– Ради бога, разыщите их!

– Уж не хотите ли вы, чтобы судью Олдсмобиля хватили по голове в этой круговерти?

– Черт возьми, у нас мало времени! Уже почти без четверти три, а мы еще не проникли в здание и не переоделись, чтобы ровно в три предстать перед преторами.[209]

– Думаю, небольшое опоздание нам простят, – предположил Сайрус. – Ведь судьям наверняка известно о том, какая здесь заварушка.

– Но вспыхнула-то она из-за уопотами, Лютик! И хотя без кутерьмы нельзя было обойтись, данное обстоятельство, скажем прямо, свидетельствует не в нашу пользу.

– Не прерывайте связи!.. Цыплячье дерьмо волочит назад Покахонтас, применив, добавлю, железный захват.

– Этот мальчик всегда добивается своего… Изложите ситуацию и – вперед!

– Будь по-вашему! Но когда появится наш генерал?

– Как только я замечу, что наш фермер с принцессой переходят через улицу, поодиночке, и что она идет первой… А где наши трое святых простаков? Я их что-то не вижу.

– А вы и не можете их видеть: они пробираются сквозь дерущуюся толпу. Я полагал до сегодняшнего дня, что духовные особы пользуются большим уважением. Дези-Один и Дези-Два уже надавали тумаков дюжине иеху[210], и, клянусь, я сам наблюдал, как Дези-Один стибрил пять пар часов.

– Это то, чего нам не хватало: священник-карманник!

– Ну, это то, что у нас есть. Желтый Нарцисс… А вот они и вернулись, наша парочка юристов – Панч и Джуди![211]

– Приведите их в порядок, полковник: это приказ!

– Слушаюсь, маса! Но вам повезло: не будь я умнее вас, то обиделся бы.

– Из-за чего?

– Не важно. Но инстинкты у вас правильно срабатывают. Связь прерывается!

Хаук спрятал переговорное устройство в карман растерзанного пальто и повернулся к Саттону:

– У нас остается только пара минут, Генри. Вы готовы?

– Готов? – переспросил актер соответствующим случаю разгневанным тоном. – Вы ненормальный! Как могу я царить на сцене, если на ней идет потасовка?

– Оставьте это, сэр Генри: вы же сами буквально два часа назад говорили мне, что можно обойтись и без сцены.

– То был объективный анализ, а не субъективное восприятие реальности. Не бывает маленьких ролей, бывают плохие актеры.

– Ха?..

– Вы, Маккензи, проявляете полнейшее равнодушие к вопросам, касающимся искусства!

– Да?

– О, улицу переходит прекрасная Дженнифер!.. Боже, костюмершу следовало бы немедленно уволить: прелестная девушка выглядит шлюхой!

– Так было задумано… А вот и Сэм!

– Где?

– Вон тот малый в клетчатом костюме…

– И в нелепой шляпе?

– Не похож на себя, не так ли?

– Вид у него, надо сказать, идиотский!

– Но это как раз то, чего мы и хотели: умный и франтоватый адвокат исчез.

– Боже милостивый! – воскликнул актер. – Вы заметили?

– Что?

– Обратите внимание на священника в сером костюме… на того, что поднимается по ступенькам с другим пастырем… Между ними еще вроде бы какой-то раввин…

– Ну и что?

– Так вот, клянусь вам, этот викарий толкнул какого-то субъекта из публики и свистнул у него часы: сорвал прямо с запястья!

– Проклятье! Я ведь предупреждал полковника, что только этого нам недоставало – священника, обкрадывающего свою паству!

– Так вы знаете их? Конечно же, это так. Тот пожилой человек в одежде раввина – Арон! А двое других – наши парни из Аргентины или из Мексики!

– Из Пуэрто-Рико, но это не важно… Они уже поднялись по ступенькам… И вот вошли в здание… Еще немного, и наступит ваш черед, генерал!

Радиотелефон Хаука щелкнул. Мак выхватил переговорное устройство из кармана.

– Я перехожу через улицу! – раздался голос Сайруса. – Пожелайте мне удачи!

– Операция идет полным ходом, полковник!.. Телячий Нос, отзовись!

– Я на месте, не кричи так! В чем дело?

– Кончайте индейскую тягомотину и затягивайте национальный гимн!

– Наши песни лучше: они музыкальней.

– Поспеши, Джонни: сейчас появится генерал!

– Ты добился своего, бледнолицый!

– Ваш выход, Генри. Не подкачайте!

