Король ухмыльнулся.
— Уж не думаете ли вы уверить меня, что в Португалии дышат иначе, чем в Англии…
— Нет, конечно, но здесь даже воздух другой. В Лиссабоне воздух наполнен солнцем и благоуханием фруктовых деревьев. А здесь — воздух холодный и сырой. Он пахнет дождем, черноземом и зеленой травой. Каждый раз, когда я его вдыхаю, то вспоминаю, что нахожусь в чужой стране и я здесь — иностранка.
— Бог ты мой, насколько же я хорошо понимаю, что значит чувствовать себя одиноким в чужой стране. Большинство монархов уверены, что лучше их страны нет, но они нигде не бывали. Моя любовь к Англии идет не только из сердца, но и от ума. Благодаря Оливеру Кромвелю, черт бы его побрал, я в первую очередь изучил, что дают человеку в других странах.
— Вы завидовали чему-нибудь в других странах?
— Конечно, но для меня Англия всегда будет лучшим местом на земле, и я заплачу любую цену за то, чтобы не возникла необходимость снова покинуть ее. Я действительно верю: другой такой страны, богатой природными ресурсами и трудолюбивым народом, нет.
— Но ведь этот же народ предал вашу семью и стал бунтовать!
— Это правда, но я верю в здравый смысл своего народа, а не в его предрассудки и заблуждения.
Каталина была поражена благородством его души, ведь эти люди казнили его отца, а его самого заставили бедствовать в изгнании. Действительно, Всевышний наградил его королевской добротой и мудростью.
— Ваше благородство потрясает…
— Если тебе приходится быть нищим-попрошайкой при большинстве европейских дворов, быстро учишься ценить доброту и долго ее помнишь. У меня нет желания становиться тираном.
— Вы не жалуетесь и не испытываете злобы, когда вспоминаете о жутких годах вашей ссылки, но я представляю, что вы должны были чувствовать уже с детства, зная, что вашего отца казнили, как предателя вашей страны!
— Жестокость Кромвеля невозможно забыть или простить, — согласился Карл. — Поверьте, трудно было найти такого же благородного и трудолюбивого монарха, как мой отец. У него не было другой цели, кроме служения своему народу, и он правил, как этого требовал от него долг.
— Вы испытывали желание отомстить убийцам вашего отца?
— Стремление мстить угасло, когда народ Англии пригласил меня вернуться и стать королем. Когда меня короновали, я понял, насколько оправдана была политика отца и его действия. Себе я могу признаться, что дьявольская фигура Кромвеля сыграла не только трагическую роль. Да, мне тяжело дались такие уроки, но, уверяю вас, большинство монархов лучше бы управляли своими государствами, если бы они прошли мой опыт унижений и тяжких трудов. Скромность — добродетель и для королей, о чем мало кто из них догадывается.
— Но вы же король! — запротестовала Каталина. — Вам не престало быть ни перед кем покорным и смиренным, разве что перед Богом!
— Увы, я не разделяю вашей точки зрения на королевские привилегии. Чувство голода, как я на собственном опыте понял, полностью меняет представление о человеке, о социальном устройстве и роли королей. Кто может поспорить, что трон принадлежит мне по праву, если сам народ предложил мне корону?!
Каталина все больше удивлялась его уму и необычному складу мышления.
— Возвращение вам трона было чудом, Всевышний повернул англичан на путь истинный, поскольку победа Кромвеля и казнь вашего отца были проделками сатаны.
— Не знаю, какова была роль сатаны, но тридцать тысяч отборных солдат Кромвеля решили дело в его пользу. В последнем сражении на каждого его солдата приходилось три моих в битве при Уорчестере. Но мое войско было плохо подготовлено, у многих даже не было ботинок, а защищаться им приходилось деревянными палками. Большей частью моей армии были шотландцы, английские роялисты отказались встать под мои знамена потому, дескать, что они не хотят воевать вместе с шотландцами на одной стороне. И вот из-за взаимной неприязни англичан и шотландцев я проиграл битву. Там, под Уорчестером, я понял, что, когда люди не хотят сражаться вместе плечом к плечу, их ждет смерть поодиночке, и нет никакой надежды победить.
— Но Всевышний спас вас, хотя армия Кромвеля была сильнее! — продолжала гнуть свое Каталина.
