Джеймс кивнул:

– Мне придется сопровождать тебя, Ливви, поскольку официально глава семьи я.

– Не понимаю, какое это имеет значение, – нахмурилась Оливия. – Ты не имеешь ни малейшего отношения к отцу и его владениям.

– Но я твой опекун, до тех пор пока ты не выйдешь замуж, – спокойно объявил Джеймс и вновь наполнил тарелку, не обращая внимания на раздраженный взгляд сестры.

– Не вижу смысла! Ты забываешь, что я уже совершеннолетняя. Кроме того, через месяц ты уедешь отсюда, совершенно не заботясь о том, что будет дальше с Берд-Мэнором.

– И ты тоже, – парировал он, посолив яйцо.

Оливия едва не застонала и бросила нервный взгляд в сторону матери. Неужели она ее выдаст? Но Августа сохраняла намеренно невинное выражение лица. Слишком невинное, как оказалось, потому что Джеймс, не услышав ответа, поднял глаза. И тут же подозрительно прищурился:

– Происходит что-то такое, о чем я не знаю? Мама! В чем дело?

– Ну… – начала Августа, глядя на Оливию и беспомощно пожимая плечами.

Оливия немедленно вскочила.

– Буду счастлива обсудить этот вопрос в кабинете, – процедила она. – Моем кабинете. Не твоем.

Забыв про яйца, ветчину и булочки, она промаршировала прочь.

– И что все это означает? – продолжал допытываться у матери Джеймс. Та снова пожала плечами. Но Сара не упустила случая ввязаться в спор.

– Ливви хочет сама вести свои дела. И что тут ужасного, позвольте спросить?

– Полагаю, ты собираешься последовать ее примеру? – осведомился Джеймс.

– Совершенно верно. Какой смысл быть богатой наследницей, если не можешь делать все, что пожелаешь?

Лорд Холдсуэрт рассмеялся:

– Именно поэтому женщинам следовало бы запретить право наследования. Делать все, что пожелаешь? – передразнил он и снова рассмеялся.

Августа нахмурилась. Мистер Сент-Клер смущенно потупился. Джеймс поступил мудро, поймав руку Сары и предостерегающе сжав ее локоть. Потом оба молчали до конца ужина, несмотря на то что остальные оживленно беседовали. И Джеймс, отправляясь на поиски Оливии, позаботился взять Сару с собой.

– Что расстроило Ливви? – спросил он младшую сестру.

– Она влюблена в лорда Хока, – выпалила Сара. – Ооо, как я ненавижу этого Арчибалда! Если мать выйдет за него, я сбегу из дома.

– Погоди. Что?! Оливия любит Невилла Хока? Но они почти не знакомы. Похоже, она не желает иметь с ним ничего общего, если не считать дел, связанных с арендой.

Во взгляде Сары одновременно светились снисходительность и раздражение.

– Неужели все мужчины так же тупы, как ты? Если это так, сомневаюсь, что вообще когда-нибудь выйду замуж. И не намереваюсь позволить тебе управлять моими владениями.

Джеймс, потеряв дар речи, уставился на нее:

– Будь у меня время, я бы задал тебе хорошую порку, негодница. Но, боюсь, слишком поздно. Это уже ничего не даст.

Сара остановилась и, свирепо глядя на брата, уперла кулаки в бедра:

– Скажи мне вот что: можешь ли ты, как глава семьи, запретить матери выйти за этого болвана, лорда Холдсуэрта?

– Он не болван.

– Так ты можешь сделать что-нибудь? Можешь? – Не дожидаясь ответа, она развернулась и ушла, а сбитый с толку Джеймс растерянно смотрел ей вслед.

Он рассеянно потер затылок. День так хорошо начался! Ясное небо. Плотный завтрак. Он хотел утром поудить рыбу, днем поехать кататься, а вечером выпить в лучшем трактире Келсо. Но теперь нужно утихомирить двух рассерженных сестер и объясниться с матерью, за невинной улыбкой которой непременно скрывалась какая-то интрига.

– Кости Господни, – пробормотал он, шагая к кабинету. – Вот тебе и отдых в деревне!

В ожидании Джеймса Оливия пыталась взять себя в руки. И даже вытащила свой набросок арендного договора. Поставив стул для брата, она уселась за письменный стол.

