Единственным, хотя и незначительным утешением в этой ситуации можно было считать то, что при стремительном заходе на посадку мои мучения продлились не слишком долго. Я даже толком не успел сорвать голос, а ковер уже сам собой свернулся в прозрачный, начиненный нами рулет и в таком виде ухитрился вломиться в мансардное окно какого-то здания. Вероятно, после этого он сразу же перестал поддерживать функцию невидимости, либо же сказался перепад между ярким дневным светом и темнотой неизвестного чердака, но так или иначе я сразу почувствовал себя вдвое более незрячим, чем маршал Кутузов или, если хотите, адмирал Нельсон. Однако эта беда была уже не такой страшной, поскольку клаустрофобия – это та редкая напасть, которая не значится в списке моих достоинств. Тем не менее напоследок ковру все же удалось доставить мне еще одну небольшую радость. Не знаю уж почему, но для приземления на лестничную клетку он выбрал как раз ту свою часть, к которой был прижат я. Хлопнув моей тушкой о крайнюю ступеньку и амортизировав тем самым посадку Хана и Дмитрия, летучее полотнище легко развернулось и наконец затихло, предоставив нашей компании приходить в себя и пытаться понять, где же мы оказались. Впрочем, с этим мы разобрались быстрее всего. Спасибо Арине Родионовне и Ивану, они блестяще запрограммировали шнурковый автопилот персидского летательного аппарата. В результате он высадил нас прямо перед массивной дверью нашей штаб-квартиры.
Все еще пошатываясь после невольно выполненных нами кульбитов и пируэтов, мы с егерем ввалились в Дом Общества, волоча на ковре так и не пришедшего в сознание Дмитрия. Опустив на пол его отнюдь не легкое тело, Хан остановился посреди прихожей, посмотрел по сторонам, прислушался и разочарованно покачал головой.
– Ты чего? – поинтересовался я.
– Да так… Думал, может, кто раньше нас вернулся, – объяснил он.
– Кто, например? – удивился я, прекрасно понимая, что у отправившихся в побег Василисы и Серого в принципе не было шансов оказаться здесь раньше нас.
Мало того, насколько я понял из объяснения Ивана, еще не факт, что они вообще попытаются вернуться Домой.
– Лучше всего было бы застать шефа, – мечтательно вздохнул егерь, чем, признаться, меня изрядно озадачил.
Лично я просто по определению не выносил любое начальство. Вернее, само начальство очень быстро начинало на дух не принимать меня. Соответственно, и мое отношение ко всякого рода боссам оказывалось не лучше, чем у среднестатистического мужа к среднестатистической теще. Однако глава Общества был, вероятно, незаурядным человеком, во всяком случае, с точки зрения моего узбекского коллеги.
– Велес – совершенно особенный! – заявил Алихан. Видимо, абсолютно искренне, так как рядом не было никого, кто мог бы передать его боссу это подобострастное признание.
– Секундочку! – прервал я егеря. – Не тот ли это Велес, которого поминали Перун и Баба-яга?
– Он самый! – радостно подтвердил Хан.
– Не понял! Но если наш шеф – брат бога, то и сам тоже…
– Бог! – спокойно закончил за меня узбек.
– Не фигово, – отозвался я, пытаясь понять свое отношение к очередному сюрпризу в составе Общества.
Само присутствие древнего языческого божества в рядах защитников было не удивительно. В конце концов, я уже начал привыкать к тому, что каждый встречный-поперечный на моем новом магическом пути оказывался существом если не легендарным, то как минимум обладал какими-либо волшебными способностями. Однако тот факт, что, как выяснилось, я поступил на работу в подчинение к богу, меня все же смутил. Уж больно я ценю такую редкую в наши дни роскошь, как право на свое собственное мнение. А откуда ему, извините, взяться, если тобой, на минуточку, руководит настоящий живой бог? Как вообще можно строить дискуссию с небожителем? «Прошу прощения, уважаемый, но вы хоть и руководите, как бог, и свое дело знаете, как бог, но на данный момент вы абсолютно, божественно неправы!» Так, что ли?
Похоже, Хан сумел уловить охватившие меня сомнения и поспешил их по возможности развеять:
– Да ты не парься, Лев! – простодушно посоветовал он. – Он классный! Все знает. Все может. Был бы здесь, Димку бы на раз в чувство привел!
