— Нет еще, госпожа.

— Когда придет, направь его ко мне.

Потом снова обратилась к факиру:

— Я предполагала, что раджа Дургаль–Саиб вернется сюда не ранее вечера. Нет ли какой важной причины, которая побудила бы его вернуться так рано? Быть может, предсказание богов осуществится сейчас, Суниаси, и он принесет мне важную весть?

— Может быть, — подтвердил факир. — Сейчас это мы узнаем.

Увидев раджу, направившегося к собеседникам, принцесса приветствовала его:

— Здравствуйте, Дургаль–Саиб!

— Вы ожидали меня позднее и удивлены моим ранним приездом? — спросил он.

— Это обстоятельство, видимо, вызвано тем, что вы хотите сообщить мне нечто важное?

— И вы не ошибаетесь.

— Так говорите скорее!

— Чудо, которое много веков назад предрекалось нашими пророками и священными книгами, свершилось.

— Чудо? — переспросила Джелла, — какое?

— В Индии появился посланник богини Бовани.

Факир возвел свои руки к небу, и на лице его появилось выражение благочестия и радости.

— Верно ли это? — спросила с недоверием Джелла.

— Без всякого сомнения. Вчера, едва мы вышли из пагоды, как посланник Бовани появился там.

— Кто видел его?

— Жрицы и брамины.

— По каким признакам определяете вы его достоинство?

— По несомненнейшим. Богиня отдала ему громоносное покрывало и смертоубийственное кольцо.

— Где доказательства?

— Мне поклялась в этом Жюбэ, главная жрица, а она не лжет.

— Вот видите, — воскликнул факир с горделивым видом, — боги провозвестили мне это, они не обманывают своих приверженцев.

— Если это так, — заметила радостно Джелла, — победа наша несомненна. Дело наше выиграно!

— Может ли быть иначе? — ответили одновременно факир и раджа.

— О, завтрашняя ночь будет ночью славы, которая запечатлеется на страницах будущности. Все услышат сигнал к борьбе, и среди крови и дыма представится нам осененный покрывалом Бовани старший сын бога Шивы.

— И Индия будет свободна! — воскликнул Дургаль–Саиб, увлеченный энтузиазмом Джеллы.

— И владычество англичан падет! — договорила Джелла.

— Навсегда! — заключил факир.

— Уже сейчас англичане страшатся народного гнева и собрали войска в Бенаресе. — сообщил раджа.

— Как? — удивилась принцесса, — разве им известно о появлении грозного посланника Бовани?

— Нет, неизвестно.

— Почему же они подняли тревогу?

— Вчера усадьба Малькольмов была сожжена.

— А! — произнесла принцесса без малейших признаков изумления.

— Мария и Эва во время пожара были похищены неизвестными людьми. Знаете ли вы, принцесса, об этом?

— Может быть.

— Предприняты розыски похитителей.

— Их не найдут.

— Следовательно, принцесса, вы не опасаетесь, что исчезновение одной из прекрасных особ положит конец моей страстной любви?

— Действительно. Я могу даже сообщить вам, что это исчезновение ускорит осуществление вашей мечты о счастливом миге любви.

«О, — подумал раджа, — ей все известно заранее, беспокоясь о себе, она не забыла и меня!».

— Теперь, принцесса, скажите, что делать мне? Следует ли мне возвратиться в Бенарес?

— Оставайтесь здесь, — сверкнув взором, проговорила Джелла, — наступает ваш счастливый час.

Трое из действующих лиц, о которых мы сейчас говорили, — Джелла, Дургаль–Саиб и Суниаси, — шли ко дворцу, продолжая начатый разговор.

Приблизившись к парадной лестнице с перилами, они услышали цокот во весь карьер мчавшейся по каменной мостовой парадного двора лошади. Вскоре топот смолк.

«Это, наверное, Согор, — подумала принцесса, — я должна поговорить с ним наедине».

— Извините меня, братья, — обратилась она к гостям, — я должна отлучиться, но сейчас же возвращусь.

Взбежав по мраморной лестнице во дворец, она столкнулась в дверях с Согором.

— Я исполнил все, госпожа.

— Эдвард Малькольм мертв?

— Нет, он жив. Я видел его, говорил с ним и передал ему ваше письмо, он приедет на условленное свидание.

— Один?

