— Ваше величество, позвольте мне говорить, — равнодушным тоном повторила графиня свое обращение, и Каталина, взяв себя в руки, выдавила вежливую улыбку.

— Говорите, графиня.

— Я только что узнала о содержании послания от лорда-канцлера его величеству королю, — начала Барбара, не упускавшая ни одного случая намекнуть, что она в курсе всех дел Карла. Выдержав театральную паузу, она продолжила:

— Быстро распространяется чума! В городе сотни умерших на этой неделе и еще тысячи лондонцев уже заражены. Могильщики работают даже ночью при факелах, не успевая хоронить умерших!

Новость была воспринята с ужасом, фрейлины королевы и так были перепуганы слухами об ужасной болезни и множестве жертв. Каталина вспомнила, как однажды при дворе ее матери один из придворных скончался прямо во время ритуала представления, корчась в агонии. Каталина слышала, что когда врачи сняли с него одежду, то обнаружили многочисленные кровоточащие язвы, из которых сочился черный гной. К счастью, тогда больше никто из придворных и врачей не заболел, хотя в Лиссабоне и пригородах несколько десятков человек умерли.

Фрейлины полушепотом обменивались мнениями об ужасной новости. Одна графиня Каслмейнская, казалось, была спокойна. Она подробно пересказала детали доклада лорда-канцлера.

— Врачи полагают, что чума является заразной болезнью, и даже простой "чих" может грозить смертью окружающим. Эпидемия быстро распространяется, единственный способ остановить ее — заколотить все дома, где живут заболевшие.

Каталина была парализована страхом. Она знала, что означает подобная мера: если родственники больного не умрут от чумы, им грозит смерть от голода и жажды в собственных домах, превращенных в склепы для заживо погребенных. Она также знала, что городские власти не остановятся перед такими жестокими мерами. С другой стороны, если эпидемию не удастся остановить, через несколько недель вымрет весь город, опасность грозит и самому королю.

— Мы должны помолиться о душах этих бедных людей, — наконец смогла произнести королева. — Бог добр, ета болезн — катастропфа! Он не посво-лит чума убиват лудей.

По лицу графини Каслмейнской скользнула усмешка.

— Помолитесь также, чтобы всевышний изменил направление ветра, ваше величество, чтобы он не принес вирус чумы в покои Уайтхолла.

Ее слова вызвали еще больший переполох среди придворных. Графиня, к несчастью, сказала правду: чума не разбирает, кого взять жертвой, принца или нищего, фрейлину или судомойку, для смерти все — едино.

Каталина также испытывала страх, но не имела права его демонстрировать.

— Король, мой муз, выпустит декрет, если нузно, переехат в другой дворец. — Она старалась говорить как можно спокойнее, понимая, что графиня специально разжигает панику, ей все равно, каким образом привлекать к себе внимание.

В то же время Каталина осознала, как покончить с властью этой женщины над королем. Пока она вызывает его внимание к себе, Барбара будет оставаться важной персоной при дворе, но она уничтожит соперницу равнодушием и игнорированием ее выходок, наигранным дружелюбием, добьет ее придворным ритуалом.

Неожиданно на губах королевы появилась улыбка — она нашла оружие против любовницы короля. Каталина встала с кресла и произнесла с твердой решимостью:

— Я иду молиться за… — Она запнулась, вспомнив, что в этой протестантской стране не молятся за умерших, она не может упоминать Святую Деву Марию, эти бездушные англичане требуют обращения только к самому всевышнему. Она вынуждена уважать и подчиняться традициям этой новой родины. — …Я помолюс оп окончании етой ужасной болесни.

Когда король вечером пришел в ее опочивальню, стало очевидно, что ее молитвы еще не достигли адресата. Она редко видела Карла таким замкнутым и обеспокоенным. Он уселся на свое любимое место перед затушенным камином, вытянул ноги и прикрыл глаза. Вечер был таким теплым, что Каталина не велела, как обычно, зажечь камин.

Она подала ему кубок с охлажденной апельсиновой водой, потревожив вопросом:

— Какие новости из города?

— Плохие. — Король жадно осушил кубок. — Я был сегодня в городе, прошелся по улицам. Все только и говорят о чуме… — Он замолчал.

