— Так надо что ли?

— Ну, ты даешь! А кому сейчас не надо? Только… — Стрельцов замялся. — Они же все балованные. Дорого запросит?

— Я думаю, этот небалованный.

— Что, пьет сильно? — грустно спросил Вадим.

Мне, напротив, стало весело.

— Это вряд ли. Ни в чем таком порочащем не замечен. Не пьет, не курит, по бабам не шляется.

— Н-да?.. — задумчиво отозвалась трубка. — А в полночь он превращается в крысу?

— Почему в крысу?

— Ну или в тыкву. Во что там еще подарки доброй феи-крестной превращались?

— Ладно языком чесать, Золушка. Скажи толком, надо или не надо?

— Ты мне сначала скажи, в чем подвох? Так не бывает, чтобы все сразу: и компьютерщик, и небалованный, и не пьет.

— Ну, подолгу он работать не сможет, час-два в день, не больше. Платить только налом, оформить его не получится, и…

— Он что, какой-нибудь беглый? Или просто от жены скрывается? — спросил Вадим. Не очень-то его, судя по голосу, эти предположения напугали.

— Типун тебе на язык, ни от кого он не скрывается, очень милый мальчик, мой сосед, между прочим. Не перебивай. О сумме договоритесь сами, но есть одно непременное условие.

— Ну, вот, я так и знал… — обреченно вздохнула телефонная трубка.

— Не пугайся, пока не повесили. Условие такое. Через три недели — примерно, в сроке я не уверена — мальчику надо оплатить поездку в столицу. С проживанием и питанием. Кажется, дней на пять.

— И?

— Все.

— Ничего не понимаю. Он оттуда вернется?

— Безусловно. У него тут тетушка.

— Рита, ну, пожалуйста, ты можешь толком объяснить, что за мальчик?

— Хорошо, объясняю внятно и максимально подробно. Мальчик занял первое место по городу в олимпиаде «World technics»…

— Ох и ни фига ж себе! — восхищенно перебил меня Вадим.

— Ага, значит, ты про это знаешь больше, чем я. Уже хорошо. Но сразу после этого юноша напрочь испортил отношения со школьным руководством. Способ, которым он это проделал, заставляет меня занять его сторону. Но как бы там ни было с точки зрения общемировой справедливости, у гороно, как всегда, свой взгляд на ситуацию: нечего такому хулигану делать на общероссийской олимпиаде, пусть даже и не государственной, не дай бог, еще город опозорит. Но это, так сказать, официальная версия, а на деле, я полагаю, просто-напросто директриса, обидевшись вне всякой меры, нажала на всякие рычаги. Первое место по городу уже подтверждено, так что с правом на участие все в порядке. Но оплачивать поездку на общероссийский тур гороно не желает. А своих денег у него нет, ибо есть кое-какие срочные статьи расходов. Так что, оплата московского вояжа — необходимое условие. Иначе я его тебе просто не отдам, попытаюсь провернуть все через редакцию. Или тебя малолетки вообще не интересуют?

Вадим молчал минуты две, мне даже показалось, что связь прервалась.

— И сильно малолетка?

— Ох, точно не знаю. Лет двенадцать-тринадцать.

— Ну, это уже нормально, — с нескрываемым облегчением отозвался Вадим. — Хотя оформить действительно не выйдет, но это не самая большая проблема, сделаем. А где ты его взяла?

После недолгого размышления я максимально честно ответила:

— Да как-то сам приблудился.

— Ну ты даешь! А поговорить-то с этим юным дарованием можно? До того, как что-то решать.

— Это пожалуйста. Только про условие не забудь.

— Зануда ты! Не держи меня за безжалостную акулу бизнеса. Я, может, такой и есть, но на детях наживаться не собираюсь. Поездка в Москву — пустяк. Если про «World technics» правда, этот вояж для мальчика я могу организовать даже без расчета на будущее сотрудничество. Как благотворительную акцию под девизом «Дети — наше будущее».

— Прелестно. Меня очень радует, что ты не теряешь чувства юмора. Думаю, оно тебе весьма понадобится. Причем в самом ближайшем будущем. Дитя зовут Иннокентий, но ты особо не обольщайся насчет единства формы и содержания. Тут скорее единство и борьба противоположностей.

— Не пугай. Чтобы к таланту да еще и характер удобный — это из области малонаучной фантастики.

