– ВЧК? – изумленно воскликнул узбек.

Оглянувшись на напарника, я увидел его стоящим на коленях на подстеленном халате. Однако вместо того чтобы молиться, мой азиатский друг вовсю таращился на старухино завещание.

– Секунду! Я не понял… – снова открыл рот Хан.

– И не поймешь! – оборвала его Арина Родионовна. – А объяснять у меня нет времени. Через пару минут конец.

– Раньше, ведьма! – раздался над нами знакомый голос.

– Чтоб тебя! Да когда ж ты угомонишься?! – выругалась старуха, словно нехотя посмотрев наверх.

Я последовал ее примеру и конечно же увидел гарцующего на подушках Куберу.

– Никогда! – рокочущим голосом ответило божество и, выставив вперед растопыренную пятерню, что придало ему немалое сходство с конной статуей Юрия Долгорукого, начало читать какую-то заклинательную абракадабру: «Рахи-брахи! Р’акшас а’нах’и! Карма, сутра, сансара! Уходите со двора!»

Как бы забавно ни звучала Куберина скороговорка, похоже, она имела весьма внушительную магическую силу. По мере произнесения им всей этой оккультной галиматьи огромная хрустальная гора, на которой мы застряли, снова начала трястись, а заодно стала наливаться изнутри настораживающим красным свечением.

– Полотенце? – вдруг ни к селу ни к городу спросил у Бабы-яги мой напарник.

– Полотенце! – подтвердила она.

– Лев, ложись! – посоветовал узбек, после чего личным примером показал, как это можно сделать, несмотря на то что почти все окружающее пространство было занято металлическими растениями.

Я попытался повторить его маневр, но не успел. Благодаря чему стал свидетелем невероятного по своей красоте и кошмарности зрелища. Верхушка горы взорвалась, и вверх устремился бесконечный и яростный столб пламени!

– Офигеть! – только и смог прошептать я, ничуть не стыдясь того, что свел все свои впечатления от столь потрясающего природного явления к одному жаргонному словечку.

Что поделаешь, я действительно офигел. И, кстати, не я один. Кубера тоже неожиданно подавился своим собственным заклинанием и снова завопил на Арину Родионовну.

– Опять?! Ты опять?! Каса ракшаса гихшти… – и так далее, и тому подобное.

Но в этот раз я не сомневался – индийский бог не колдует, а всего-навсего ругается. На худой конец, призывает проклятия на наши головы.

– Так!!! Я не понял, что за балаган здесь происходит?! Яга, совсем с глузду[1] съехала?! – эти слова были сказаны таким мощным голосом, что он перекрыл даже рев начавшегося извержения.

– Ох, Перун! Вот только тебя мне здесь и не хватало! – ничуть не испугавшись, ответила старуха, чем добавила несколько очков к моему и без того огромному к ней уважению.

Оно и понятно. Существо, которое Арина Родионовна назвала именем верховного божества древних славян, оказалось куда солиднее доставшего нас Куберы. Перед нами высился классический русский богатырь с пудовыми кулачищами, косой саженью в плечах, растрепанной копной светлых волос и совершенно разбойничьей рожей, на которой вместо глаз горели два сумасшедших и совершенно бездонных синих омута. Правда, одет он был не в подобающую доисторическому русичу холщовую рубаху или кольчужную броню, а в самые прозаические тельник и армейское галифе. Тем не менее я нисколько не сомневался в том, что передо мной не какой-нибудь лихой таежник, а действительно бог. В особенности эту уверенность усилило то, что Перун явился на разборки с Куберой непосредственно из вулканического пламени и теперь не спеша, вразвалочку спускался к нашей компании, спокойно наступая босыми ступнями на стальную траву, которая со скрипом сгибалась под его властью и тяжестью. Видимо, по той же причине раскаленные лавовые потоки, которые по-деловому пробивали себе русла в плавящемся железном лесу, даже не попытались течь в нашу сторону.

– Что привело вас сюда, мой любезный божественный собрат? – изысканно витиевато обратился к подошедшему русскому коллеге Кубера.

– Не тренди! – грубо, но беззлобно оборвал его Перун. – Потом поговорим, без мошкары.

Я с огорчением понял, что под насекомыми глава древнеславянских язычников подразумевал именно нас. А жаль. Этот бог-мужик мне уже успел чем-то понравиться. Оставалось надеяться, что он хотя бы прихлопнет нашу компанию быстро и безболезненно.

