Он помедлил, глядя в ночное небо.

Почему ему так важно завоевать Оливию? Жениться на ней?

Во всем виноват Барт. Барт, с его уверенностью, что любовь хорошей женщины может спасти его. Барт, которого, вероятно, уже сейчас встречают с распростертыми объятиями жена и дети.

Невилл тяжело вздохнул.

Какова бы ни была причина, увлечение Оливией переросло в неотступную потребность. Он хотел эту женщину. Только ее. И несмотря на все, что сказал Барт, он вовсе не ожидал, что она в него влюбится. На этот счет он не заблуждался. Он недостоин ее любви, как и любви любой порядочной женщины. Но похоть… похоти будет достаточно, чтобы скомпрометировать ее и убедить, что они должны пожениться.

Если она будет счастлива в его постели, может, ей не будет дела до всего остального?

Голос Сары отвлек его от невеселых мыслей.

– Не знаете, чья это собака?

Девочка стояла на коленях в круге желтого света. Собака лежала на спине, высунув язык. А Сара чесала ей живот, и псина просто изнемогала от удовольствия.

– Полагаю, просто дворовая собака. Объявляет о посетителях, отгоняет других животных и поедает все кухонные отбросы.

– Дворовая собака, – задумчиво протянула девочка. – И поскольку это двор Ливви, значит, и собака принадлежит Ливви?

– Похоже, что так, – ухмыльнулся он.

Она улыбнулась в ответ:

– Вот и хорошо. Я спрошу ее, нельзя ли взять собаку себе. А вам Оливия нравится?

Невилл выгнул бровь. И что теперь отвечать?

– Смею ли я предположить, что любой мой ответ будет немедленно передан мисс Берд?

Сара ответила негодующим взглядом.

– Я могу хранить секрет не хуже других! – выпалила она, но тут же расплылась в лукавой улыбке, показав ямочки: – Она действительно вам нравится, верно?

Невилл тоже почесал тощее брюхо собаки.

– Вопрос в том, нравлюсь ли ей я.

Глаза Сары лукаво сверкнули.

– Хотите, чтобы я точно узнала?

Невилл громко рассмеялся:

– Нет. Не стоит. Она и без того подозревает меня в каких-то скрытых мотивах. Не нужно, чтобы она думала, будто я дурно действую на ее младшую сестру.

Входная дверь открылась. На крыльцо вышли кучер с охранником и направились к конюшне. В дверях выросла Оливия.

– Сара, иди в дом.

– А можно взять Боунса с собой?

– Нет.

– Но что, если он убежит?

– Не убежит, – заверил Невилл.

– Не убежит, – вторила Оливия. – А теперь иди домой. Уже поздно, и все мы очень устали.

Сара встала. Пес последовал ее примеру. Энергично отряхнулся и обошел ее, виляя драным хвостом.

– Спокойной ночи, Боунс, – пожелала она. – И вам тоже, лорд Хок. И не волнуйтесь. Я сохраню вашу тайну.

Она помчалась к дому. Следом несся старый Боунс. Однако дверь захлопнулась перед его носом. Он уселся на широкой каменной ступеньке и озадаченно уставился на Невилла. Невилл взял фонарь и зашагал к сараю, ведя за собой Робина. Сейчас он чувствовал себя старой усталой собакой. И есть двери, которые всегда останутся для него закрытыми, даже если Оливия согласится выйти за него.

Оливия легла спать уже за полночь и долго не могла заснуть. Они нашли мистера Хэмилтона спящим на кухне и храпевшим так, что стены дрожали. Бедняга сидел за столом, опустив голову на руки. На остывающих угольях стояла кастрюля с супом. На подносе высилась стопка тарелок. Очевидно, старик как мог подготовился к их приезду. Но остальное легло на их плечи.

Миссис Маккафери пришла в такое бешенство, что была готова выбить стул из-под несчастного. Но Оливия остановила ее строгим взглядом.

– Похоже, он окончательно вымотан. Мы вполне сможем сами о себе позаботиться.

К сожалению, оказалось, что на весь верхний этаж больше десяти лет не ступала нога человека. С темных голых потолочных балок свисала паутина, драпируя комнаты призрачно-серым облаком. Толстый слой пыли покрывал деревянные полы и собирался в углах большими комьями. Мебель была закрыта чехлами.