— Тогда договорились. Перезвони с утра, я тебя с ним состыкую.

Невзирая на вмешательство внешних сил, часам к двум ночи из всего вагона работы несделанной оставалась лишь небольшая тележка. Перед тем, как приступить к окончательной шлифовке текстов, я позволила себе небольшой перерывчик и попробовала разложить по полочкам имеющуюся информацию. Расставила перед собой глиняных болванчиков и…

Значит, судя по всему, Котов ни при чем. Нет, он, конечно, не ангел безгрешный, чего-чего, а сомнительных манипуляций в «Тонусе» хватает — диагнозы, назначения и прочие «ролевые игры». Но к смерти Марка хозяин клиники, вероятно, отношения не имеет. По одной простой причине. После нашей последней беседы я представляла для господина Котова не меньшую опасность, чем Марк. А в случае его к этой смерти причастности — и большую. И тем не менее, кофе-то чистый, то есть убрать с дороги и меня даже не пытались. Ну, не с помощью трихопола, конечно, ибо вряд ли можно было предположить, что я по собственной инициативе употреблю потребное для очередного несчастного случая количество спиртного. Сам-то трихопол безвреден. Но Котов худо-бедно медик, мог бы и еще какой-нибудь пакости подсыпать. И момент был очень удобный. Но — не подсыпал. А значит, очевидно, не убивал и Марка.

Все-таки при следующей встрече с Подбельским надо будет расспросить его поподробнее про несравненную Майю Александровну — не зря ведь номер ее машины в директорской табличке отмечен прямо таки букетом значков — ни в одной строчке такого больше нет.

Ладно, оставим пока Майю Александровну, уж она-то точно ни при чем.

А если предположить, что провожал Марк вовсе не Марину? Чего это я так сразу ее отмела?

Значит, так. Марине мешало марковское пьянство, Котову — марковская чрезмерная осведомленность. Кто еще? А если все-таки Слава? Такой солидный Слава, такой весь лучший друг Марка… В конце концов все, что я знаю про их встречи, я знаю лишь с его собственных слов. Кстати, и про отъезд Марины тоже. И про отношения Марины и Марка. Кто поручится, что у Славы на нее не было своих видов? И кто поручится, что с Марком он виделся лишь с утра? И почему обязательно с утра? Про клиники он мог рассказать Марку и в предыдущий день, и вообще по телефону. А потом встретиться еще раз и при этом легко и непринужденно угостить приятеля чем-то эдаким. Тоже медик, между прочим. И трихопол сюда очень даже вписывается.

Минусы версии. Ничего не известно о мотивах — одни предположения. А главное, у Славы была прекрасная возможность подарить Марку злополучную бутылку (ведь реплика с диктофонной записи могла означать и какой-то другой подарок), но совершенно невероятно, чтобы Марк назвал Славу заказчиком. Да и вообще, Славе гораздо проще было бы напроситься к Марку в гости, напоить его и испариться. Даже не особо скрываясь. Тело обнаружили бы дай бог через несколько дней и возиться со столь явным несчастным случаем никто не стал бы.

Нетушки. Если трихопол избран орудием убийства, то «Смирновка», даже без ссылки на неясного «заказчика», должна происходить из того же источника. Чтобы быть уверенным, что Марк в этот же вечер «употребит», единственный способ — вручить ему «горючее» в достаточном количестве. Все-таки пил он не каждый день. Но уж если есть — что, и нет серьезных причин откладывать, тогда конечно.

Или к смерти Марка приложил руку загадочный Куприянов? Почему мне это раньше в голову не пришло? Немного впритык по времени, но вполне реально. Если Марк был в «Тонусе» сразу после визита в центр «Двое», часа в четыре, а беседа с Котовым заняла минут двадцать — остается вполне достаточный кусок, чтобы встретиться еще с кем-то. Почему бы и не с Куприяновым? Нет ничего невероятного в том, что такая встреча могла бы проходить в ближайшем кафе. А для того, чтобы добавить что-то в чашку своему визави не нужно быть Давидом Копперфильдом. Надо узнать, хорошо ли растворяется трихопол… Хотя… наверняка, как у любого лекарства, есть какие-то жидкие формы. После чего «вдруг вспомнить» про День Печати и презентовать ту самую «Смирновку».