— Боюсь, что ты прав, — отозвался латник.

— Только не надо сразу опрокидывать стол, — негромко предупредила Эмбра.

Поднявшийся латник — он был похож на небольшую гору, решившую поразмяться, — метнул в нее взгляд, который в кругах аглиртской аристократии назвали бы пронизывающим.

Владычица Самоцветов улыбнулась в ответ и показала язык.

Ночь еще не кончилась, а слова целителя успели подвергнуться проверке. Банда Четырех расправилась со шпионом Серебряного Древа, трижды перешла из таверны в таверну, приструнила несколько человек, очень похожих на воров, присматривавшихся к добыче, и, когда небо на востоке посветлело, оказалась около речных причалов лицом к лицу с едва ли не полутора десятками пьяных и злых аделнских солдат.

— Готов держать пари, что их навел наш длинноносый друг, — шепнул Краер Эмбре, увидев, как воины с грозным ревом бросились к ним, размахивая мечами и отломанными ножками столов.

Шедший впереди Хоукрил зарычал, как медведь, и неохотно попятился в ожидании неизбежного нападения.

— Главное, постарайтесь, чтобы меня не трахнули по голове, — прошипела Эмбра своим друзьям, — а то вся наша маскировка исчезнет как не бывало.

Она вытащила из мешка Хоукрила последнюю из древних бутылок с вином, проделала какие-то сложные и очень быстрые движения пальцами и, прищурившись, взглянула на нападавших.

Спустя мгновение воины с гербами Аделна завопили от удивления и страха: их кожаные бриджи разом вспыхнули. Вонь паленой кожи и волос успела стать почти невыносимой, солдаты яростно топали обутыми в тяжелые сапоги ногами, пытаясь сбить пламя, пока один из них не догадался поискать спасения в ледяной воде затона, а за ним с воплями боли кинулись все остальные.

— Уверен, что шпион следил за всем, что здесь происходило, — проговорил, задыхаясь, Сараспер, когда Четверо неслись по улице, выбрав примерное направление «подальше отсюда». — Нам нельзя больше оставаться здесь.

— Я хочу купить хоть немного еды, прежде чем мы уйдем из города, — поспешно заметил Хоукрил.

— И вина! — добавил Краер.

Эмбра помотала головой.

— Вы слышали, что этой ночью все разговоры были только о войне?

Действительно, в тавернах и трезвые, и пьяные обсуждали только одну новость: известия о том, что все баронства вооружаются. Война стояла на пороге, но кто, с кем и где собирался воевать, оставалось неясным.

— Я вовсе не хочу пробиваться через стоящую лагерем армию, а еще меньше мне хочется, чтобы кто-нибудь отрубил мне руки, вырвал язык и глаза и, в довершение всего, сжег меня на костре как колдунью враждебного войска, — сумрачно добавила Эмбра. — Пожалуй, лучше всего было бы на некоторое время вообще убраться из Аглирты.

— Что? Один или даже больше Дваеров находятся здесь; в Доме Серебряного Древа я чувствовал, что они неподалеку! — яростно возразил Сараспер. — Вы обязаны мне, все трое! Я должен искать Камни, а не бежать от них!

— Давай, по крайней мере, отправимся в Силптар, — сказал Краер, втискиваясь между ним и девушкой. — Там нет никаких баронов, которые могли бы попытаться заставить нас встать под их знамена, мы будем в стороне от драки, но сможем пробраться в любой конец Аглирты. Ну, а если заботливый батюшка Эмбры любезно пошлет по нашему следу ищеек, то, пусть это будут даже маги, они ни за что не смогут разыскать нас там.

Жрец Змеи мрачно улыбнулся, услышав, как женщина всхлипнула; улыбнулась и змея, которая кусала ее. Свет, исходивший от груди несчастной, вспыхивал жутким заревом, когда она шевелилась. Леденящий и одновременно обжигающий огонь волнами протекал по жилам, пока многочисленные укутанные в мантии фигуры, вяло переставляя ноги, выходили из темноты и собирались за спиной жреца.

— Этот яд с-с-смертелен для вс-с-сех, кроме тех, кто с-с-служит З-з-змее, — важно произнес он, — Вс-с-стань, с-с-сес-с-стра, и прис-с-соединис-с-сь к наш-ш-шим рас-с-стущ-щ-щим рядам в с-с-самом с-с-святом с-с-служении, какое только извес-с-стно Дарс-с-сару.

