– Ерунда! – заявила поедательница «жучков». – Я бы распробовала!

Кажется, это была шутка. Во всяком случае, произнеся свою последнюю реплику, она издала серию каких-то странных звуков – что-то среднее между смехом и кваканьем… «Кваканьем?!» – не поверил я своему собственному открытию.

– Смотри-ка! Ожил! – отреагировал на мою попытку выбраться из слизи стражник с развитым обонянием.

– Ожил, ожил! – подтвердил я, увы, слишком тонким, а посему недостаточно мужественным голосом и сурово посмотрел на пленившую меня парочку. Я не ошибся. Это были Серый и Василиса. – Ну здравствуйте, господа предатели, не думали свидеться?

Конечно, выдавая подобную тираду, желательно обладать двумя метрами роста, черным поясом по карате и парочкой девятимиллиметровых австрийских пистолетов системы Глок – по одному на каждую руку. У меня же в активе из всего полезного была только вопиющая наглость и подступающая к горлу ярость. Впрочем, имелся еще и элемент внезапности. Ни волк, ни принявшая вид лягушки царевна не ожидали, что пойманным мини-лазутчиком окажусь я – их обманутый и покинутый соратник по Обществу. Поэтому и застыли сейчас передо мной, раззявив в изумлении один – пасть, другая – рот. На что, собственно, и был мой расчет. Не давая своим бывшим друзьям опомниться, я взмахнул крыльями и метнулся прочь от шатра. Быстро. Даже очень быстро! Но все же медленнее, чем Василисин язык, который догнал меня, прилепился к моим трепещущим крыльям и в мгновение ока вернул Серому и Премудрой.

– По-моему, – сплюнув меня в траву, начала экс-царевна, – между нами возникло некоторое недопонимание. Думаю, его стоило бы разъяснить.

– А сможете? – в который раз отряхиваясь от лягушкиной слюны, со слабой надеждой поинтересовался я.

Волк и царевна переглянулись, после чего Василиса, видимо как старшая по званию, ответила:

– Попробуем!

Все-таки нейролингвистическое программирование – это великая сила. Вот привык я с детских лет считать, что Винни-Пух – положительный персонаж, и все – не волнует меня больше, что этот нехороший медведь собирался обокрасть трудолюбивых лесных пчел, а потом еще и сожрал мед, который сам же хотел подарить другу Ослу.

И Кот в сапогах мне кажется вполне симпатичным. Хотя если проследить за его действиями, то кто он, если не профессиональный кидала?! Причем непрерывно прогрессирующий! Начинает ведь котяра довольно скромно – с безобидной разводки на пожрать и одеться. Зато в финале предстает уже законченным аферистом, который не только участвует в операции по присвоению чужой загородной недвижимости, но еще и лично расправляется с ее законным владельцем.

В русских народных сказках герои тоже, прямо скажем, не ангелы. Взять, к примеру, Емелю. Вот с какого перепугу он положительный? С того, что на щуку полагался? Или потому, что, не вставая, на печке лежал? Ведь ровным счетом ничего же сам не сделал. Разве что пинками до проруби его догнали, чтобы воды набрать. А уж там этот образец для подражания себя показал – выловил по случаю реликтовую говорящую рыбу и, шантажируя ее превращением в уху, заставил выполнять свои бредовые фантазии.

В общем, куда ни кинь, кого ни проанализируй, у всех сказочных героев рыльце очень даже в пушку! Но это, конечно, если головой думать! А если по-простому, на рефлексах, то ничего не могу с собой поделать. Как прописалось во мне с младых ногтей, что Василиса Прекрасная и Серый Волк все из себя хорошие, так никуда мне от этого ощущения до сих пор и не деться.

Догадывалась ли царевна об этой особенности моей психики или и впрямь считала, что ее дело правое, не скажу. Разговор у нас с нею получился бурный, но короткий! Хорошо еще, что проходил он не у Перунова шатра, а уже в расположении личной, выделенной Велесу дружины, потому как тихо убеждать в своей правоте Премудрая явно не умела.

– Ну ради чего, скажи мне, пожалуйста, Велесу нас предавать?! – орала на меня расставшаяся с обликом лягушки царевна. – Ну пораскинь ты своими комариными мозгами, что он от этого выигрывает?!

– А я откуда знаю? Власть!

