите! Если Вам в рабочее время свою работу делать некогда. Вы каждый день остатки выводите?

– Каждый.

– Тогда у Вас касса должна была не сходиться еще два месяца назад.

– Она у меня несколько раз и не сходилась, – тут же воодушевилась та, – а я думаю, что такое?! Вы не переживайте, Вика Лексевна! Мы все время так работали!

«Сколько я еще буду это слышать?»

– Ань, замолчи уже! – раздался издалека голос Галины.

– А что?

– А то, что нужно на каждую цифру иметь подтверждающий документ, – надавила Вика, – и все записывать. Это – Ваша работа!

Анна, не найдя общего языка с молодой начальницей, огорченная, удалилась.

– А если деньги получил и тут же потратил? – удивленно спросил Дима так, чтобы его голос достиг ушей бухгалтера и недоумевающее посмотрел на девушку.

«Главный бухгалтер и говорит такое! Что-то опять неестественное в его голосе. Тут точно не чисто!»

Она произнесла вслух и чуть громче:

– Тут же выписал приходник и расходник, а вечером сверил отчет с наличкой. И живешь спокойно дальше.

– А если не выписал? – продолжал допытываться тот.

– А если не выписал, то значит, ты халатно относишься к своей работе и несешь за это, как материально ответственное лицо, материальную ответственность.

В другом конце комнаты эхом раздалось всхлипывание.

«Вот, дуреха!» – нахмурилась девушка. Ей было жалко свою подопечную, но показывать это сейчас было бы еще глупее. У нее нет выбора.