— Неудивительно, сто луди обеспокоены!

Карл устало посмотрел на Каталину.

— Дикие, ужасные слухи ползут по городу. Они не могут понять, что чума — это обыкновенная болезнь. Одни считают, что ее принесла комета, прилетевшая ранней весной. Другие говорят, что ее наслали на Англию враги.

— Но вед чума ест в других стран Европы. Какые оны глупые!

— У вас нет воображения, моя дорогая. — Карл невесело ухмыльнулся. — Люди представляют, что это иностранцы завезли сюда болезнь, чтобы погубить англичан. Естественно, обвиняют Папу Римского, говорят, он послал чуму через Ла-Манш из Франции, снабдив иезуитов отравленной едой.

Конечно, это была страшная глупость. Папа Римский, заражающий чумой ветчину и хлеб! Но сейчас Каталина уже понимала, насколько опасными могут быть подобные слухи.

— Они обвинят моих прэлатоф? Они обвинят… мэня?

— Пока до этого не дошло, слава Богу. Пока нет. Говорят о некоем иезуите, обвиняемом в этом преступлении…

— Графиня Каслмейн сказала, сто ф город много мертвых.

— Она говорит правду, еще много людей умерли. Я видел много красных крестов на дверях домов. Особенно опасная обстановка в бедных кварталах.

— Вы отдаст прикас двор уезжат ис город?

— Возможно, я должен буду это сделать вскоре. Ветер с континента вызывает новые вспышки эпидемии.

— Вам опасно быват ф город. Если мы уехат ис Лондон, парламент вам не докучает. Так будет лучше?

— Конечно, будет лучше. — Карл добродушно улыбнулся, она еще так наивна. — Тем более, что мне предстоит в ближайшие месяцы усилить противостояние шведскому флоту. Мне придется вас оставить месяца на три.

Каталина присела на колени к королю, желая рассеять его тревоги. Его улыбка согрела ее.

— Езли мы уезжать, велите ехат з нами хористы королевской капелла. — Она погладила его по волосам. — Так мы их спасает, и будет прекрасный музик дла нас.

Карл поцеловал ее плечо.

— Вы хорошая жена, Кэтрин.

— Я хочу радоват ваз, мой гозподын, — покраснела от похвалы Каталина.

— А я стараюсь быть хорошим мужем вам.

— Я лублю ваз, Карлс. Не хочу другой муж.

Карл снова поцеловал ее.

— Пора нам в постель, дорогая. Действительно, пора. — Карл спустил ее с колен и сам встал, отблеск свечей играл в его глазах. — Я тоже постараюсь вас любить, Кэтрин. Молю Бога, чтобы не обидеть вас.

— Я снаю. — Каталина печально посмотрела на него снизу вверх. — Карлс, нэ надо говорит о печальных вещах мэжду нами сэгодна. Представтэ, сто вы о-ч-чень сылно лубите мэня.

— Сегодня ночью, Кэтрин, мы забудем обо всех неприятностях. — Карл нежно обнял Каталину и, приподняв ее на руках, поцеловал в губы. — Не презирайте меня, Кэтрин, за мои слабости!

"Презирать его? Боже милостивый, как он мог подумать такое?" — расстроилась Каталина.

Ей было бы значительно легче, если бы она могла презирать его, ее оскорбленное самолюбие тогда бы восторжествовало. Но она любила Карла и хотела быть только с ним. В минуты близости все ее печали отступали. Она хотела что-то возразить Карлу, но он остановил ее:

— Пойдемте в постель, дорогая. Не нужно лишних слов!

Карл, как всегда, был прекрасным любовником, и Каталина была благодарна ему за эти минуты близости. В полумраке спальни, разгоряченная его ласками, возбужденная его ненасытным желанием, она легко убеждала себя, что он все-таки ее любит. Она так хотела в это верить!

Чума все больше свирепствовала в столице, тысячи людей в страхе бежали в ближайшие города, бросая дом и хозяйство. Дети теряли родителей, родители переживали своих детей. Растерянные голодные люди бродили по дорогам, лесам и полям, надеясь, что Господняя кара не падет на них.