Владычица Самоцветов задумчиво взглянула на висевший перед нею символ, а затем начала пальцем изображать свой собственный знак.

Переливающаяся всеми цветами радуги фигура в ответ вытянула руки к Эмбре, и с пальцев призрака сорвалось множество бело-голубых молний.

Эти молнии, притянутые какой-то силой, ударились в воздетую ладонь волшебницы и, отразившись, метнулись к другой ладони. Спутники волшебницы заметили, что она вздрогнула и покачнулась, ее лицо исказилось гримасой боли, а молнии собрались в светящийся нимб вокруг ее головы и плеч, этот нимб засветился еще ярче — Эмбра своим волшебством добавила в бело-голубое сияние розовые вспышки и метнула огонь обратно.

Раздался громкий рев, и призрачный страж стал бледной тенью.

— Вы все, — громко скомандовала Эмбра, — не пытайтесь поднять против него оружие! Не подходите друг к другу! Не прикасайтесь к мечам и вообще к металлу!

Она высоко воздела руки и швырнула в призрак что-то еще — мягко мерцающую волну силы, которая, казалось, вобрала в себя весь свет, окружавший надгробие. Миновав призрачную фигуру, магическая сила заполнила весь зал, а когда она, отразившись от дальней стены, вновь вернулась в ладони Эмбры, над могилой не было ничего, кроме темноты.

Владычица Самоцветов покачнулась и чуть не упала.

Прежде чем спутники успели подойти к ней, она неверными шагами двинулась вперед и оперлась на могилу, на которой мгновение тому назад стоял призрачный страж.

Эмбра уцепилась за ноздреватый от древности камень, повернулась и затравленно посмотрела во встревоженные глаза своих спутников.

— Я не угадала опознавательный знак, который оно требовало, — задыхаясь, пробормотала она. — Эта могила, наверно, много старше, чем я предполагала.

Сараспер обнял ее обеими руками. Эмбра попыталась оттолкнуть его, покачнулась и чуть не упала. Когда же она выпрямилась и вновь прислонилась к могиле, два браслета из тех, что были на ее руке, развалились и упали. Обломки превратились в пыль, еще не успев долететь до пола.

Хоукрил посмотрел на пыль, затем поочередно на Краера и Сараспера.

— Их выпило волшебство Эмбры, — в один голос сказали целитель и квартирмейстер и снова посмотрели на мертвенно-белое лицо наследницы Серебряного Древа, бессильно прислонившейся к надгробию.

— Выпило волшебство Эмбры… — задумчиво повторил Хоукрил. — Это волшебство, похоже, выпивает ее самое…

Сараспер с озабоченным видом шагнул вперед и обнял Эмбру за талию, помогая ей идти. Сделав несколько шагов, она склонила голову на плечо целителю, и плечи ее вдруг затряслись. Шедшие сзади воины поняли, что она плачет.

Хоукрил, не говоря ни слова, протянул Сарасперу руку ладонью вверх.

Целитель посмотрел на руку, затем скосил глаза на волшебницу, которая, дрожа, прижималась к нему, и вопросительно взглянул на латника.

Хоукрил медленно кивнул, и Сараспер взялся свободной рукой за его руку.

Мгновением позже кожа целителя засветилась — это жизненная энергия перетекала через него от воина к девушке. Вскоре оба задохнулись от рвущей боли… но ни тот ни другой не попытались убрать руку и прервать волшебную процедуру.

Еще дважды в проходы, по которым они шли, выплывали призраки, но ни один не пытался творить против них колдовство, за что все такая же бледная и продолжавшая спотыкаться Владычица Самоцветов, казалось, прониклась к ним немалой благодарностью. Наконец Банда Четырех — все мрачные и измотанные — остановилась на привал в зале, где не было ничего, кроме пыли. Также там не было заметно никаких дверей или боковых коридоров. Впопыхах путники не смогли запастись ни продовольствием, ни водой, так что единственное, чем они располагали, был сон. И они легли спать.

Измученная Эмбра заснула сразу же, как только опустилась на каменный пол. Краер, Хоукрил и Сараспер еще некоторое время бодрствовали, договариваясь о том, кто и когда будет стоять на страже. Первым решил караулить целитель.

