– Иисусе! Надеюсь, вы не сказали, кто вы?..

– Мы сообщили служащим отеля лишь то, что звоним по официальному делу. И более ничего.

– Ну и?..

– Стоило им услышать имя генерала – а мы произнесли его четыре раза, – как они начинали смеяться. Все, что мы узнали от них, сводится к следующему: его там нет и не было и что они никогда ничего не слышали о нем, если только человек с таким именем и в самом деле существует на свете.

– Продолжайте поиски! – Пиз хлопнул телефонной трубкой по рычагу, встал из-за письменного стола и начал гневно расхаживать по своему кабинету в государственном департаменте.

Чем там занимается этот чертов Броукмайкл? Куда запропастился? Как посмел он затеряться в этих военно-разведывательных дебрях, где щелей и дупел больше, чем во всем Национальном парке секвой? Уж не вообразил ли он, что ему позволено по собственному усмотрению прерывать связь с министром иностранных дел?.. А что, если он умер?.. Впрочем, это бы не помогло, а только еще более осложнило бы ситуацию. Одно утешительно: если даже что-то и пошло вкривь и вкось, ничто не указывает на его связь с эксцентричным генералом, создателем всесокрушающей машины под названием «смертоносная шестерка». Хотя он, Уоррен, и прибыл на военную базу с соответствующими документами, в бумагах значилось чужое имя, и, кроме того, голову венчал короткий рыжий парик, скрывавший его собственные редеющие волосы. Что же касается журналов, где фиксируются приход и уход каждого посещающего базу, то кто обратит внимание на какого-то там бухгалтера из Пентагона, решившего отдать дань уважения генералу?.. Что ни говори, а это была гениальная мысль – воспользоваться рыжим париком! Ведь карикатуристы, занимавшиеся политической тематикой, не упускали шансов при каждом удобном случае запечатлеть в своих творениях его. Но где же он все-таки, этот сукин сын?

Размышления Уоррена были прерваны донесшимся с письменного стола телефонным звонком. Он бросился к аппарату с вспыхнувшими на нем тремя лампочками, вслед за которыми зажглась с небольшой задержкой еще одна, с силой нажал на кнопку, чтобы соединиться со своей секретаршей, и поднял трубку в расчете услышать: «На связи – Форт-Беннинг!»

Однако по прошествии приблизительно тридцати мучительно долгих секунд эта ведьма разбила его надежды, сообщив холодно:

– С вами хотят говорить три, а теперь уже и четыре человека. Как полагаю я, господин секретарь, потому что никто из них не сказал, что ему надо, а имена, которые они назвали, мне неизвестны.

– И что же это за имена?

– Брики, Фрогги, Муз и…

– Хорошо, хорошо, – остановил секретаршу Уоррен, смутившись и рассвирепев. Это были его друзья, все до одного. С кем-то из них он встречался в клубе в Фонинг-Хилле, с остальными проводил досуг в других местах. Но они никогда не звонили ему в офис, бывший для них запретной, священной зоной. И уж никак не стали бы они так просто называть себя Брики, Фрогги, Муз и так далее в том же духе. Вне всякого сомнения, эти звонки инсценировал Дузи. Что же, черт возьми, стряслось там такое, что он понадобился вдруг? И, похлопывая себя по голове, чтобы успокоить разбушевавшийся левый глаз, он произнес: – Я поговорю с ними по очереди, мамаша Тирания.

– Это не Тирания, господин министр, а ее младшая сестра Андромеда Трухарт.

– Вы новенькая?

– Со вчерашнего дня, сэр. Семья решила, что вы нуждаетесь в особо эффективном обслуживании, и так как мамаша Трухарт уехала в отпуск в Ливан, здесь у вас я.

– Право? – Перед мысленным взором Пиза замаячил пояс с подвязками. – Вы ее младшая сестра?

– С вами хотят говорить, сэр!

– Да-да, конечно. Начну с первого – с Брики, ладно?

– Ладно, господин министр. Остальных я попрошу подождать.

– Брики, что это ты вздумал звонить мне сюда?

– Вот что, старая лиса, Пизи, – ответил Брики, банкир из Новой Англии, пытаясь придать своему голосу определенное очарование, – я собираюсь на очередном собрании нашего класса возвести тебя на пьедестал почета!

– Мне казалось, ты запретил мне на нем появляться.

