По в большинстве случаев наружность обманчива. В особенности она была таковой в ту ночь, когда Согор садился на лошадь на дворе аллагабадского дворца.

После полуночи Джордж Малькольм, Казиль и Стоп имели дерзость три раза проникать в святилище пагоды Бовани и всегда возвращались оттуда с грудами золота. Золото это тайно вносилось в шалаш Казиля, складывалось на кровать мальчика и закрывалось тюфяком, набитым сухими листьями. После третьего посещения хижина Казиля была хранительницею по крайней мере четырех миллионов. Джордж и его товарищи вернулись из пагоды и, спрятав сокровища, присели прямо на пол хижины, томимые голодом и жаждой. Хотя у Казиля и не было запасов продуктов, их было легко достать, так как лавки по случаю праздника Джагарната не запирались. Казиль принес съестное, и трое совершенно разных по возрасту и положению, но соединенных силой опасности и чувством преданности людей, принялись за трапезу.

— Теперь поговорим, — обратился Джордж к Казилю, окончив обед. — Ты должен откровенно рассказать нам все, что знаешь, чтобы мне не сбиться с дороги среди этого мрака.

— Извольте, господин.

— Уверен ли ты в том, что женщина с покрытым лицом, перед которой преклонялись жрицы и брамины, именно принцесса Джелла?

— Я убежден в этом.

— И в одном из ее провожатых не узнал ли ты раджу Дургаль–Саиба?

— Именно.

— Значит, ты разделяешь то мнение, что принцесса и раджа участники убийства отца?

— Я готов поклясться в этом. Я инстинктивно чувствую, что принцесса ненавидит вас, но за что — не знаю.

«Зато знаю я!» — подумал Джордж.

— Принцесса убедила раджу обвинить вас перед лордом Сингльтоном.

— Я догадывался об этом.

— Толпа, находившаяся у моста на Ганге, чтобы расправиться с отцеубийцей, также собралась по ее приказанию. Ей помогали Согор и факир, они подогревали ненависть толпы. Выстрел из пистолета, который едва не послужил причиной вашей смерти, был сделан рукой Дургаль–Саиба, который стоял на балконе возле принцессы.

— Мне следует гордиться, — воскликнул Джордж, — эти могущественные враги страшатся меня. Наверное, теперь они успокоились, посчитав меня мертвым, они уверены, что волны Ганга гонят теперь мое тело к морю. Но я докажу им, что все еще жив! Однако как объяснить нападение на наш дом и исчезновение Марии и ее сестры? В этом преступлении также замешана принцесса?

— Без сомнения, господин.

— Ты подозреваешь или убежден?

— Убежден вполне. Самид, который предводительствовал толпой похитителей, был одним из самых доверенных слуг принцессы Джеллы.

— Ты прав, Казиль, последнее доказательство неопровержимо. Но в чем состоит цель похищения? Хотя догадываюсь, и это страшит меня.

— Не тревожьтесь, господин, успокоил своего хозяина Казиль. — Мисс Мария и Эва пока в безопасности. Если бы принцесса добивалась их смерти, то они на месте были бы без сожаления убиты ее доверенными. Они живы, господин, и мы найдем их.

— Помоги Боже! Но где искать их? Как добраться до места их заключения?

— Оно известно мне. Это ее аллагабадский дворец. Мне удалось узнать, что принцесса отправилась в Аллагабад, куда завтра утром к ней приедет раджа Дургаль–Саиб. Я уверен, что она отправилась туда, чтобы быть поближе к пленницам.

Предположение это было весьма вероятным, и Джордж, доверяя предчувствиям Казиля, был с ним согласен.

— Пожалуй, ты прав, — заметил он, — надо думать, что Мария и Эва в загородном дворце. Надо идти за ними туда и заставить принцессу сознаться во всех ее преступлениях, чтобы положить им конец. Но действовать мы будем, как и они, хитростью.

Она сейчас важнее силы. Ты не можешь подсказать, как незамеченным проникнуть во дворец?

Казиль молчал. Как и хозяин, он склонил голову и бессмысленно чертил веткой какие–то знаки. Изредка они обменивались взглядами, но оба молчали.

Стоп же делал отчаянные усилия, борясь со сном. Наконец, не выдержал и сдался во власть своего всегдашнего врага. Уже через минуту камердинер вовсю храпел.