– Не смеши! Ты видел, какую ему Перун дружину дал? Вот и властью он также поделится!

Дружина и впрямь была что надо. Рота таджикского стройбата – и то смотрелась бы более устрашающе. Но не для того я стал параноиком, чтобы так легко выздоравливать.

– Хорошо! Пусть не власть! Тогда деньги!

– Еще лучше! Лев, ты хоть знаешь, богом чего именно был наш шеф?!

Я знал, вернее, вспомнил. То ли кот, то ли узбек рассказывали мне, что в давние времена Велес отвечал за богатство. Так что соблазнять его деньгами было так же целесообразно, как приглашать гинеколога на бесплатное шоу в стриптиз-баре. Оставалось испробовать последний аргумент.

– А как он отнесется к положению живого бога на земле?

– А сейчас он какой бог? Мертвый?!

– Да, но храмов-то в его честь уже никто не строит!

– И хорошо, что не строят! Ты хоть представляешь, какой у божества шум в башке стоит, когда ему непрерывно молятся?! Он что, по-твоему, поп-звезда?! Разик показался, автографы раздал и сгинул! Действующий бог – это сущность в постоянном он-лайне. Каждую просьбу тех, кто в него верит, слышит, через себя пропускает.

– Что ж тогда вы с Серым за ним гонялись, могли бы и просто ему помолиться.

– Не могли! Мы в него не верим – мы его знаем! Понимаешь разницу?

– Нет, – честно признался я.

Василиса задумалась. Похоже, разница между верой и знанием и впрямь существовала, но объяснить ее было непросто.

– Ну хорошо. Попробуем так… – заговорила наконец Премудрая. – Ты сколько женат был?

– Три года!

– Годится! – удовлетворенно кивнула царевна. – И как часто вы со своей милой под конец трахались? Только честно!

Я опешил. Во-первых, какая связь? А во-вторых, как прикажешь честно отвечать на такой вопрос красивой и не так чтобы очень близко знакомой женщине? С подробностями о своем семейном разладе? Не хочется. Без подробностей? Ущерб имиджу. А это, сами понимаете, неприятно. Я теперь, конечно, может, и комар, но все-таки самец комара.

– Ладно, не пыжься! – прервала мой мыслительный процесс Премудрая. – Думаю, не чаще пары раз в неделю. Угадала?

«А то ж! Конечно, угадала!» – подумал я и тут же внес корректировку:

– Три-четыре! Иногда пять!

– Ладно, пусть будет пять! – усмехнулась Василиса. – И как вы к этому делу приступали?

Час от часу не легче. Ей что, на ночь эротических рассказов захотелось?

– Ну как… В душ шли и приступали. Иногда кино перед этим какое-нибудь смотрели!

– Понятно! Верх романтики!

Вот тут уже я обиделся:

– Ну извините! Разочаровал. У вас, наверное, с Иваном все было по-другому! А я тогда каждый день в семь утра на работу вставал. И до победы. А по вечерам еще сам в квартире ремонт делал. А по выходным к мамаше ее на дачу таскался грядки копать!

Ивана я, пожалуй, помянул зря. Никаких личных обид наносить Прекрасной я не собирался. Впрочем, если это бестактное замечание ее и задело, внешне царевна осталась абсолютно спокойной.

– Иными словами, – резюмировала она, – быт одержал победу над супружеским долгом!

– Ну уж нет! Только не у меня! Это Олька, чуть что, на больную голову жаловалась.

– А зачем же ты на ней, такой болезненной, женился?

– Смеетесь?! До свадьбы-то все было иначе! Встретишься, на последние деньги в кафе сходишь и в киношку – в заднем ряду обниматься. Или в парк – гулять и целоваться, целоваться и гулять. А однажды мне друг ключи от квартиры оставил, так мы…

– Стоп!

Окрик Премудрой подействовал, как холодный душ. Незаметно для самого себя я вдруг и впрямь проникся классными денечками своего жениховства, когда, только-только познакомившись с Олей, вдруг понял, что она стала для меня самым прекрасным, самым любимым человеком на свете – центром единой и неделимой вращающейся вокруг нее вселенной. В первый месяц наших отношений у меня в голове и вовсе существовало не более трех мыслей: как я люблю эту девушку; как я хочу эту девушку; как я мечтаю о том, чтобы она тоже меня полюбила и захотела.