«Кроме того, существовал мобильный отряд, так называемый „надзор“, из четырех человек, который перемещался из лагеря в лагерь на вертолете „Пума“. Эта команда должна была наблюдать за персоналом на местах и предупреждать преступные деяния, например, изнасилования, рэкет и прочее, и дополнительно помогать со снабжением и эвакуацией сотрудников в случае боевых действий.

NB: я не смогла получить данные о личностях персонала. Создание таких команд, напоминающих отряды милиции, кажется, по крайней мере, необычным и резко критикуется гуманитарным миром».

Четыре человека, которые на свое усмотрение летают туда-сюда на вертолете, достаточно просторном, чтобы транспортировать большое количество оборудования… Четыре человека, которые, кажется, пользуются неограниченной властью в организации. Это может иметь отношение к демонам Катале.

Натан достал из бумажника визитку — маленький прямоугольник из бристольского картона, украшенный монограммой «Одной Земли»… Пришло время объясниться с Родой.

— А… Алло?

— Рода?

На линии были сильные помехи.

— На… Натан… это ты?

— Да.

— Я рада тебя слышать… я уже не верила, что ты позвонишь. Я искренне огорчена тем, что произошло. Я об этом думала, часто… Я одна виновата, ты не должен ни в чем себя упрекать, твоя реакция была естественной после шока, который ты только что получил…

— Давай больше не будем об этом говорить, — сказал Натан. — До сих пор не понимаю, что на меня нашло, только я не хотел тебя обидеть… Но я звоню по другой причине. Мне нужна твоя помощь. Мне нужны сведения о лагере Катале… то, что касается мобильного отряда «Одной Земли», ячейки «надзора», мне нужно узнать, кто эти люди.

— Ты полагаешь, тут есть связь с твоим расследованием? — спросила она.

— Связь есть, Рода. Мне жаль, но это правда, — вздохнул Натан.

— Хватит твоих тайн, говори…

— Я не могу ничего тебе рассказать. Речь идет и о твоей безопасности.

— Позволь мне самой заняться этим. Говори, о чем ты думаешь, и я тебе… возможно, отвечу.

— Раз тебе это так важно… — начал он, раздражаясь, — когда мы расстались, я уехал в Конго, возвратился в Катале… невозможно передать тот ужас, который я там обнаружил.

— Что ты нашел?

— Подземную галерею, заброшенную лабораторию, в которой проводились ужасные медицинские исследования, останки невинных жертв, их пытали… Логово демонов.

— Ты же не хочешь сказать, что в эти преступления замешаны люди из отряда «надзора»?

— Каждый элемент расследования неминуемо возвращает меня к «Одной Земле».

— То, что ты обнаружил, является, вероятно, оссуарием, есть сотни подобных в Руанде, Конго…

— Там было современное медицинское оборудование, шприцы, смотровые столы. Те, кто это сделал, манипулируют вирусами и тестируют их на людях; они скрывают свои преступления в неразберихе гуманитарных катастроф. Вспомни, черт возьми! Девчонка, демоны…

— Вирусы сегодня? Ты…

— Рода, я знаю, что я видел… — Натан не дал ей закончить. — Теперь я прошу тебя ответить, кто были эти люди? Мне нужны данные об их личностях.

— Ты хочешь, чтобы я тебе сказала… Ты просто больной… Ты…

— Рода… Ты как-то связана с этими преступлениями?

Молчание.

— Ответь.

— Полагаю, впредь нам лучше не звонить друг другу.

— Рода, черт побери…

Натан был в ярости. Он сделал глупость — рассказал ей все. Если она заодно с ними, то меньше чем через час они уже будут знать об этом.

Он вышел из гостиницы и попал в пыльную бурю. Замусоренные улицы, здания в руинах и люди, вовлеченные в жестокий и мрачный танец ветра, — вот что увидел Натан.

Он поднялся по горной дороге до крепости Каит Бей, старинного белоснежного мамелюкского дворца, который был повернут фасадом к морю.

