– Что означает сие в переводе на английский, Куксон?
– О, поглядите только! – Фрейзер протянул было Арону бумагу, но, заметив внезапно Дженнифер и Сэма, обнимавшихся в затененном правом углу, завопил: – А это кто такие, черт бы их побрал?
– Молодой человек в одной тапочке и потрепанной одежде – Сэмюел Дивероу, Куксон…
– О, так вы – сын Лансинга! Чертовски славным человеком был ваш отец! Как жаль, что он умер так рано!
– А это наш друг, леди Дженнифер… Дженнифер Редуинг… Перед вами же – Куксон Фрейзер.
– Прекрасный загар, дитя мое! Вне всякого сомнения, карибский. У меня есть дом на Барбадосе. Вы с сыном Лансинга должны как-нибудь приехать туда и насладиться красотой тех мест… Хотя сам я, признаюсь, не был там уже многие годы.
– Так что же представляется вам столь невероятным, Куксон?
– Я говорю вот об этом… – Старый джентльмен ткнул в Пинкуса бумагой. – Это сообщение поступило по моему факсу, не имеющему ни принимающего, ни передающего устройства, подключенного к Вашингтону… Минутку, здесь всем можно доверять?
– Безусловно, Куксон! И о чем там речь?
– Прочтите сами: я еще в состоянии шока.
Арон принял тонкий листок и, взглянув на него, опустился в изумлении в ближайшее кресло:
– Это выше моего разумения!
– Что «это»? – поинтересовался Дивероу, обнимая покровительственно за плечи Дженнифер. – Там говорится… Впрочем, я лучше прочту: «Этот текст носит исключительно конфиденциальный характер и по ознакомлении с ним должен быть уничтожен. Предназначается только для ответственных сотрудников правоохранительных органов. Джеффри С. Фрейзер, кодовое имя – Рамдам, – чрезвычайно ценный, глубоко законспирированный, неоднократно удостаивавшийся государственных наград тайный агент федерального правительства. Ни в коем случае не допустить раскрытия подлинного статуса офицера Фрейзера и принять все необходимые меры для обеспечения его безопасности»… Подписано директором управления по контролю за соблюдением законов о наркотиках.
– Ну, скажу я вам! – И, бросаясь в кресло, стоявшее рядом с креслом Арона, Куксон Фрейзер воскликнул с недоумением: – А мальчик-то, черт возьми, оказался с перчиком! Посоветуйте, ради бога, что мне предпринять?
– Прежде всего, полагаю я, у вас есть все основания искренне гордиться своим внуком и в то же время испытывать и известное облегчение. Вы ведь сами говорили, что в нем скрыт еще один человек, и оказались правы! Вместо никчемной личности перед нами преуспевающий в своем деле профессионал, удостоенный высоких наград.
– Так-то оно так, мой друг, но, видит бог, до тех пор, пока он остается в живых, продолжая успешно заниматься своей работой, наша семья по-прежнему будет отмечена печатью бесчестья.
– Ну, я бы не воспринимал все это столь трагически, – ответил, хмурясь, Пинкус. – В конце концов придет же такой день, когда правда станет достоянием общественности и бостонских Фрейзеров увенчает слава!
– Если этот день действительно наступит, Арон, то последнему отпрыску бостонских Фрейзеров придется удрать в Тасманию или Тьерра-дель-Фуэго[198], чтобы скрываться там под чужим именем: он же окажется «засвеченным»!
– Да, этого я не принял во внимание!
– Обеспечить, и к тому же весьма надежно, личную безопасность не столь уж хитрое дело, когда есть деньги, – произнес Сайрус, спускаясь по лестнице в холл.
– Ох, простите меня, Куксон!.. Это полковник Сайрус, специалист по вопросам безопасности.
– Боже милостивый, тысяча извинений, полковник! Это было очень глупо с моей стороны, когда, увидев вас у двери, я принял вас за дворецкого!
– Не стоит извиняться: в столь фешенебельном районе это вполне понятная ошибка. И позвольте мне сказать вам, что в действительности я не полковник.
– То есть?
– Сайрус имел в виду, – закричал Сэм, буравя глазами наемника, – что он ушел из вооруженных сил и ни в какой армии в данный момент не служит!
– О, понимаю, – промолвил Фрейзер, снова поворачиваясь к сбитому с толку Сайрусу. – И, судя по всему, вы не новичок в своем деле: ведь Арон нанимает только лучших. Кстати – хотя, вероятно, вам это не очень интересно, – у меня в доме наличествует целая сеть охранных устройств, причиняющих мне массу неприятностей. Ну и я, как правило, отключаю их все.
