Однако ей это показалось недопустимой фамильярностью, особенно в присутствии дамы. Он слишком мужествен, слишком мускулист и слишком привлекателен для ее натянутых нервов!

Она прикусила губу и отступила.

– Я… э… я хотела поблагодарить вас.

– Поблагодарить меня?

– За то, что пришли на помощь. Прошлой ночью.

Темная бровь чуть приподнялась.

– Вы имеете в виду ситуацию с мистером Гарретом?

– Да. Мне следовало поблагодарить вас еще тогда… словом, простите, что так долго медлила.

Он молчал, продолжая смотреть на нее. Ее щеки залил жаркий румянец.

– Что ж… спокойной ночи…

Она повернулась, чтобы уйти.

– Подождите. Я хотел спросить… не предпочитаете ли вы завтра ехать верхом, вместо того чтобы оставаться в душном экипаже? Ваши сестра и мать твердят, что вы прекрасная наездница. Если хотите, можете ехать на Китти.

Радуясь, что с неуклюжими извинениями покончено, Оливия не спешила с ответом. Возможность ехать на Китти! Как она хотела принять его предложение!

Поспешное «спасибо, но нет» замерло на ее губах: искушение было слишком велико.

Но тут он шагнул к ней – всего лишь шаг, – и все причины, по которым она не должна принять его предложение, разом возродились к жизни. Он поцеловал ее три раза. Три раза. И каждый раз все с большим пылом, от которого слабели коленки. Даже сейчас, стоя в коридоре, он каким-то образом создавал близость между ними. Опасную близость. Но в отличие от матери она слишком умна, чтобы поддаться искушению подобного рода.

Усилием воли вынуждая сердце не частить, она покачала головой:

– Спасибо… но нет. Предпочитаю экипаж. Спокойной ночи.

На этот раз она подбежала к лестнице и стала подниматься. Она почти без помех добралась до второго этажа. Почти.

– Лжете, Оливия, – донеслись до нее тихие издевательские слова. – Мы оба знаем, что вы предпочли бы скакать рядом со мной.

Оливия, не останавливаясь на втором этаже, бросилась за угол. Она отказывается принять вызов! Отказывается слышать, как он зовет ее по имени!

Но эти последние слова звучали в мозгу всю долгую бессонную, ночь. Матрац был комковатым. Сара ухитрилась улечься головой ей на грудь. Миссис Маккафери храпела. Но спать ей не давал настойчивый голос Невилла, который преследовал ее в коротких снах. И в этих снах его великолепные лошади несли их по туманным холмам Шотландии.

Но кто гнался за кем? Кто кого преследовал? Этого она так и не поняла.

– Где он? – спросила Сара в десятый раз.

Они были в дороге с раннего утра: экипаж и сопровождающие. Все, кроме лорда Хока.

– Не высовывайтесь в окно, – рассердилась миссис Маккафери. – Думаю, лорд Хок приедет. В свое время. В точности как объяснил его человек.

Оливия заерзала на сиденье, показавшемся ей еще более жестким, чем вчера. Она очень устала, была в плохом настроении, и постоянное нытье Сары действовало ей на нервы.

– Если мои предположения верны, точнее, если он верен себе, то вчера сильно перебрал и не смог подняться с постели, – буркнула она.

«При условии, что у него не было никаких, более непристойных причин задержаться в этой постели. Белокурых причин…»

Экономка неодобрительно покачала головой:

– Оливия, подобные замечания неблагородны. Вы меня удивляете!

Оливия снова заерзала на сиденье.

– Возможно, но вы знаете лорда Хока и его привычки не так хорошо, как я.

Сара негодующе воззрилась на нее:

– Ты не знаешь, почему он опоздал. И если он тебе не нравится, это еще не причина его критиковать. А вот мне он нравится. Он знает о лошадях все на свете. И сказал, что я могу приезжать в Вудфорд-Корт каждый раз, когда мне захочется покататься верхом.

– Это совершенно не обязательно, – отрезала Оливия. – Через несколько дней Джеймс привезет Гоулди и Шугар, так что нет нужды донимать лорда Хока.

– Я его не донимаю. Он счастлив позволить мне ездить на его лошадях. Он так и сказал.

