Но это доказывало только то, что она уже знала. Он оказывает дурное влияние на нее, и будь она умнее, держалась бы от него подальше, тем более что знала это с самой первой встречи. Но в Донкастере позволила себе роскошь подразнить его. Позволила ему подразнить себя.

Как же огромна эта ошибка, сделанная из-за гордости, оскорбленного эго и бушующего праведного гнева! Но теперь она поумнела, даже невзирая на минуты слабости, когда смотрела на спящего в экипаже Невилла.

Оливия выпрямилась, проверила, на месте ли булавки, которыми фартук был приколот к платью, пригладила свернутые узлом волосы. Столько всего предстоит сделать… у нее нет времени размышлять о своем неосторожном влечении к Невиллу Хоку. Если занять себя работой и не видеться с ним, все будет лучше некуда.

Резкий голос и оглушительный грохот заставили ее обернуться. Миссис Маккафери… Ей ответил другой голос. Разгневанный старческий голос.

Оливия пошла к лестнице. День предстоит сложный…

Внизу она обнаружила растрепанного мистера Хэмилтона с высоко поднятой кастрюлей в руке, стоявшего перед мечущей искры из глаз экономкой. Две женщины жались за спиной старика. Всю эту сцену наблюдала потрясенная Сара.

– В жизни не видела, чтобы так отвратительно вели хозяйство! Тебя нужно вышвырнуть из дома, старый ты остолоп! – вопила миссис Маккафери. – Прочь с глаз моих, и забери с собой этих двух нерях!

Но мистер Хэмилтон еще выше поднял железную кастрюлю:

– Предупреждаю, Берти Маккафери, убирайся вон! Ты не имеешь права отдавать приказы в этом доме!

«Берти»?!

Тревога Оливии немного улеглась. Мистер Хэмилтон знал несгибаемую миссис Маккафери как Берти?!

– Это у тебя здесь нет никаких прав, – запальчиво парировала экономка.

– Я?! У меня все права! – Бедняга от волнения даже заикаться стал. Но тут, увидев в дверях Оливию, выпрямился и со злорадной улыбкой, адресованной «Берти», со стуком поставил кастрюлю на стол. – Доброе утро вам, мисс Ливви. Рад, что вы благополучно прибыли.

– А ты проспал ее прибытие, – фыркнула миссис Маккафери. – В спальнях творился хаос. Ни капли воды. И пыль повсюду!

– Пожалуйста, миссис Мак, – подняла руку Оливия. – Нам так много нужно сделать, что сейчас не до объяснений. Это никак не ускорит дела.

Экономка вздернула подбородок, скрестила руки и яростно уставилась на Оливию:

– Только не говорите, что собираетесь проигнорировать все безобразия старого бездельника и позволить ему…

– Я не бездельник, ты, старая боевая…

– Здесь я хозяйка! – рявкнула Оливия так злобно, что все от удивления замолчали. Для пущего эффекта она топнула ногой и подбоченилась. Ей удалось усмирить слуг, но Сара только лукаво хихикнула. Правда, тут же притихла, когда Оливия пронзила ее негодующим взглядом. – Сара, начинай уборку с того, что снимешь белье со всех кроватей. Немедленно займись этим. Мистер Хэмилтон поспешно, хоть и с явным трудом, поклонился:

– Добро пожаловать домой, мисс Ливви. Красивой девушкой вы стали.

Оливия удостоила его коротким кивком:

– Об этом потом. Кто там, у вас за спиной?

Миссис Уилкинс оказалась кухаркой, грузной, но добродушной женщиной неопределенного возраста. Она почтительно присела и кивнула, но самым мудрым образом держала рот на замке. Оказалось, что это невестка мистера Хэмилтона. Изможденная женщина по имени Милли была их племянницей, особой недалекой, но работящей. Она приветствовала Оливию широкой улыбкой, показав несколько пустот на том месте, где должны были белеть зубы, и тут же охнула, когда миссис Уилкинс ее ущипнула. Едва Оливия приказала Милли развести огонь в прачечной, девушка с облегченной улыбкой умчалась, радуясь, что больше не придется присутствовать при стычке экономки и управителя.

– Итак, – начала Оливия, – миссис Уилкинс, я хочу, чтобы вы приготовили суп или жаркое, то, что не потребует много усилий. Сегодня мы займемся уборкой. Все, – подчеркнула она, многозначительно глядя на мистера Хэмилтона.

