Мужчины испуганно смотрели, как Камень медленно и беззвучно взмывал ввысь вместе с волшебницей, пока она не повисла в воздухе; с ног девушки в бадью сыпались крупные капли благоуханной воды.

Хоукрил трясущейся рукой схватил волшебницу за лодыжку и неожиданно слабым голосом воззвал:

— Эмбра! Госпожа Эмбра! Может быть…

Волшебница растерянно взглянула на него — ее ноги уже поднялись выше его головы; напрягшееся от усилия, блестящее от воды тело медленно, но неуклонно поднималось к потолку.

— Я… — медленно выговорила она непослушными губами, и в это мгновение Камень ослепительно вспыхнул.

Трое мужчин видели струйки пара, выбившиеся из-под изящных пальцев, — это мгновенно высохла мокрая кожа. Затем послышался грозный гул, и вокруг Камня появился ореол золотисто-зеленого пламени.

Эмбра закричала от боли. Мужчины, стоявшие, беспомощно задрав головы, на полу, сами с трудом сдерживали крики ужаса, видя, что ее отчаянно цеплявшиеся за Камень пальцы начали обугливаться.

ШИПЕНИЕ горящей плоти было таким громким, что его не мог заглушить даже плеск воды, с которым трое мужчин выскакивали из бадьи, чтобы прийти на помощь волшебнице, беспомощно висевшей, вцепившись в Камень Жизни.

— Не прикасайтесь ко мне! — крикнула девушка, превозмогая боль, — Назад!

Языки пламени выбивались из-под ее уже почерневших пальцев, из глаз Эмбры текли крупные слезы.

— П-п-окажи мне п-п-причину этого! — приказала она дрожащими губами.

Дваер засветился по-иному, и внезапно возле вытянувшейся в воздухе обнаженной волшебницы возникло изображение: зал, в середине которого стоял человек в мантии необычного вида, державший в высоко поднятой руке другой Камень, а вокруг него плясало множество народу. Все эти люди, казалось, были пьяны, они лишь изредка мотали безвольно повисшими головами, зато их руки и ноги дергались с дикой скоростью. Те, кто плясал рядом с человеком, державшим Камень, были обнажены, но их тела обвивали змеи — было видно, что они то и дело кусали своих владельцев. Дальше плясали в основном мужчины, в разнообразных одеждах, но вид у всех был…

— Клянусь поцелуями Троих! — ошарашенно выдохнул Хоукрил. — Это же мертвецы!

Песня Камня стала теперь совершенно оглушительной, и жрец Змеи во весь голос подпевал ей, наслаждаясь своим триумфом. Но вдруг раздался удар, еще более мощный, чем все остальные, и песня стихла чуть ли не до шепота.

Камень Войны, который он держал высоко над головой, запульсировал вспышками красного и черного пламени, и этот огонь не обжигал руку жреца. А тот в благоговейном изумлении следил, как язычки огня пробивались между его пальцами и, как ему казалось, заставляли танцоров, замедливших свои движения, изменить ритм.

Он вгляделся, чтобы уловить это еще малозаметное изменение, и увидел, что Камень преобразовывал не только ритм танца. На обнаженных телах жриц и последователей стала появляться чешуя, из разинутых ртов под темными мертвыми глазами показались длинные, раздвоенные, стремительные темно-красные языки.

Жрец расхохотался во весь голос от переполнявшего его радостного ощущения нарастающего могущества. Он все еще смеялся, когда плясавший вместе со всеми труп погибшего в Силптаре волшебника Джеринстурна — его лицо и грудь представляли собой обуглившиеся кости, обтянутые, как пленкой, тем, что было некогда кожей и плотью, — оказался за спиной у человека-змеи и, вытащив из-под обгоревших одежд тяжелую костяную палицу, с такой силой ударил по покрытому змеиной чешуей затылку жреца, что кровь и мозг брызнули из носа.

Жрец испустил негромкий хлюпающий вой и упал замертво на пол. Камень в его руке еще несколько раз мигнул и угас, как задутая свеча.

На другом конце материка, в приморской гостинице, в то же самое мгновение угасло пламя, бушевавшее вокруг другого Камня, и Эмбра Серебряное Древо радостно вскрикнула и рухнула обратно в бадью, расплескав воду по полу.