– Вероятно, контакты не в порядке – их следует почистить, а может, электросхема составлена неправильно, – небрежно заметил Сайрус, поглядывая сердито на Дивероу. – Позвоните в свое управление безопасности и попросите проверить точечные реле.
– Право?.. Всего-то делов?
– Это обычная вещь в охранных устройствах, устанавливаемых в жилых помещениях, – пояснил наемник, так и не поняв, чего хочет Сэм. – Даже короткое замыкание может вывести из строя все эти приспособления.
– Я уверен, полковник не откажется взглянуть на вашу систему безопасности… Не так ли, полковник Сайрус? – изрек Дивероу, гримасничая наемнику из-за спины Куксона Фрейзера.
– Ну, разве что после того, как мистер Пинкус не будет более нуждаться во мне, – отозвался нерешительно солдат удачи и он же – химик. – Может быть, как-нибудь на следующей неделе!
– Славный малый! – воскликнул Фрейзер, хлопая рукой по подлокотнику кресла. И вдруг снова ощутил замешательство. – Я никак не могу прийти в себя после этого известия о своем внуке! Все это кажется мне просто невероятным!
– Я все время вспоминаю «безумного Фрейзи» в съехавшей набок капитанской фуражке. Он подмигивает мне, прихлебывая из бутылки – якобы с шампанским, а в действительности, вероятно, с сельтерской водой, – проговорил Сэм. – Я никогда не видел, чтобы кто-то вел так лихо катер, даже в кино.
И тут же, будто приведенный в действие словом «кино», зазвонил телефон. Полковник Сайрус, стоявший возле антикварного белого столика, снял трубку.
– Да? – произнес он негромко.
– Штурм начался, солдат! – донесся до него из Нью-Йорка голос Маккензи Хаукинза. – План «А» отклонен нами: в силу сложившихся обстоятельств он слишком рискован. Поэтому будем ориентироваться на план «Б», который мы обсудили час назад. Есть какие-нибудь известия о лейтенанте Дивероу?
– Он здесь, генерал, – ответил Сайрус, прикрывая микрофон ладонью, в то время как остальные оживленно обсуждали морские приключения Сэма и тайного агента Джеффри Фрейзера. – Вернулся несколько минут назад и в ужасном виде. Хотите с ним поговорить?
– Боже упаси! Догадываюсь, в каком он сейчас состоянии! В подобных случаях я всегда называю его про себя Праведным Кроликом. Ну и что там Сэм учинил?
– Судя по всему, он вернулся ни с чем: никто ему не поверил. А вот пленка, по-видимому, погибла.
– Слава Ганнибалу за явленные им милости, большие и малые! Я так и знал, что он никуда не денется: такие вещи никогда ему не удавались… Вы еще не обсуждали с ним ни одного из наших планов?
– Я их еще ни с кем не обсуждал: не было времени. С того момента, когда береговая охрана сообщила по радио, что засекла катер, на котором был Сэм, мистер Пинкус поддерживал по телефону постоянную связь с бостонской полицией.
– Катер?.. Береговая охрана?..
– Мы догадывались, что на него устроили настоящую охоту, и вид вашего лейтенанта подтвердил наше предположение. Он заявился сюда в мокрой одежде и в одной только тапочке. Ну и остальное все в том же роде!
– Черт возьми, опять та же Швейцария!
– Мы тоже так подумали – во всяком случае, подобную мысль выразила его подружка. Она хлопочет вокруг него, словно он вернулся с войны с одной ногой: вероятно, потому что у него осталась лишь одна тапочка.
– Хорошо! Постарайтесь довести до ее сознания суть нашего плана, полковник. Если вы убедите ее, то она убедит и его. Я знаю, как ведет себя этот мальчик, когда войдет в раж. Мои жены рассказывали мне об этом.
– Я не вполне понимаю вас, генерал.
– Это не столь уж важно. Запомните одно: наши враги загнаны в угол, и им не остается ничего иного в борьбе с нами, кроме как не допустить нашего появления в Верховном суде. Ведь это единственное во всем Городе Чудес место, где Сэм сможет подняться на трибуну, чтобы громогласно рассказать обо всем, что мучает душу, и вывести на чистую воду всех, кто, по его мнению, творит зло. Наши противники, спасая свои головы, уничтожат его, если только это окажется им под силу, поскольку он слишком уж много шумит.