– Я никогда не проваливаюсь, запомните это, болван! – отрезал актер. Сделав несколько глубоких вдохов и выпрямившись во весь рост, он направился навстречу беснующейся толпе и индейцам племени уопотами, запевшим внезапно гимн «Звездный флаг».

Хор этот был весьма примечателен. Взмывшие ввысь до небес голоса и вид раскрашенных, исступленных физиономий сорока представителей коренного населения Америки повергли толпу в оцепенение. Свирепые командос, прекратив сражаться, лишь вытянули вперед руки, чтобы не подпустить к своим глоткам противников. Головорезы, в свою очередь, побросали кастеты и свинчатки. И все они, как те, так и другие, уставились на трагические фигуры, восславлявшие в скорби и печали украденную у них землю. У многих зевак затуманился взор от навернувшихся на глаза слез.

Взобравшись на четвертую ступеньку, сэр Генри Ирвинг Саттон повернулся лицом к толпе и взревел на самом пределе своего зычного голоса:

– Вот она – «зима междоусобий наших»! Хоть собаки и лают на нас, но взгляд наш ясен! Чудовищное зло совершено, и мы затем здесь, чтоб его исправить! «Быть или не быть, вот в чем вопрос!»

– Этот сукин сын может глаголить так целый час, – прошептал Маккензи Хаукинз в свое переговорное устройство. – Сообщайте по порядку, кто где находится.

– Мы в большой каменный холл, но ты ничего не понять, генерал…

– Со мной принцесса и фермер, – сказал Сайрус. – Но вам действительно все это ни о чем не говорит.

– Что вы там оба бормочете, черт подери?

– Вы не предусмотрели одного обстоятельства, – ответил наемник. – Здесь, внутри, установлены детекторы металла, и если Дженни или Сэм с мистером Пинкусом попытаются пройти мимо них, то во всем здании, а возможно, и в большей части Вашингтона поднимется тревога.

– Боже мой, и куда только катится эта страна!

– Думаю, при иных обстоятельствах я бы изрек: «Зри в корень», – но в данный момент мне не до этого, ибо мы здорово вляпались.

– Пока еще нет, Лютик, – крикнул Хаук. – Телячий Нос, ты на линии?

– Конечно, Повелитель Грома! У нас тоже проблема. Из-за твоего друга Винни. Он – наша головная боль.

– Винни с вами только с сегодняшнего утра, так что же успел он учинить за это время?

– Квитч, квитч, квитч – это все, что он делает! Потом появляется его друг – этот маленький, что пищит, словно цыпленок, – и прежде чем мы успеваем произнести «Джеронимо», в мотеле все начинают играть в азартные игры. Джо так и шныряет из номера в номер, чтобы многие из наших ребят остались без гроша в кармане.

– У нас нет времени на такие разговоры!

– А мы поговорим, пока твой генерал, которого я, должен признаться, не отличить от тебя, орет во всю глотку! Наши парни и девицы, выйдя из себя, решили покончить с этим: забрать свои деньги назад и выкинуть к черту обоих мерзавцев.

– Они получат свои деньги в пятидесятикратном размере, я обещаю!

– Черт возьми, видишь ли ты, что вижу я, Повелитель Грома?

– Я у угла здания, и впереди меня много чего происходит…

– Сквозь наши ряды прорываются молодцы в забавных черно-зеленых маскировочных костюмах… Их много… Подожди секунду!.. К ним присоединяются еще какие-то типы – не то агенты, не то обезьяны в деловых костюмах… Они охотятся за твоим генералом!

– Действовать согласно плану «Б», положению номер один! Вывести генерала оттуда! Мы не можем подвергать его риску быть схваченным… Устройте танцевальное представление! Живее!

– Как насчет этих пакостников, Винни и цыпленка?

– Скрутите их!

– Мы уже пытались сделать это в автобусе. Но малыш укусил Орлиное Око в задницу.

– Выполнять мое распоряжение! Я выступаю!

Полковник Том Дирфут, по общему мнению, самый умный офицер в военно-воздушных силах США и первый претендент на должность председателя комитета начальников штабов, шагал по улицам Вашингтона, знакомя свою племянницу и племянника с достопримечательностями этого города. Когда троица повернула с Конститьюшн-авеню направо, к зданию Верховного суда, до Дирфута долетели отзвуки песнопения, запечатленного его памятью сорок с лишним лет назад, в далекие годы детства, прошедшего на севере штата Нью-Йорк, неподалеку от канадской границы. Дело в том, что Том Дирфут – Оленья Нога – был чистокровным могауком, слова же и ритм, услышанные им сейчас, показались ему чуть ли не полностью заимствованными из фольклорной сокровищницы его собственного племени.