Очень скоро он остался один рядом с сопящими и храпящими спутниками, но ему было хорошо известно, что садиться или ложиться нельзя ни в коем случае. Оставив светящийся камень возле спящих, он прохаживался взад и вперед по помещению, бдительно прислушиваясь к слабым звукам, доносившимся из темных коридоров.

Спустя некоторое время он склонил голову набок, как будто прислушивался к чему-то такому, что не мог услышать никто, кроме него. Он несколько раз кивнул, видимо соглашаясь со словами, звучавшими в его голове, остановился и посмотрел туда, где лежала, отделенная от него спящими воинами, баронесса Серебряное Древо. Его глаза остановились на прекрасном лице с приоткрытым ртом, и губы целителя растянулись в улыбке. И улыбка эта была поистине злобной.

ВОИНЫ, включенные в отряд Орнентара, были опытными охотниками, знали толк в погоне за преступниками и в набегах. И потому они с первого взгляда разглядели каменную кладку, хотя она была укрыта в густом колючем кустарнике. Один из них поднял руку и громко крикнул отставшим:

— Как по-вашему, есть в этом лесу какие-нибудь другие развалины?

— Нет, — дружно ответили унылыми голосами двое волшебников. Ни один ни другой даже не подумали перестать колотить терзавших их насекомых. Пот блестящими струйками стекал по пыльным лицам и медленно капал с подбородков. Прошло уже много времени с тех пор, когда хоть у кого-нибудь из отряда в последний раз появлялось на лице выражение, которое можно было бы назвать приятным.

— Значит, мы нашли Индраевин, — спокойно объявил воин. — Или то, что от него осталось.

К этому моменту весь растянувшийся отряд столпился около него. Некоторые волшебники переглядывались, не скрывая тревоги, а один даже глупо спросил:

— Ты уверен?

Никто не потрудился ответить на этот вопрос. Среди деревьев — здесь они росли заметно реже, чем в других местах, — нетрудно было разглядеть пригорки, которые вполне могли оказаться развалинами домов, а сквозь густой подлесок тут и там проглядывали камни. Разрушенный Индраевин нисколько не походил на аккуратное скопище грандиозных зданий. Он представлял из себя настоящее море из виноградных лоз, кустов и древесной поросли, сливавшееся вдали с мощным лесом. Где-то поблизости без умолку верещала птица, не обращая никакого внимания на людей, яростно воюющих с мошкарой.

Некоторые из магов полезли в поясные сумки, извлекли оттуда карты и принялись медленно и уныло изучать их. Оттуда, где они стояли, совершенно невозможно было понять, под которым из этих заросших холмов скрывалась библиотека. Казалось, ничто здесь не соответствовало их фрагментарным картам и описаниям.

— Так вы уверены, что это Индраевин? — снова спросил ворчливый волшебник.

Один из воинов, это был Риврин, презрительно взглянул на него.

— Пока мы будем исследовать развалины, не забывайте о трех вещах. Первое: те, кто любят поодиночке отходить в сторону, вряд ли смогут долго прожить на свете. Второе и третье: мы должны как можно скорее найти питьевую воду, а затем укрытие, в котором можно было бы спать, не подвергаясь слишком уж большой опасности. В данный момент все это куда важнее, чем любые библиотеки.

— Исследовать? — растерянно спросил один из волшебников. — Но как?

— Взяв в руки мачете и размахивая им взад-вперед, — хмыкнув, отозвался другой воин, — Заниматься этим вы будете там, где вам скажут и только в том случае, если это скажет один из нас. Будете работать наравне с остальными. Просто считайте, что получаете новый, весьма полезный жизненный опыт.

Маги уставились на него.

Один из них медленно вытащил из-за пояса длинный, тяжелый тесак и подошел к латникам, которые указывали пальцами на одну из возвышавшихся поблизости больших насыпей и спорили, где вероятнее найти ручей или пруд, куда с наступлением темноты наверняка приходят на водопой различные дикие звери, и как лучше поступить — сначала разыскать воду, а потом уже убежище, или наоборот. Немного погодя к этой группе подошел еще один волшебник.