– Глава семьи… можно подумать, – пробормотала она, придвигая чернильницу и стакан с перьями. Мужчины и их врожденное чувство собственного превосходства! Все они одинаковы. Джеймс. Невилл Хок. Клайв Гаррет, а до него мистер Прайн и все остальные, чьи предложения она отвергла.

Да и ее отец.

Она презрительно фыркнула. Все, от последнего конюха до принца-регента, – несносные, злосчастные типы, и женщинам вообще не стоит иметь с ними дело.

«Но одна причина все-таки есть», – шептал назойливый внутренний голос. Оливия поморщилась и принялась выбивать барабанную дробь на полированной столешнице красного дерева. Да, есть одна волшебная причина, оправдывающая существование мужчин, та, которую она не в силах забыть.

Но пусть она даже не могла забыть утонченное наслаждение, полученное в объятиях Невилла Хока, это ничего не меняет. Она не должна позволить ему что-то изменить.

Поэтому она решительно подавила дрожь страсти, пробежавшую по телу. Если не считать выполнения мужского долга и зачатия детей, мужчины в основном совершенно бесполезный народ. Их следует отделять от женщин, как похотливых жеребцов – от кобыл.

Эти мрачные мысли все еще теснились в голове, когда в комнату вошел Джеймс, одетый как сельский сквайр: высокие тяжелые сапоги, обтягивающие брюки и простой твидовый сюртук. Но больше всего разозлил Оливию его вид. Вид человека, уверенного, что он, а не она здесь главный.

Оливия предостерегающе прищурилась:

– Если, братец, ты когда-нибудь надумаешь жениться, думаю, невестой будет та женщина, которую я не посчитаю достойной своего внимания.

– Что это означает? – весело спросил он.

Она ответила злорадной ухмылкой:

– Только то, что я предупрежу всех своих знакомых девушек, чтобы держались подальше от тебя и от твоего средневекового мышления.

Джеймс опустился на стул, вытянул ноги и скрестил руки на животе.

– Я чем-то оскорбил тебя, Ливви? Не могу поверить, что ты так рассердилась лишь из-за того, что я хочу убедиться, что лорд Хок не воспользовался твоей доверчивостью.

Возможно, он неудачно выбрал слова. Но даже тот факт, что Джеймс имеет в виду аренду, не помешал Оливии побагроветь от стыда. Но он тут же рассмеялся и проворковал:

– Значит, это правда. Ты действительно его любишь. Оливия едва не сгорела от стыда и унижения. Вскочив, она завопила:

– Я ненавижу его! Презираю!

Опять неудачный выбор слов. Потому что Джеймс, сразу став серьезным, облокотился о ее стол и подался вперед:

– Любишь или ненавидишь, но он явно возбуждает в тебе больше эмоций, чем любой другой мужчина. Итак, поясни, почему ты ненавидишь человека, которому сдаешь земли в аренду.

Оливия мигом сникла, уселась и уставилась на брата, которого всегда обожала. Которому неизменно доверяла. Как же ей хотелось во всем ему признаться!

Она прикусила губу и прошептала:

– Не знаю, что с ним делать.

– Полагаю, имеется в виду не аренда, – вздохнул он.

Оливия покачала головой. Через три дня Невилл все расскажет Джеймсу. И хотя она страшилась самой этой мысли, все же сознавала, что будет лучше, если брат услышит правду от нее.

– Дело в том, что он хочет жениться на мне.

– И?… – кивнул Джеймс.

– И… я не считаю, что мы друг другу подходим.

– Он кажется неплохим человеком. Сознающим свой долг. И характер спокойный и ровный. Но если ты не склонна принять его предложение, значит, будь по-твоему. И поскольку он твой сосед, ты не должна с ним ссориться. Кроме того, ты отказала стольким джентльменам, что для тебя это не должно быть проблемой. Почему же расстраиваешься сейчас? – Не дождавшись ответа, он сжал ее руку: – Уверена, что вы друг другу не подходите? Или так боишься замужества?

Оливия вырвала руку.

– Не боюсь, – поклялась она, хотя отнюдь не была уверена, что сказала правду.

– В таком случае не понимаю, что означает «не знаю, что с ним делать».

Оливия сжала губы.

«Скажи ему – и покончишь с этим…»

Глубоко вздохнув, она решилась:

– Обещаешь выслушать меня и не прерывать, пока не договорю? Не злиться?