– Сожалею, – снова начал свои елейные речи Кубера. – Но эти смертные позволили себе весьма неподобающее поведение. И поскольку я их все равно уничтожу, мы можем спокойно побеседовать при них.

– Что да, то да! – зевнув, согласился Перун. – Убить бы вас, робяты, стоило! Такой сон оборвали! Представляешь, Яга, снилось, будто все по-прежнему. Земля одна. Ни той стороны, ни этой. Леса кругом. Девки на полянках землянику собирают да хороводы водят…

– Окстись, когда это девки посреди леса хороводы водили?! – усмехнулась бабка.

– Цыц, – разом рассвирепев, рявкнул на нее Перун. – Молода ты еще – память мою проверять!

– Да ладно тебе! Мне-то что?! – не стала настаивать на своем Баба-яга. – Раз помнишь, что водили, значит, водили…

А я невольно посмотрел на ее усталое, измученное лицо и подумал, что если уж она молода, то я с точки зрения Перуна, наверное, и вовсе еще не родился. Между тем древний любитель девичьих хороводов так же быстро остыл, как и завелся.

– Слышь, Яга, а как там брательник мой поживает, не знаешь?

– Велес-то? Ничего поживает. Совсем недавно с ним виделась. Лет десять назад или около того. Все путем у него. И выглядит молодцом. А что сам его не навестишь?

И снова на лицо Перуна набежала мрачная грозовая тень.

– Хватит, девка! Не дразни меня. Сама знаешь, что для меня ваши людские края – тьфу! – и ничего больше.

«Тьфу!» у Перуна оказалось что надо. Уж не знаю, чем он там плюнул – слюной или куском тротила, однако гора в том месте, куда это нечто угодило, понесла значительный ущерб, сопровождавшийся хорошим взрывом и массированным выбросом хрустальных и железных осколков.

– Ну как знаешь, – нисколько не смутившись демонстрацией божественной мощи, сказала Яга. – Но если привет захочешь передать, эти вот ребятишки могут. Они как раз у Велеса в подчиненных ходят. Собственно, мы и здесь по его делам оказались.

– Так что ж вы здесь прохлаждаетесь, олухи! – зарычал на нас с Ханом бог. – Ух, смертное племя. Что, волю почуяли?! Нюх потеряли? А ну говорите, куда путь держали?!

– Под Великий Новгород! – сию секунду выпалил узбек и с надеждой уставился на Перуна, как будто тот был ведущим «Своей игры», а сам Хан сумел раньше всех нажать на кнопку, но, увы, оказался неуверен в правильности ответа.

– О как! – задумчиво протянул бог. – Яга, а где у вас находится этот Новгород, чтобы я мог их под него засунуть?

– Позвольте, божественный собрат, – вмешался в наш разговор терпеливо отвисавший до этого момента в сторонке Кубера. – Но я ведь на вашем чистом родном языке сказал, что эти смертные нанесли мне оскорбление и посему находятся в моей сфере интересов…

– Еще бы! – заржал Перун. – Если такую сферу наесть, в ней много интересного окажется!

– Божественный собрат, я протестую! Они мои!

– А вот тут ты, божественный собрат, перегибаешь. Эти моськи – собственность моего брательника, к нему они и отправятся!

– Нам бы сперва с Иваном-дураком встретиться, у него вторая часть задания, – попробовал я наудачу вклиниться в перепалку двух небожителей, за что немедленно поплатился.

– Цыц!

– Молчать! – почти одновременно гаркнули на меня боги. Только Кубера сопроводил свой приказ затыканием моего рта одной из подушек.

– Ты что, собрат, совсем забурел?! – тут же накинулся на него Перун. – Ты какого ляда имуществу моего брата свои поганые пуховики в рот засовываешь?!

– Как какого?! Он нарушил субординацию! – возмутился Кубера.

– Чего? Ну погоди, я тебе сейчас самому суб-мординацию нарушать буду.

Перун мигом вырвал из хрусталя ближайшее железное деревцо и замахнулся им на Куберу. При этом, поскольку руки у бога оказались заняты, его тельник сам собой разорвался на груди чуть ли не до пупа, а оба рукава автоматически закатались до локтя. Кубера тоже изготовился к битве богов, возведя перед собой крепостную стену из подушек, из-за которой теперь гневно сверкал своим единственным глазом.