Неужели Рода обманула его? Вспоминая труп Казареса, который убийцы подкинули на его пути, он подумал, что, если Рода в этом замешана, тогда, возможно, она специально натолкнула его на след массовых убийств… Было ли это другим посланием, которое ему направили люди из Кровавого круга?

Около полудня Натан возвратился в город. Он проехал большую мечеть Абу-эль-Аббаса и оказался в турецком Анклаве — лабиринте узких зловонных улиц, которые выходили на разноцветные базары и торговые лавочки. На улице Эль Нокраши он остановился перекусить и взял тарелку крупных красных соленых бобов с хлебом. Молчаливые люди рассматривали его, пережевывая свой обед. Его путь продолжился по улице Салах Салем, которая была образцом космополитической Александрии 1930-х годов, Александрии пяти наций. Армянские ювелирные магазинчики, греческие кондитерские, великолепные рестораны, лавки древностей с еще написанными на французском языке вывесками — старомодный мир, по-своему привлекательный. Он притормозил на перекрестке улиц Неби Даньял и Саад Заглул и увидел перед собой собор Святого Марка.

Натан поднялся по ступеням, толкнул тяжелую деревянную дверь и вошел в храм. Пока его глаза привыкали к темноте, он слышал монотонное пение хора, подчинявшееся ритму ударов палки, которой стучали по полу. Понемногу он разглядел золотые украшения, колонны, деревянные панели, инкрустированные слоновой костью, красновато-коричневые с золотистым отливом иконы. Мужчины и дети стояли с одной стороны, женщины — с другой. Все были погружены в молитву, подняв ладони к небу. Натан прошел к алтарю и увидел отца Дарвиша. Старый священник был облачен в белую ризу, украшенную широкими крестами. Худое лицо с впалыми щеками и длинной бородой. На голове белая шелковая митра. Дьяконы опускались на колени перед освященным хлебом и вином. Когда освящение закончилось, мужчины и дети разулись и молча выстроились в длинную очередь, чтобы принять Тело и Кровь Христовы. Потом, прикрывая рот тонким покрывалом, они отходили в сторону, уступая место женщинам.

Глядя на них, Натан вспомнил усердие забытых монахов Малатестианы, которые были уверены, что вся их жизнь в руках Божиих.

Служба закончилась, прихожане подходили к отцу Дарвишу за благословением и покидали храм. Понемногу шум стих, свет погас, оставив Натана в сумерках.

— Вы верующий, господин Фал?

Натан обернулся и увидел священника. Его руки прятались в рукавах ризы. От белой бороды шел почти неземной бледный свет.

— Не знаю, — выдохнул Натан.

— Что же вас так беспокоит, молодой человек?

— Не думаю, что я обеспокоен…

— Тогда что означает тоска, которую я вижу в вашем взгляде?

Молчание.

Натан посмотрел на священника. Лицо, изрезанное бесчисленными морщинами, усиленными темнотой, и глаза, две жемчужины, черные и большие, как бы закрытые для мира, но открытые для истины. Он не решился солгать снова:

— Я задаю себе некоторые вопросы.

— И вы думаете, что найдете ответы у Господа?

— Нет, у вас, отец мой.

— Я вас слушаю.

— Я интересуюсь коптскими магическими верованиями, существующей связью с древними фараоновскими религиозными культами…

Монах приложил палец к его губам.

— Есть миры, тайные области, о которых говорят только шепотом…

Он украдкой посмотрел на дьяконов, которые расставляли инструменты для божественной литургии, и шепнул:

— Пойдемте…

Мужчины дошли до нефа[53] и по узкой каменной лестнице спустились в подземную часовню, прохладную и тесную. На полу среди теней от свечей, Натан увидел покрытые патиной плиты, под которыми покоились останки заслуживших вечную славу монахов.

— Простите меня, если я допустил ошибку…

— Магия — это тема, которую в нашей общине не обсуждают открыто. Если моя работа исследователя позволяет мне лишить эти вопросы священного характера, нельзя сказать то же самое о моих дьяконах. Перейдем к тому, что вас интересует.