Она знала, что делать, и, не дожидаясь приказа, изогнулась всем телом, чтобы поцеловать чешуйчатую голову змеи.

Улыбка жреца стала шире.

— С-с-слово рас-с-сходитс-с-ся по з-з-земле, — злорадно произнес он, и змея ответила довольным шипением.

— МЫ НИКОГДА ее не найдем, — в отчаянии простонал Нинтер Девять Кинжалов, махнув рукой на окружавшие их каменистые насыпи. Сейчас, скрытые темнотой, они не были видны, но все знали, что они здесь и никуда не делись. Отряд целый день брел по этим завалам, обрубая переплетения лиан и дикого винограда и выдирая полы одежды из колючих кустарников, — Мы так и будем торчать здесь и, когда начнется зима и выпадут снега, будем ползать из пустого дома в пустую кузницу, из кузницы в пустой свинарник, и ни одного вол…

— Ну уж нет, не будем, — мрачно прервал его волшебник Фалаг; отсвет фонаря блестел на его потном высоком лбу. — К нам гораздо раньше пожалуют гости, и их глаза будут гореть жаждой убийства, рукава будут битком набиты заклинаниями, а в головах будет одна мысль — как завладеть Камнями. Знаете ли, мы не единственные охотники за Дваериндимом; байка, которую растрепал своим длинным языком Йезунд, сейчас уже дошла до ушей половины магов Дарсара! Не забывайте оглядываться почаще, а не то пройдете мимо дерева, а оно как расколет вам череп невесть откуда появившимся топором или воткнет меч в спину!

— Со мной случалось и то, и это, — вступил в разговор, возникнув из темноты, Гулдейрус Повелитель Летучих Мышей. Он уселся на валун рядом с фонарем и достал табакерку. — И было не слишком приятно.

Два мага взглянули на него, не скрывая недоверия. Гулдейрус спокойно выдержал их взгляды, пожал плечами и пояснил:

— Меня учил изменять облик старый Уеслин Баеррский. Так вот, он был убежден, что боль помогает лучше усваивать уроки, — методика, конечно, варварская, но весьма действенная.

Где-то в отдалении завыл волк. Маги повернулись туда — видны были только темные силуэты деревьев, загораживающие звезды, — и тут же на зов первого откликнулся второй волк, явно бродивший где-то поблизости. Волшебники напряглись, искоса переглянулись и дружно вздохнули.

— Пора выставлять караул, — устало сказал Фалаг, открывая шире створки фонаря, — Я пойду первым…

— Совершенно верно, четыре эксцентричных путешественника, — мурлыкал Краер. — Вниз по реке в направлении Силптара, под покровом ночи и именно в этот поздний час.

— И речи быть не может, — прервал его лодочник; под его сердито сверкнувшими глазами набрякли тяжелые, темные мешки, а щеки и подбородок заросли густой жесткой щетиной. — Я сам только что поднялся и до сих пор сплю на ходу, потому что почти всю ночь ждал, пока доставят товар, который мы должны везти, а он все задерживается. Моя команда вчера весь день ломала себе спины, таская тяжести, и пусть даже ко мне придет Спящий король собственной персоной и в каждой руке у него будет по мешку золота, все равно, пусть он даже и не пробует уговорить меня…

Но он не закончил свою непреклонную речь, его голос как-то сразу сел, а глаза выпучились и недоверчиво уставились на полную горсть золотых монет, которую квартирмейстер поднес к его крючковатому красному носу. Он даже перестал скрести ногтями свой покрытый всклокоченными волосами объемистый живот, вываливавшийся из заплатанных, измятых моряцких штанов, затянутых шнурованным поясом намного ниже пупка.

— А что, если я один из придворных Спящего короля и у меня немного золота из одного из тех мешков, о которых ты говорил? И король послал нас, четверых его личных друзей, в небольшую поездку, чтобы мы быстро и не привлекая к себе внимания спустились к устью, подобрав для этого лучшего из всех шкиперов, какие только есть на реке, — внушительным полушепотом проговорил Краер.

Лодочник облизал губы. Похоже, что столько золота ему не удалось заработать за два, если не больше, минувших сезона, и…