Всеведение и всемогущество Велеса на меня особого впечатления не произвели. На то уж он, простите, и бог. А вот оказание первой помощи пострадавшему от меня Счастливчику и впрямь показалось важным делом.
– Слушай! – поделился я с Ханом осенившей меня идеей. – А что, если его живой водой напоить?!
– Ну конечно! – радостно хлопнул в ладоши узбек и подарил мне взгляд, который свидетельствовал о том, что я мигом вырос в его глазах если и не до звания божества, то как минимум до уровня чукотского шамана, а то и ямайского колдуна вуду.
Волочить ковер с Дмитрием по узкому коридору нам было не с руки, поэтому мы оставили своего товарища в прихожей и вдвоем поспешили на кухню. Именно там, как я помнил, и находился кулер с живой водой. Алихан бежал впереди и так торопился, что едва не падал, то и дело путаясь в полах своего халата. Первым домчавшись до заветной двери, он стремглав ринулся внутрь и, подхватив со стола ближайшую чашку, мигом оказался у белой пластиковой колонки, в которую сверху была воткнута прозрачно-голубоватая бутыль со спасительной жидкостью. Однако наполнить свою посудину Хан не успел. Стоило ему протянуть руку к крану, как откуда-то из темного угла кухни на него метнулось гибкое и блестящее иссиня-черное чудовище.
– Берегись! – только и успел прокричать я, как монстр, одной лапой отбросив узбека в угол, словно ужаленный, развернулся в мою сторону и, совершив молниеносный прыжок, приземлился мне на грудь.
Несмотря на всю подвижность и грациозность, атаковавшее нас создание весило добрых сто пятьдесят, а то и все двести килограммов. Поэтому его торможение о мой тоже весьма немаленький организм все равно закончилось тем, что я рухнул на пол, да так и остался на нем, представляя собой объект пристального внимания двух вспыхнувших надо мной желтых не то фар, не то глаз.
– Нуте-с, что мы тут имеем! – потешно растягивая гласные, поинтересовался страшный зверь. – Никак, новичок?
– Он самый, Барс Мурзоевич! – раздался из глубины странно спокойный голос Хана. – Наш новый «облом». В смысле, это… «Знамя Провала».
– Как звать?
– Лев!
– Как, как?! – переспросило чудовище и вдруг начало мелко-мелко трястись, беззвучно разевая страшную, утыканную кривыми кинжалами зубов, пасть. – Это – лев?! А я тогда кто?
Продолжая совершать свои странные извивающиеся телодвижения, монстр отошел от меня в сторону, и я наконец-то смог его разглядеть, а заодно и оценить юмор ситуации. Оказалось, что на нас с Ханом совершил нападение огромный котище. Вернее, чуть ли не слон, но из породы кошачьих. Естественно, что мое имя его очень развеселило. Меня же пока радовало только одно. Судя по тому, что зверь и узбек, вероятнее всего, были знакомы и, кажется, даже находились в неплохих отношениях, я тоже мог расслабиться, а не опасаться, что меня ждет судьба Джерри, наконец-то угодившего на завтрак своему закадычному врагу Тому.
Так состоялось мое знакомство с еще одним членом Общества защиты волшебных животных, а именно с приснопамятным всем и каждому Котом Ученым – Барсом Мурзоевичем Васильевым-седьмым-младшим. Зверь был – само великолепие. Благородный, изящный, черный. С белой фрачной грудью, белыми перчатками на передних лапах и гольфами на задних. С самого начала нашего общения стало понятно, что Барс Мурзоевич является большим любителем шуток, забав и всяких розыгрышей. Собственно, и на егеря он вовсе не собирался набрасываться, а хотел подкрасться и тихонечко так поздороваться. Я на секунду представил, что было бы со мной, если бы, обернувшись на такое вот «здрасьте», мне пришлось уткнулся лицом в зубастую пасть подобного вида и размера, и задуманная котом шалость вовсе не показалась такой уж невинной. Но Хан, похоже, вовсе не собирался обижаться на своего развеселого сослуживца. Напротив, он искренне обрадовался его появлению.