— Думаю, что да, потому что он сказал мне: «Передай принцессе, что через час я приеду в ее аллагабадский дворец».

— Он приедет один, — злобно пробормотала принцесса.

— Расспрашивал ли ты, как я приказала тебе, рыбаков на Ганге?

— Да, расспрашивал. Все они в один голос отвечали, что река давно бы уже отдала тело, если бы оно попало в ее воды.

— Так погиб ли Джордж Малькольм или нет? — переспросила принцесса. — Что говорят люди о появлении посланника богини Бовани в ее пагоде?

— Народ поговаривает, что чудо свершилось, каждый выражает радость по поводу того, что великий, светлый миг наступает.

— Они правы, минута борьбы и победы близка. Теперь же, Согор, передай мое распоряжение дежурному офицеру. Пусть все дворцовые и садовые входы и выходы будут взяты под особую охрану, пусть мне сообщают о приближении любого посетителя.

— Слушаюсь! — ответил Согор и вышел.

Джелла вернулась к факиру и радже. Но вскоре слуга вновь подошел к ней.

— Что надо, Джерид? — спросила она.

— Госпожа, к воротам дворца явился мальчик, он ранен и на вид очень слаб, он хочет сообщить вам что–то важное.

— Как зовут его?

— Казиль.

— Это один из наших, — заметила принцесса и уточнила: — это тот мальчуган, который дал ложные показания против Джорджа Малькольма. Пусть войдет, я жду его.

Через несколько минут Казиль, сопровождаемый слугой, предстал перед хозяйкой дворца. Он едва держался на ногах, лицо было бледным, одна рука болталась на привязи.

Сердце принцессы было, как нам известно, недоступно проявлению искренности, однако, увидев мальчика, даже она почувствовала жалость.

— О, как ты бледен и слаб, малыш! — воскликнула она, — тебе больно?

— Я много потерял крови, ответил юноша.

— Кто ранил тебя?

— Англичанин при нападении на дом Джона Малькольма.

— Ты присутствовал там? — спросила с изумлением Джелла.

— Присутствовал. Самид, доверившись мне, взял меня с собой. Я первый влез на веранду и получил от руки Стопа, камердинера Джорджа Малькольма, этот удар кинжалом.

— Хорошо. Ты пролил кровь за меня, и я вознагражу тебя за каждую пролитую тобой каплю. Однако ты хотел сообщить мне какую–то важную весть. Что случилось?

— Я хочу рассказать о посещении важного лица.

— Важного лица?

— Сегодня утром я выехал из Бенареса верхом, так как чувствовал себя очень слабым, чтобы идти пешком. Я был намерен прибыть сюда, чтобы просить у вас приюта и помощи.

— Ты получишь и то, и другое, — заверила Джелла.

— Не более как в трех милях отсюда я обогнал пышную колонну. Огромное множество офицеров в богатых мундирах, толпа слуг и рабов, окружающих паланкин, в котором сидел убеленный сединами старец. Все это выглядит как–то особенно.

— Но кто же он, этот старец? — спросила Джелла.

— Раджа Гидерабадский, как мне сказали.

— Раджа Гидерабадский? — изумилась Джелла. Факир и Дургаль–Саиб тоже не могли скрыть своего удивления.

— Да, он.

— И он едет сюда, ко мне, в мой дворец? — воскликнула принцесса.

— В этом нет никакого сомнения, потому что один человек из его свиты спросил меня, как проехать ко дворцу аллагабадскому.

Джелла обернулась к радже и факиру.

— Раджа Гидерабадский! — в голосе ее звучали нотки радости и торжества, — этот седовласый столетний старец, как дикарь, живущий в уединении, ни с кем не видится и никого не принимает в своей берлоге вот уже тридцать лет. И вдруг он вздумал посетить меня? Не удивительно ли это, раджа.

— Действительно странно.

— До сего времени, — продолжала Джелла, — все старания наши привлечь раджу к святому делу богини Бовани были напрасны. Вам известно это не хуже меня.

— Какова же причина его приезда? — раздумывал Дургаль–Саиб.

— В чем бы она ни заключалась, дворец принцессы Джеллы должен быть открытым для него, — заявила аллагабадская красавица. — Разумеется, я приму его со всеми почестями. Джерид, — обратилась она к слуге, — беги и передай мое приказание быть наготове всем слугам и рабам, а дворцовые ворота распахнуть настежь.