И уборка началась. Все ковры и шторы были вынесены из комнат и развешаны по заборам, веревкам и даже крепким веткам. Миссис Уилкинс послала за своими сестрами, и к полудню появилась небольшая армия женщин, которые были не прочь заработать шиллинг-другой в Берд-Мэноре. К полудню все окна были открыты и на подоконниках проветривались матрацы и подушки. Одни женщины вытирали пыль и подметали, другая группа следовала за ними с ведрами, мылом и тряпками.

Вчерашняя буря улеглась. День выдался ясным, и солнце быстро высушило выстиранное белье. Оливия трудилась наравне с другими, с трудом подавляя желание осмотреть окрестности. Только когда солнце спустилось к западному горизонту и нанятые женщины стали возвращаться в деревню, Оливия объявила перерыв.

– Три женщины согласились работать приходящими служанками. Но мне нужны еще две, которые смогут постоянно жить в доме, – сообщила миссис Маккафери, устало обмахиваясь полотенцем, когда они уселись на скамью у кухонной двери. – И парочка парней, чтобы заботиться об этом жалком подобии сада. Будь я на вашем месте, Оливия, постаралась бы найти управителя, который будет справляться со своими обязанностями немного лучше, чем Донни Хэмилтон.

Донни? Вот как?

Оливия с любопытством уставилась на миссис Маккафери:

– И давно вы знаете друг друга?

Губы экономки дернулись, но тут же неодобрительно поджались.

– Слишком давно. Я думала, что старый болван давно уже на том свете. По справедливости, так ему следовало бы умереть еще в детстве – сладу с ним не было! Еще тогда был хулиганом, а потом стал совершенным ничтожеством!

Оливия с улыбкой провела ладонью по влажной шее и подняла прилипшие к коже локоны.

– Он виноват куда меньше меня.

– Пфф! – фыркнула миссис Маккафери. – Вряд ли…

– Успокойтесь, миссис Мак. Сколько раз вы напоминали о том, что слуг низкого ранга нужно держать железной рукой?

– Но он не слуга низкого ранга!

– Он не получал наставлений ни от меня, ни от матушки, ни от поверенных. Два раза в год мы требовали отчета о доходах и расходах и бросали его на произвол судьбы.

Миссис Маккафери снова фыркнула:

– Вы просто его оправдываете и не думайте, что я этого не знаю.

– Возможно. Но я хочу дать ему шанс искупить свою вину. Если он станет хорошо выполнять свои обязанности, значит, сохранит должность.

– А если нет?

Оливия снова улыбнулась и погладила разгневанную женщину по коленке.

– Возвращение в Берд-Мэнор расстроило привычный ритм нашей жизни. Мой. Ваш. Мистера Хэмилтона. Подозреваю, то же самое будет с матушкой. Но со временем, думаю, мы привыкнем. Это мой дом, – добавила Оливия, пораженная дрожью собственного голоса. – Дом моего детства. Когда-то я была здесь счастлива. И хочу снова быть счастливой.

– Ах, дитя мое… – Миссис Маккафери накрыла руку Оливии своей большой ладонью с красными костяшками пальцев. – Со временем так и будет. Так и будет…

Следующие три дня прошли в суматохе чистки медных дверных ручек и хрустальных ламп, натирании воском деревянных полов и мебели, чистке стоков и дымоходов. Миссис Маккафери командовала слугами с пылом и неумолимой строгостью, сделавшими бы честь полковнику королевской гвардии.

Когда дом постепенно стал приходить в более приличное состояние, Оливия, как и обещала себе, занялась делами поместья. Из всех хозяйственных построек в наилучшем состоянии были конюшни, поскольку, когда речь шла о лошадях, интересы мистера Хэмилтона полностью совпадали с ее собственными, хотя животных в конюшне почти не осталось. С садом было хуже: дом окружали настоящие заросли, как в замке из детской сказки о Спящей красавице.

Под ее неусыпным присмотром трое парней трудились с утра до вечера, вырубая засохшую растительность, выпалывая сорняки и корчуя кусты. На расчищенных местах обнаружились дорожки, выложенные сланцевыми плитами, хорошо сохранившиеся каменные ограды и другие сокровища, о которых Оливия давно забыла, но которые хорошо помнила экономка.