Проходя по длинному коридору, Оливия никак не могла решить, с чего начать. Сейчас она даже немного боялась. В последующие дни она обнажит нечто большее, чем столы красного дерева и диваны розового. Но разве не этого она хотела?

Даже постельное белье заплесневело. Но по крайней мере это послужит отправной точкой. Пока Сара носила воду из кухни, миссис Маккафери яростно размахивала старой соломенной метлой, а Оливия разыскала сундук с чистым бельем – чистым, если учесть пятнадцать лет хранения и запахи кедра и розмарина.

Только через два часа они смогли лечь: Оливия – в одной из гостевых комнат, а Сара и миссис Мак – в ее старой детской. Они с ног валились от усталости. И все же ее глаза упрямо не хотели закрываться.

Завтра миссис Маккафери позаботится о том, чтобы нанять с полдюжины слуг и начать самую тщательную уборку. Сама Оливия будет выполнять роль управляющего и осмотрит конюшни, винокурню, загоны для животных, заборы и колодцы…

Она зевнула. Нужно не забывать о том участке дороги, который требует ремонта. Да, и не нужно ли починить крышу и сточные канавы? Ей так многому нужно учиться, и так много требует ее внимания… а на все про все остается меньше недели.

Пошел дождь, и капли воды тихо забарабанили по крыше. Знакомый с детства звук…

Она глубже зарылась в подушку, вдыхая старый-престарый аромат розмарина.

Дождь все усиливался, превращаясь в ливень. Дробь капель почему-то успокаивала. Оливия снова зевнула, чувствуя, как сон накрывает ее теплым покрывалом. Оставалось надеяться, что Невилл не попал под дождь…

Не далее чем в миле отсюда Невилл стоял у открытого окна с потухшей трубкой в руке. Впрочем, в воздухе еще держался приятный запах дорогого табака, аромат, так напоминавший об отце… и матери. Она всегда после ужина приносила отцу трубку и табак. Такая незначительная деталь их жизни… ставшая важной после стольких лет и стольких потерь… Будет ли какая-то женщина выполнять эту простую обязанность для него?

Сделает ли это Оливия Берд?

Он смотрел на дождь, слушал мерную дробь, в которой тонули все его страхи и тревоги, что позволяло ему по крайней мере на несколько минут помечтать о другой жизни. Оливия приветствует его объятиями и нежным поцелуем, как Мейзи приветствует Барта. Оливия тушит лампы на ночь и манит его подняться по лестнице в хозяйскую спальню. Оливия распускает великолепные волосы, пока он расстегивает ей платье.

Трубка в руке дрогнула, когда желание, неумолимое и жадное, нахлынуло на Невилла.

Господи, неужели и у него может быть такое? Такое будущее… Любить Оливию, свою жену, до рассвета, а потом засыпать, прижимая ее к себе.

Молния на миг осветила небо, после чего стало еще темнее. Невилл нахмурился. Рано или поздно его ночи будут полны Оливией. Но в эту ночь и многие последующие ничего не изменится. Придется жить как всегда: изнурительный труд днем, чтение и обдумывание планов по ночам. И вот теперь – отцовская трубка.

Но никакого спиртного. Он принял решение и намерен его выполнить, как бы трудно ему ни пришлось. Ни эля, ни виски. Ни бренди, ни вина. Ничего.

Он глубоко вздохнул, выдохнул и высунулся в окно, за которым бушевала буря. Пожалуй, он снова закурит трубку и вытащит счетные книги, потому что впереди ждала долгая ночь. Долгая и одинокая ночь.

Утром в окна хлынул свежий воздух, словно омытый вчерашней грозой, а масштабы ожидавшей их работы казались еще более гигантскими. Более угнетающими. Оливия заглянула в несколько спален, которые предстояло приготовить для гостей. Даже хозяйская спальня, где предстояло поселиться матери, выглядела совершенно запущенной. Столбы пыли, выцветшие камчатные шторы на окнах, мышиные следы рисовали картину полнейшей запущенности.

Оливия на миг прислонилась к двери. Отправляясь сюда, она не предполагала такого потока воспоминаний и такого взрыва эмоций.

Она оглядела коридор. Какой-то частью разума она продолжала составлять список задач. Но другая часть продолжала исследовать странное состояние, в котором она пребывала последнее время. По пути в Донкастер все было в порядке. Только после стычки с пьяным лордом Хоком началось необъяснимое.