Наконец, по–видимому, приняв определенное решение, он громко сказал:

— В таком случае и мне нужно исчезнуть из числа живых! Я хочу разделить судьбу моего господина. Я также замаскируюсь, как хотите, даже индусом, если на то пойдет. Ведь только одному Богу известно, как ненавижу я этих мерзавцев! В случае надобности я разрисую такую безобразную рожу, что меня невозможно будет узнать, но, клянусь, я последую за сэром Джорджем, куда бы он ни пошел.

— Последуешь за мной? — удивился Джордж, — но ты, очевидно, не подумал о том, какой непростой будет теперь наша жизнь. Она будет полна случайностей, тревог и борьбы.

— Тем лучше, сэр.

— На каждом шагу нас будут ожидать опасности и трудности.

— Наплевать мне на опасность!

— Как видно, ты переродился, любезный Стоп, и сделался храбрецом!

— Не знаю храбр ли я на самом деле, но, не колеблясь, скажу, что готов пройти через огонь и воду, лишь бы иметь возможность сопровождать вас, сэр.

— Одним словом, ты хочешь быть всегда рядом со мной, добрый и искренний Стоп?

— Непременно, сэр.

— Ну что ж. Пусть будет так, — согласился Джордж, пожимая руку своему «оруженосцу», — я согласен делить с тобой все испытания.

— Благодарю вас, сэр, — воскликнул Стоп, — я в высшей степени доволен!

Сказав это, он, было, снова пустился в пляс, но вдруг остановился.

— А когда отправимся в путь? — переспросил Стоп, внимательно вглядываясь в лицо хозяина

— Может быть, ты заночуешь дома, брат? — спросил Эдвард.

— Конечно, нет. Темнота поможет мне скрыться, и эта ночь послужит началом моей новой жизни. Я уйду немедленно, взяв с собой кошелек и пару револьверов.

— Долго ли мы будем в неведении о твоих делах?

— Я надеюсь найти способ общаться с вами, не подвергаясь опасности. Если случится так, что несколько дней вы не будете иметь обо мне известий, не тревожьтесь, думая, что меня уже нет в живых. Мария, моя дорогая нареченная, и вы, Эва, храните самообладание. Я уверен, что Бог своей милостью не обойдет нас и даст мне возможность увидеться с вами.

— Ах, Джордж! — вздохнула Мария, — может быть, увидимся, но ведь для того, чтобы снова расстаться…

— Наступит день, когда мы снова, уже навсегда, встретимся, и этот день, может быть, недалек. Теперь же разойдемся, я на минуту загляну в свою комнату, да вот сообщу брату и доктору свои последние поручения.

— Мы повинуемся, Джордж, — проговорила Мария, — но знайте, что мысль о вас всегда будет с нами. Сердца наши постоянно будут сочувствовать вам и трепетно отвечать на голос вашего сердца. Да хранит вас Бог!

— Да сохранит вас Господь! — проговорила и Эва.

Поцеловав сестер, Малькольм вместе с доктором Дьедоннэ и Эдвардом вышел из гостиной.

Стоп также удалился в свою комнату для приготовлений, которые считал необходимыми.

Прошло около четверти часа. Темные фигуры появились между деревьями сада и, мелькая то там, то сям, бесшумно оцепили весь дом. В это время Казиль снова показался на веранде и, заглянув в опустевшую гостиную, лег на пол, приложив ухо к перегородке и стараясь вслушаться в шум снаружи. В течение нескольких минут он лежал совершенно неподвижно, как вдруг колебание веранды дало ему понять, что кто–то старается взобраться на нее тем же путем, каким влез и он сам. Мальчик поднялся, перебрался через подоконник в гостиную. В это время Стоп уже входил туда, но только в дверь. При виде Казиля, столь неожиданно встреченного здесь, камердинер чуть было не вскрикнул от удивления, но мальчик закрыл ему рот рукой, чтобы заставить замолчать.

— Зачем запрещаешь мне разговаривать? — спросил, обидевшись, Стоп, — что тут происходит?

Казиль подошел к столу, на котором стояли горевшие свечи, и задул их. Потом вернулся к Стопу, все еще стоявшему в оцепенении, и проговорил быстро и многозначительно:

— Молчите и слушайте! Не следует терять ни секунды. Всем здесь угрожает опасность.