– Уверена, что он так и сказал, – вмешалась миссис Маккафери. – Однако хорошо воспитанная молодая леди никогда не подвергает ненужному испытанию чужое гостеприимство. Его предложение вполне любезно, но я уверена, Сара, что он не хотел бы каждый день ездить с вами верхом. Да я этого и не позволю. Он присоединится к нам, когда ему будет удобно. А пока, дитя мое, сидите спокойно. Читайте книгу или вяжите, иначе я буду вынуждена заставить вас повторять правила наследования, или французскую грамматику, или… – она помедлила для пущего эффекта, – математические таблицы.

Услышав такую угрозу, Сара быстренько плюхнулась на сиденье, хотя и не без ворчания. Миссис Мак как ни в чем не бывало снова принялась клевать носом. Оливия глазам не верила: эта женщина способна спать не менее двадцати часов в день!

Сама она потирала воспаленные глаза. Как бы ей хотелось последовать примеру миссис Маккафери!

Невилл ужасно устал. Он спал не более четырех часов и скакал без отдыха – два дня, почти загоняя себя и крепкого жеребца, чтобы нагнать Оливию и ее экипаж. Последняя неделя была на редкость тяжелой. Слишком мало сна. Слишком много волнений. Восторг победы. Последующая успешная продажа почти всех лошадей.

И состояние непрестанного возбуждения, связанного с Оливией Берд. Нежданного возбуждения.

Принесшего нежданные осложнения.

С самого происшествия с Клайвом Гарретом внутренности словно были стянуты узлом. Как она могла вешаться на шею этому человеку? Неужели из-за проклятого журнала? Очередной эксперимент над Гарретом? Чтобы потом занести результат наблюдений на одну из страниц?

Одно очевидно: ей не нужна помощь Невилла. Она не хотела, чтобы он вмешался и спас ее. Не хотела, чтобы он ее целовал. Но он был не в силах остановиться. Гнев. Ревность. Страсть. Все это, вместе взятое, лишало его рассудка. Тот факт, что она отдавалась собственной страсти в его объятиях, только подтверждал то, что он уже знал… Она хотела его так же яростно, как он – ее.

Но наотрез отказывалась это признать.

Поэтому он в бешенстве устремился прочь, поклявшись уважать ее желания, какими бы нелогичными они ни были. В будущем он предоставит ей защищаться самой. Пусть вешается на шею самому гнусному подлецу, он и пальцем не шевельнет, чтобы ей помочь.

По крайней мере так он считал в то время.

Всю ночь он кипел гневом, убежденный, что она целовала всех мужчин, перечисленных в чертовом журнале. Теперь их сорок, включая его и этого бесхребетного идиота Гаррета.

В момент слабости он залил свою свирепую ярость бутылкой двенадцатилетнего бренди и встретил рассвет с больной головой и бунтующим желудком, что, однако, позволило ему забыться недолгим сном. Но позже, услышав откровенный намек ее матери, с готовностью схватился за шанс провожать ее в Шотландию. Потом он долго ругал себя за глупость. Но пришлось сдержать обещание, данное леди Данмор.

Теперь, приближаясь к Крофту, он все яснее сознавал, что должен что-то решать с мисс Оливией Берд. Ухаживать за ней или игнорировать. Третьего не дано.

Вчера было легче, когда его отвлекла младшая сестра Оливии. И прошлой ночью, к полнейшему изумлению Невилла, Оливия поблагодарила его, хотя прозвучало это скорее извинением. В эту ночь он перебирал в памяти каждое ее слово. И к рассвету, уже засыпая, понимал, что больше не сможет избегать этой дилеммы. Мощное притяжение между ними пугает ее. И почему нет? Оно пугает и его. Смертельно пугает.

Но нужно довести дело до конца. Проверить, действительно ли она – та, кто, по словам Барта, может дать ему облегчение. Они удивительно подходят друг другу по силе страсти и темпераменту, а это куда больше, чем может похвастаться большинство супругов.

Поэтому он пригнулся к холке Робина, подгоняя жеребца. И как раз неподалеку от Дарлингтона, во дворе «Улитки и грача», заметил тяжело груженный дорожный экипаж Данморов. Но стоило ему спешиться и вручить конюху поводья лошади, как Оливия и Сара спустились с крыльца в сопровождении экономки. Заметив Невилла, Сара немедленно бросилась к нему.