Около четверти часа тишина прерывалась только заунывным храпом Стопа. Вдруг Казиль вздрогнул, лицо его вспыхнуло, как будто от отблеска пламени, возникшего внезапно, и он резко выпрямился. Джордж сразу заметил это.

— Я нашел, господин, — воскликнул юный индус.

— И что это за находка? — поинтересовался его хозяин.

— Как проникнуть средь бела дня в аллагабадский дворец, отыскать там обеих мисс и вынудить признание принцессы.

— Какое же это средство? Говори скорее, — торопил мальчика Джордж. От его резкого голоса камердинер мгновенно проснулся и в испуге вскочил на ноги.

— Оно опасно, — ответил Казиль.

— Но верно ли оно? Вот в чем вопрос, Казиль. Тебе пора знать, что я не боюсь смерти.

— Успех зависит от ловкости, смелости и обилия денег.

— Я обладаю первыми двумя качествами, — заметил Джордж, — а денег у нас куча. Ну, говори же скорее, я горю нетерпением узнать все, да и времени нам терять нельзя.

— Слушайте же, господин, — проговорил Казиль и стал излагать свою мысль.

Джордж слушал жадно, и можно было заметить, что он одобрил эту мысль.

— Я думаю, что здесь нет ничего невозможного, — заметил он, когда Казиль высказал свое предложение, — Бог поможет нам сделать все именно так. Теперь — к делу, Казиль, начнем приготовления!

Казиль тотчас же распорол один из мешков и, набив карманы золотыми монетами, отправился за покупками, необходимыми для осуществления придуманной им комедии, которая, как мы увидим далее, могла превратиться и в трагедию. Ему необходимо было нанять и нескольких помощников.

Оставим в Бенаресе Джорджа, Стопа и Казиля и перейдем в аллагабадский дворец, в ту комнату, где обе сестры по приказанию принцессы были положены на кровать, оставаясь пленницами.

Уже прошло двенадцать часов, как длился сон обеих девушек. Мария первая стала приходить в себя. Она слегка потянулась, и это движение разбудило Эву. Открыв глаза, сестры мгновенно приподнялись на кровати, удивленно рассматривая свое необычное пристанище. Обычно дома они спали на разных кроватях, а потому сильно удивились, очутившись почти в объятиях друг друга, так как у них в памяти не сохранилось ничего, что предшествовало этому обстоятельству. Удивление их возрастало тем более, когда они увидели, что лежат одетыми в постели и что окружающие их предметы им совершенно незнакомы.

— Это, наверное, сон! — подумала Мария.

Эва думала то же самое.

Затем они обменялись вопросами:

— Где же мы? — спросила одна из сестер.

— Не знаю, — ответила Мария, — что же случилось с нами?

— Я тоже не знаю, — опустила голову Эва.

Непроницаемая тайна сковывала их волю и парализовала память.

— О, я все сейчас узнаю! — воскликнула Мария.

Она спрыгнула с кровати и подбежала к окну, затем, раздвинув кисейные занавеси, жадно прильнула к стеклу. Эва последовала ее примеру. Ужасное разочарование ожидало их: представившийся вид им был совершенно незнаком, роскошный парк и посыпанные золотистым песком аллеи им были совершенно незнакомы.

— Где же мы? — размышляла Мария. — Если нас похитили, то почему не связали руки и ноги? Если нас привезли в гости, то почему обеих положили на кровать?

— Как мы вышли из дома, — удивлялась Эва, — и перенеслись в этот незнакомый дом?

Мария обернулась и увидела перед собою дверь.

— А! — обрадовалась она, — мы сейчас узнаем где мы, тот, кого мы встретим, несомненно, должен ответить на наши вопросы.

— Действительно, — подтвердила Эва, — так пойдем же!

Мария взялась за ручку и толкнула се. Однако дверь не открывалась.

— Мы пленницы! — воскликнула Мария.

Обе девушки в смятении бросились на диван, расположенный в простенке окон, и заплакали.

— О, Господи! — причитала Мария, — где мы? В чьи руки попали? Какое зло грозит нам?

— Как мы попали сюда? — добавила еще один вопрос Эва, — где Эдвард, где Джордж?