Нисколько не тревожась ни из-за разлитой воды, ни из-за перебитых бутылок, она, хлюпая носом от боли, немедленно приказала Дваеру исцелить то немногое, что осталось от ее пальцев. Волшебница, которую всю трясло, все же старалась ни на мгновение не выпускать драгоценную вещь из рук, ослабевших после пережитого.

Трое мужчин поспешно залезли обратно в ванну и принялись наперебой говорить девушке какие-то успокаивающие слова. Она улыбнулась им дрожащими губами; в глазах и на щеках у нее все еще блестели крупные слезы.

Последователи Змеи, только что отчаянно плясавшие ритуальный танец в Доме Безмолвия, с глухим стуком попадали на пол. Змеи стремительно расползались от тел своих хозяев, спеша укрыться в темных углах.

Ни одна из них не повернула к центру кольца трупов, чтобы напасть на единственную оставшуюся стоять фигуру. Мертвый волшебник выронил палицу, которой только что убил жреца, отвернулся от своей жертвы, и обгоревшее лицо Джеринстурна растаяло, ему на смену пришла лишенная черт и выражения мясистая маска.

Впрочем, пока безликий человек пробирался мимо лежавших на полу мертвецов, его лицо медленно начало обретать чьи-то черты…

В гостинице Урнгаллонда Эмбра, расслабленно лежавшая в остывающей воде ванны, внезапно побледнела.

— Что случилось, девочка? — заботливо спросил Хоукрил и быстрым движением покровительственно обнял волшебницу за плечи своей могучей рукой.

Эмбра тревожно взглянула на него, а затем перевела взгляд на сцену, разворачивавшуюся перед ними в воздухе.

— В библиотеке моего отца была одна книга, — сказала она дрожащим голосом. — Рассказы из древней истории. Огромная толстая книга с большими картинками и бронзовыми позолоченными замками, которыми я очень любила щелкать. Но было в этой книге несколько страниц… я всегда боялась их открывать. Там говорилось что-то такое… «Безликий должен вручить тебе…»

— Коглауры, — прошептал Сараспер. — Они ходят среди нас, неузнаваемые, и плетут неведомые нам сети, они все видят… Даже в храмах Предвечного Дуба нас учили бояться их, потому что они не служат ни одному из Троих и ничего не говорят о своих целях и намерениях даже при магическом допросе.

— Так кто же они такие? — прошипел Краер.

Эмбра и Сараспер дружно пожали плечами.

Четверо смотрели, как в воздухе над ними отражались события, происходившие в Доме Безмолвия, и видели, как коглаур, широко шагая, дошел до знакомой им комнаты, где стоял иссеченный мечами древний трон Серебряного Древа. Он положил Камень Войны на сиденье, что-то неслышно для них пробормотал и поспешно выскочил сквозь неведомую даже Сарасперу дверь, оставив Дваер «восседать» на старинном баронском троне.

Сараспер громко откашлялся.

— Мы должны немедленно за…

Воздух около трона замерцал, и в подземелье возник улыбающийся Ингрил Амбелтер с короной Серебряного Древа на голове. Волшебник поднял палец, и между ним и Камнем проскочило несколько коротких молний. Когда их отблеск исчез, он покачал головой и жадным движением схватил Камень.

— Эй, соглядатаи, вы глупцы, — презрительно бросил он, глядя в темный пустой зал, и исчез, оставив после себя моментально стихшую мерцающую рябь в воздухе.

Изображение, созданное Камнем Жизни, тоже исчезло, но четверо еще некоторое время мигали, глядя на потолок гостиничного номера.

— Куда он делся? — резко спросил Сараспер.

Эмбра зажмурила глаза, и Камень в ее руках на миг вспыхнул. Открыв глаза снова, девушка спокойным тоном сообщила:

— Он находится в замке Серебряного Древа.

Краер схватил ее за руку.

— При помощи Камня можно выслеживать людей? Тогда почему мы…

Эмбра покачала головой.

— Нет, я обратилась к Камню, чтобы он использовал мое собственное умение. Ведь меня готовили к тому, чтобы стать «живым замком» Серебряного Древа; я могу чувствовать то, что там происходит, через сами камни и влиять — только, боюсь, слишком уж слабо — на сущность всего замка. — Она вздохнула и погрузилась в воду до подбородка. — Кто-нибудь, дайте мне бутылку вина и оправляйтесь одеваться и собираться. Если мы не разделаемся с этим магом сейчас, то он разделается со всеми нами ночью, когда я усну.