— Опасность? — переспросил испуганно Стоп.

— Предупредите мистера Эдварда.

— Я побежал бы, но что делать, мальчик, ноги не слушаются.

— Скорее идите. Дело идет о ваших жизнях. Опасность велика! Торопитесь! А я буду наблюдать отсюда.

— О, ты проклятая Индия! — наконец преодолел свой страх Стоп, направляясь к комнате своего барина, — как мне здесь все надоело.

«Меня заставили дать ложные показания, — рассуждал Казиль, оставшись один, — хорошо, я повиновался, но теперь мне представляется случай искупить вину. Я не соглашусь быть в числе сообщников нового преступления. Комната молодых мисс там, и прежде чем добраться до нее, им придется убить меня».

Пробормотав последнюю фразу вслух, Казиль расположился у двери комнаты, в которой находились Мария и Эва. Едва он сделал это, как на веранде показалось нечто похожее на привидение. Так же, как и Казиль, оно перебралось через подоконник и, в свою очередь, оказалось в гостиной, в которой царили тишина и непроницаемый мрак. Призрак с минуту или две стоял неподвижно, осматриваясь. По–видимому, расположение комнат было ему хорошо известно, потому что он все время бормотал:

— Дверь должна быть напротив.

Потом незнакомец снял с пояса потайной фонарь и направил луч света в том направлении, где, по его мнению, должна была находиться разыскиваемая им комната. Луч осветил с ног до головы стоявшего спиной к двери мальчика. Человек с фонарем удивился:

— Ты ли это, Казиль?

— Я, Самид.

— Что ты здесь делаешь?

— Стерегу дверь. Тебе не пройти через нее.

— Именем Бовани.

— Отказываюсь повиноваться. И без того много преступлений!

— Ты намерен изменить своим братьям, а всякий изменник должен быть наказан смертью.

— Так убей меня.

Самид вытащил из–за пояса кинжал с узким лезвием и сделал решительный шаг к Казилю. Мальчик не шевелился, но закричал изо всех сил:

— Ко мне! Ко мне! На помощь!

Индус бросился к Казилю и ударил его кинжалом, тот застонал и упал. Дом ожил. Повсюду слышались звуки распахиваемых дверей, выкрики и топот ног.

— Он поднял на ноги весь дом, — зло выдавил Самид, — сюда идут! Хитрость не удалась, так вступим в открытую борьбу. Сейчас дам условный сигнал, и мы справимся с этим делом в несколько минут.

Он прыгнул на веранду в тот момент, когда Джордж, вооруженный револьвером, вбежал в гостиную в сопровождении Эдварда, доктора и Стопа, который бежал позади всех с зажженным фонарем в руках.

— Вон он, негодяй! — крикнул Джордж и выстрелил.

Пуля раздробила голову Самида, и он замертво упал на веранду.

— Я покончил с этим мерзавцем!

Проговорив это, Джордж споткнулся о тело Казиля и, наклонившись, воскликнул изумленно:

— Казиль! Его ранили, но, быть может, не смертельно? Надо попытаться спасти мальчика. Доктор, окажите ему помощь!

Говоря это, Джордж поднял тело Казиля и несколько минут стоял неподвижно. Голова индуса лежала на его плече, руки безжизненно свисали вдоль тела.

Дьедоннэ тотчас же приступил к осмотру: попробовал пульс, приложил руку к сердцу, обнажил рану.

— Он без чувств, — сообщил доктор, — это произошло от потери крови, острие кинжала скользнуло, не поранив ни одного важного органа.

Для осмотра раны на плече доктору пришлось разорвать рукав и обнажить руку мальчика.

— Посмотрите на нее, — Джордж не мог удержать дрожи, и с губ его, сбежало глухое восклицание.

— Что такое? — вскричали одновременно доктор и Эдвард.

— Взгляните! — Джордж поднял голову и посмотрел сначала на брата, а затем на доктора, — взгляните на эти знаки на его руке и прочтите слово, которое под ними выколото.

— Бовани! — вскричал Эдвард, — о, я ясно различаю его.

— Да, имя Бовани! — ответил Джордж, — то же самое, что и на кинжале, которым был убит наш отец. Ребенок этот еще два часа назад давал против меня ложные показания, может ли и он быть сообщником убийц, участвовать или даже совершить убийство?