— Да, вот оно, ее горло, прямо у тебя под рукой.

Сараспер весь похолодел изнутри и беззвучно проговорил, обращаясь к тому, что внедрилось в его разум:

— Ты называешь себя Предвечным Дубом, но я не ощущаю божественного грома. Кто же ты на самом деле?

— ТЫ ДЕРЗНЕШЬ ПРОТИВИТЬСЯ МНЕ?!

На сей раз это был оглушительный рев, от которого Сараспер покачнулся, голова у него закружилась, и целитель ощутил во всем теле гул от силы, овладевшей им.

— Я-а-а… — захлебываясь рыданиями, проговорил он, размахивая одной рукой, будто пытался отогнать неведомого противника, но тут яростный поток, вливавшийся в его тело, достиг горла, и Сарасперу вдруг стало невыносимо холодно.

— Пока что усади ее возле мачты, — приказал голос, и тело Сараспера задвигалось само, против воли целителя.

Голос, казалось, говорил еще и с кем-то другим, находившемся вдали…

— Видишь, под ногами лежит свайка[4]. Повернись так, чтобы ее никто не видел. Возьми ее и спрячь в рукав.

Судно уже заметно перекосилось; правый борт поравнялся с водой. Тело одного из матросов, убитого наповал тремя стрелами, неожиданно покатилось по палубе и с громким всплеском свалилось в реку. Перед глазами Сараспера мелькнул навсегда разинутый в крике страха и боли рот, а лодка, влекомая течением, мгновенно оставила мертвеца позади.

Тело целителя передвигалось, повинуясь приказам таинственной силы, завладевшей его сознанием. Сараспер пробежал по поднявшемуся вверх левому борту с быстротой и ловкостью, какую никто не мог бы заподозрить в его хилом теле. Предвечный Дуб привел его на корму, где Краер и Хоукрил боролись с почти бездействующим рулем.

Квартирмейстер пытался срезать с румпеля кучу свалившихся на него канатов и кусков парусины. Сараспер остановился у него за спиной, выждал, пока Хоукрил отвлечется на звук падения тела еще одного из матросов, и со всей силы ударил Краера свайкой по голове.

Квартирмейстер пошатнулся от удара и начал было поворачиваться, но тут сознание покинуло его, нож выпал из ослабевшей руки, и тело Краера тяжело рухнуло на палубу. Хоукрил услышал стук упавшего кинжала и обернулся, однако Сараспер уже переместился и присел возле борта.

— Длиннопалый, что слу… — взревел воин, выпустив румпель и наклонившись, чтобы подхватить Краера за ремень.

Но не успел он договорить, как Сараспер высоко подпрыгнул, чтобы удар получился сильнее, и с размаху опустил тяжелую свайку на голову латника.

Тот повернулся на месте, навалился грудью на румпель, но тут же попытался встать. Сараспер снова ударил его чуть выше уха, а потом еще раз, и Хоукрил вытянулся ничком, оставив руль беспомощно болтаться. Целитель стоял, покачиваясь, над упавшим воином, а голос Предвечного Дуба, которому он не мог противиться, гремел в его голове. Ему следовало, приказывало божество, немедленно привязать Эмбру к мачте, чтобы она не вывалилась за борт, а потом опустить головы лежавших в беспамятстве воинов в воду и держать их так, пока они не захлебнутся, а потом скинуть тела с накренившегося судна в воду. После этого…

Его подбросило в воздух, и он, отчаянно взмахнув руками, приземлился на кучу оборванных снастей. Лодка с ходу вылетела на гряду острых камней. Палуба выгнулась и раскололась, ощетинившись множеством длинных, чуть ли не в рост человека, острых обломков. Сараспер видел, как один из них насквозь проткнул лодочника. Несчастный повис, размахивая руками и ногами в тщетных попытках дотянуться до ушедшей из-под ног палубы. Он громко вопил от невыносимой боли, но тут Сараспера что-то с чудовищной силой ударило по голове, он услышал страшный рев, а затем все скрылось за застлавшей ему глаза кроваво-красной пеленой, которая тут же сменилась непроницаемой тьмой…