Король с минуту молчал, затем хмыкнул и прижал ее к себе.
— Ваша вера так наивна, что может тронуть кого угодно! Чудо это или нет, но меня не убили и не захватили в плен.
Каталина прижала к своей груди его ласковую руку и почувствовала, как набухают ее соски, по всему телу разлилось приятное тепло. "Вот что значит быть замужем!" — подумала Каталина. Еще четыре недели назад она не могла себе и представить, что ей будет так хорошо в объятиях мужчины.
— Расскажите мне еще… Я хочу все знать о ваших приключениях, — попросила Каталина. — Как вы спаслись от Кромвеля?
Ей все равно было, о чем слушать. Это было так чудесно — лежать с ним рядом, прижавшись всем телом, слушать его мягкий голос и одновременно чувствовать ласкающие движения его руки.
Короля не нужно было долго упрашивать.
— Нам потребовалось сорок дней, чтобы добраться с места битвы до побережья, где нас ждала шхуна, и мы благополучно высадились во Франции. Вся армия Кромвеля ловила нас. Он разослал во все концы гонцов с требованием схватить "Карла Стюарта, сына последнего тирана и величайшего предателя нации". И пообещал награду в тысячу фунтов тому, кто выдаст меня.
— Тысячу фунтов?! Святая Мать Божия, только чудо могло спасти вас!
— Да, сумма награды приличная, не каждый выдержит такое искушение. В конце концов, трое сподвижников предали меня. Подумайте об этом, Кэтрин: около шестидесяти человек, те, кто прятал меня, давал одежду и пишу, кто помогал мне добраться до безопасного места, не покусились на эти деньги. Никогда я не смогу до конца отблагодарить их.
— А как же вам удалось уйти от преследователей?
— Приходилось, как бродячему актеру, менять платья и роли. Сначала одна престарелая леди, миссис Вульф, выкрасила мне лицо и руки ореховым маслом. А смелый малый по имени Уильям Пендерел отдал мне свою одежду. Вот так я стал Уиллом Джонсом, скупщиком леса.
— Нет, вы оставались принцем Карлом Стюартом, только одежды поменяли.
— Конечно, моя дорогая женушка. Но вы никогда не задавали себе вопрос, как много зависит от того, какую одежду носит король? Без роскошных одежд мы превращаемся в простых смертных. — Король помолчал, затем продолжил свой рассказ:
— Мы пытались добраться до побережья, но все дороги и мосты охраняли люди Кромвеля. Господи, как же я ненавидел их железные шлемы, сиявшие на солнце.
— Вы, наверное, очень боялись?
— Все время. И никогда. Если ваша жизнь подвергается опасности каждую минуту, страх становится вашей тенью, о которой вы забываете. Все было бы гораздо проще, если бы не мой рост. Каждый мог узнать меня по описанию. Другой проблемой была обувь! Поверьте мне, женушка, пока вы не пройдете несколько миль в ботинках, которые на несколько размеров меньше вашего, вы ничего не узнаете об адовых муках. Уже через пять миль с начала нашего бегства мои ботинки порвались, и если бы преследователи встретились на нашем пути, им бы удалось захватить меня без сопротивления…
В его голосе слышался смех, но Каталина думала только о том, как много ему пришлось страдать и как труден был его путь к спасению и короне.
— Я бы хотела быть там с вами и помогать вам!
Карл нежно поцеловал ее в затылок.
— Не думаю, что вы были бы в восторге от вида вашего мужа, прячущегося в кустах или оврагах от рыщущих везде солдат. Однажды мне пришлось прятаться в дупле дерева, а солдаты обыскивали каждый дом по соседству. Выбора не было, пришлось лезть на самое высокое и ветвистое дерево, где уже прятался майор Карлис, спасавшийся, как и я, после разгрома наших войск. Представьте его изумление, когда я влез и он узнал меня. Он был настолько добр, что предложил мне разделить с ним одну ветку. Мы испытали несколько неприятных минут, когда солдаты остановились внизу под деревом и обсуждали, что они сделают с Карлом Стюартом, когда его схватят. Они изощрялись в придумывании все новых пыток для меня, а я молил Господа, чтобы ветка под нами не подломилась.