– Теперь, само собой разумеется, все изменилось. Я и понятия не имел, что ты там замышляешь своим необычайно изобретательным умом. Поверь, ты делаешь честь нашему классу, старый приятель!.. Но не буду тебя задерживать: знаю, как ты занят, – но, если тебе когда-нибудь потребуется кредит, не важно, когда это будет, – просто возьми трубку и набери мой номер. Скоро мы встретимся, поболтаем с тобой. Если не возражаешь, давай пообедаем вместе – конечно, за мой счет.

– Фрогги, что, черт возьми, происходит? Я только что говорил с Брики…

– Уверен, что мне не стоит тебе об этом сообщать, – во всяком случае, по этому телефону, молвил в ответ светловолосый циник из Фонинг-Хилла. – Мы обо всем поговорили, и я хочу, чтобы ты, живое воплощение Мидаса[173], знал, что Дафи и я надеемся увидеть тебя и твою дорогую женушку на смотре дебютантов, исполнителей котильона[174] в Фейрфаксе в будущем месяце. Конечно, вы будете там почетными гостями!

– Будем?

– Естественно. Разве мы не можем этого сделать для своих?

– Это очень любезно…

– Любезно? Это с твоей стороны невероятно любезно, старина. Ты просто за-а-а-аме-ечателен! Будем поддерживать связь!

– Муз, не будешь ли так любезен сказать мне…

– Черт возьми, Пиз, можешь играть в моем клубе, когда тебе вздумается! – закричал президент «Петротоксик амалгамейтид»… Забудь о том, что говорил этот тупой идиот. Для меня будет большой честью сыграть с тобой.

– Право, я не понимаю…

– Ты все понимаешь, черт бы тебя побрал, и я, черт бы меня побрал, знаю, почему ты не можешь говорить. Позволь мне только сказать, мой старый приятель и член братства, ты в моем списке друзей значишься первым. Помни об этом!.. Пора идти. Только что назначил себя председателем совета директоров. Но если ты не прочь занять этот пост, он твой!

– Дузи, я только что разговаривал с Брики, Фрогги и Музом и, признаюсь, весьма озадачен.

– Понимаю, мой старый приятель. Ты там, в своем кабинете, ведь не один, не так ли? Скажи просто – «да», и я буду говорить соответствующим образом.

– Я говорю – «нет», и ты можешь беседовать со мной о чем хочешь.

– А как насчет «жучков» в твоем аппарате?

– Это исключено. Каждое утро кабинет «прибирают», а снаружи ставят свинцовые экраны, чтобы полностью исключить возможность электронного слежения.

– Отлично, дружок, бразды правления ты держишь в своих руках!

– Это обычная, стандартная процедура… Но что же, черт возьми, все это значит?

– Ты что, проверяешь меня, Пиз?

Госсекретарь выдержал паузу: раз все остальное безрезультатно, может, хоть это сработает. Потом произнес:

– Считай, что так оно и есть, Дузи. Предположим, я захотел убедиться, что ты все правильно понимаешь.

– Так знай же, что я в курсе всего, господин секретарь! Ты самый одаренный мыслитель из тех, кого выдвинули мы из своих рядов после того, как в двадцатых нам удалось сокрушить профсоюзы. Достигнутыми тобой успехами ты обязан исключительно своему богатому воображению, а не какому-то там поединку с насквозь прогнившим социалистом или депутатом из левого крыла конгресса!

– Дузи, я вынужден все же просить тебя говорить поконкретнее, – промолвил в недоумении Уоррен Пиз, и на лбу, как раз там, где его касались редеющие волосы, выступила испарина. – Что же в конце концов я сделал такого?

– НЛО! – воскликнул Дузи. – Как сообщил нам этот невыносимый в общении Иван Саламандер – понятно, строго по секрету, – теперь мы вооружим весь мир! Блестяще, Пиз! Бесподобно!

– НЛО!.. О чем ты это?

– Высший класс, приятель! Молодец!

– НЛО!.. О боже!

Реактивный самолет «Рокуэлл» с Хауком на борту приземлился в аэропорту Манчестера, штат Нью-Гэмпшир, примерно в десяти милях к югу от Хуксетта. Лететь в Бостон через Манчестер посоветовал Маку Сэм Дивероу. Рассуждал он просто: если Мака уже выследили однажды в аэропорту Лоуган, то это же могло повториться и на сей раз, а посему лучше не рисковать. К тому же события разворачивались столь стремительно, что сократить время пути на час-другой совсем не плохо.