В ПРОСТОРНОМ беломраморном зале за большим столом сидели, напряженно выпрямившись и не глядя друг на друга, два старика в мешковатых мантиях. Напротив них стояло богато отделанное кресло, на высокой спинке которого горделиво красовался герб Кардассы — ворона с огненными крыльями; вскоре в это кресло должен был усесться барон собственной персоной. Это по его приказу обоим старикам пришлось так непривычно рано подняться. Внимательный глаз, незамеченным взиравший на старцев через узкую щель между висевшими на стене гобеленами, не упускал из виду, что у сидевших то и дело напрягались челюсти и раздувались ноздри, — было ясно, что они изо всех сил сдерживались, чтобы не зевнуть, что придворным возбранялось.

Лучи восходящего солнца выбрали момент, когда оба старца в очередной раз подавили зевок, и проникли в верхнюю часть высоких стреловидных окон, залив комнату светом. Это словно послужило сигналом: роскошный занавес тут же отодвинулся, и из-за него показался роскошно одетый мужчина с проницательными темными глазами и вьющимися черными волосами. Пальцы его были унизаны множеством ярко сверкавших перстней. Заняв свое место, вошедший взглянул на открытые двери комнаты и кивнул в ответ на чуть заметный знак, который подал ему стоявший в проеме воин в блестящих, как зеркало, латах. Тот сделал еще одно движение рукой, понятное только телохранителю и господину.

Затем одетый в латы сенешаль кивнул, обернулся и что-то почти неслышно сказал неподвижно стоявшим за его спиной лакеям. Двери, доходившие почти до потолка, громко захлопнулись, и барон Иткламмерт Кардасса склонился вперед со своего трона.

— Ну что, Баретос? Такое впечатление, что вы лопнете, если вас заставить и дальше хранить молчание. Поэтому говорите первым.

Рассыпавшись в благодарностях — он даже начал заикаться — тощий старик в выцветшей голубой с золотом мантии волшебника поспешно заговорил.

— Господин, мне удалось закончить вычисления. Долго трудился я, разыскивая необходимые признаки, составляя предсказания и обращаясь к древним знаниям, и наконец мне удалось прояснить их содержание для вас. Один из Дваеров — Хайлимм, Камень Возрождения, — может в наши дни таиться в Даернском Круге!

Барон высоко вскинул одну бровь и поглядел на другого старика; тот слушал молча, сжав ниточкой тонкие губы.

— Даернский Круг… — нараспев произнес барон, — М-м-м…

— Это в Порфировых холмах, господин, — поспешно добавил Баретос. — Заросший круглый пригорок, там некогда стояла башня волшебника, но теперь она разрушилась до основания. Там частенько ночуют прохо…

— Мне известно это место, — негромко прервал его барон.

Он поднял руку, призвав к молчанию, взял со стола скипетр и ударил в висевший рядом с ним гонг.

Как только прозвучал гулкий удар, стоявший возле двери сенешаль подлетел к барону и застыл по стойке смирно.

— Слушайте приказ, — так же негромко сказал Иткламмерт Кардасса, не поворачивая головы. — Пошлите два отряда к Даернскому кругу. Командиром пойдет Денетарл Длинный Меч. Пусть они ищут обработанный камень серо-бурого цвета в виде правильного шара примерно такого размера, — показал барон, разведя ладони на пядь, — со знаками вроде солнца или звезды. Скажите им: когда они найдут камень, он может висеть в воздухе, а может преспокойно лежать. Пусть перевернут каждый камень в кольце и пороются глубже. Пусть не забудут взять лопаты. Все мало-мальски похожее пускай берут с собой и возвращаются как можно быстрее. И особо: пусть остерегаются волшебников, те могут попытаться отобрать камень.

Второй из сидевших за столом стариков вскинул голову и раскрыл было рот, но барон остановил его строгим взглядом. Волшебник покраснел и уставился в стол.

Сенешаль резко выбросил руку в сторону — так салютовали воины в Кардассе — и поспешно вышел. Губы барона чуть заметно шевельнулись — знающий его человек сказал бы, что барон улыбнулся, — он взглянул на второго старика и вежливо спросил:

— А у вас, Убунтер, похоже, есть другие соображения по поводу Дваериндима?