Киприан молчал. Он оглянулся на кардинала Факинетти, но взгляд старика был полон сочувствия, а сочувствие было последним, что Киприан надеялся найти. Ему стало ясно, что Мельхиор задействовал кардинала в своих поисках информации об Агнесс. Он попытался отыскать в своем сердце гнев по отношению к дяде, но недоброе предчувствие, навалившееся на него, не оставило места для гнева. Киприан отвел взгляд.

– В епархии Никласа должен быть какой-то документ.

– Он есть и подписан собственноручно Никласом Вигантом. Только это фальшивка. Свидетелем Никласа, сделавшим из фальшивки настоящий документ, был его деловой партнер – Себастьян Вилфинг.

– Чтоб его черти взяли, – глухо пробормотал Киприан.

– Рано или поздно все мы там будем, – откликнулся епископ Мельхиор.

– Но это ведь не все, что тебе удалось найти!

– Я проверил, где находился Никлас Вигант до того, как отправиться обратно домой вместе с чужим младенцем.

– В Праге, – предположил Киприан. – Ты бы не стал мне всего этого рассказывать, если бы он был в другом городе.

– Агнесс Вигант окружена тайной, – сказал епископ. – Я не могу открыть ее, но уверен, что не случайно Никлас Вигант вернулся домой с ребенком именно из Праги и что по поводу девочки было дано ложное свидетельство именно в то время, когда библия дьявола стала угрожать своим появлением среди людей.

– И если в Праге мне удастся найти хоть один намек на то, кем на самом деле является Агнесс, то, вероятно, у меня появится возможность помешать ее свадьбе с сыном Себастьяна Вилфинга – ты это хочешь мне сказать? С сыном человека, вместе с Никласом давшего ложные показания!

– Если ты останешься здесь, сын мой, у тебя вообще никаких шансов не будет, – ответил старый кардинал.

Киприан повернул голову на его голос. Он хотел возразить, но взгляд на лицо кардинала заставил его прикусить язык. Старый кардинал улыбался, хотя по его щекам тянулись две мокрые дорожки от слез.

– Возможно, тебе не удастся помешать тому, что женщина, которую ты любишь, будет принадлежать другому; однако ты можешь не допустить ситуации, когда, состарившись, станешь упрекать себя за то, что упустил возможность сделать как должно.

– Так, как упрекаешь себя ты, – догадался Киприан. – Так, как ты предпринимаешь эту последнюю охоту, поскольку считаешь, что Папа Григорий не лежал бы сейчас при смерти, посвяти ты его в тайну; потому что ты думаешь, что твои собратья по заговору виноваты в его смерти, и вина эта падает и на тебя.

– У всех нас есть причины поступать так, а не иначе, – ответил ему кардинал Факинетти. – Твоему дяде довелось увидеть, как человек, предупредивший его о гибели, сам гибнет из-за ненависти и фанатизма, и он не хочет дать всему миру пойти вслед за ним сразу после того, как станет известно слово дьявола.

– На мир мне в данный момент наплевать, – заявил Киприан.

– Из любви мы совершаем далеко не самые плохие поступки, – скупо улыбнулся кардинал Факинетти.

Киприан пристально рассматривал обоих стариков. Лицо епископа Мельхиора оставалось неподвижным, и по нему ничего нельзя было прочитать. Это ему удавалось так же хорошо, как и самому Киприану. Юноша почувствовал, как внутри у него что-то подняло голову и сердито закричало: «Вот видишь, как тобой манипулируют! Если уж на то пошло, все они одинаковы!» Он знал, что несправедлив к своему дяде, но его злость от этого знания меньше не становилась.

– Следующий вопрос я задаю только для полноты картины, – предупредил Киприан. – Разумеется, кто-то уже проверил, не лежит ли случайно оригинал библии дьявола в Бревнове и не использует ли ее приор, чтобы уберечь свою келью от сквозняков?

Кардинал и епископ тупо уставились на него. Киприан раздраженно пожал плечами.

– Киприан, – мягко проговорил епископ, – ни один человек в целом мире не имеет ни малейшего представления о том, где именно хранится завещание Зла. Нам известно только одно…

– …Его могут найти в любой момент, – закончил за него кардинал Факинетти.

Киприан преодолел препятствие в виде слуги, открывшего ему дверь, и постаревшей няни, ставшей уже горничной Агнесс; но ему пришлось потерпеть поражение от Никласа Виганта.

– Я хочу всего лишь поговорить с Агнесс, – запротестовал Киприан.

– Извини, но нет, – покачал головой Никлас Вигант.

– Никлас, – Киприан сжал кулаки и постарался держать себя в руках, – я понимаю причины, побуждающие вас отдать Агнесс замуж за Себастьяна Вилфинга, но поверьте мне…

– Тебе не уболтать меня, Киприан. Это бессмысленно. Ты мне нравишься, парень. Иди домой и забудь Агнесс.

– Я сейчас хочу всего лишь поговорить с ней, – процедил Киприан сквозь зубы.

Никлас посмотрел на его кулаки. Киприану неожиданно пришло на ум, что Никлас Вигант был тогда одним из очевидцев. У него возникло ощущение, что он понимает взгляд, остановившийся на его кулачищах, и что он слышит, как отец Агнесс мысленно прикидывает вероятность того, что Киприан набросится на него.

– Но ведь за одним шагом всегда следует другой, правда, Киприан Хлесль? И неожиданно ты оказываешься там, куда так хотел попасть.

– Если вы до такой степени не доверяете собственной дочери…

– Я просто хочу уберечь ее от лишних переживаний, только и всего.

– Можете присутствовать при нашем разговоре и слушать его, если вам так будет спокойнее.

– Доброго тебе здоровья, Киприан. Передавай от меня привет своим родственникам.

«Надеюсь, твоя мегера этого не слышит», – подумал Киприан. Он ничего не ответил. Никлас слабо улыбнулся. Юноша заметил краем глаза, что слуга, отворивший ему Дверь, и еще один, присоединившийся к нему, выпрямились. Ситуации не поможет, если слуги выбросят его из Дома на улицу. Еще меньше поможет, если он отметелит их по пути от входной двери к лестничному пролету, хоть у него и чешутся кулаки. В нем поднялась безрассудная ярость еще тогда, когда он покинул дворец епископа, и он Не знал, появилась ли она из-за того, что епископ Хлесль хладнокровно предположил, что Киприан все же отправится в Прагу, несмотря на все свои заверения об отставке, отказе сотрудничать и требования оставить его в покое, потому что у него свой путь.

Киприан медленно выпустил воздух из легких и сделал вид, что не расслышал, как один из слуг насмешливо пробурчал: «Так что, домой, баиньки?»

Никлас Вигант проводил его на улицу. Киприан посмотрел на него снизу вверх.

– Так вы ее любовь не вернете, – тихо заметил он.

Глаза Никласа Виганта превратились в две узкие щелки. Он начал было возражать, но затем закрыл рот. Киприан услышал, как он вздохнул. Никлас покачал головой, развернулся и шаркающей походкой вернулся в дом. Слуги выдали намек на улыбку и скрестили руки на груди. Взгляд Киприана упал на знакомое много лет лицо няни. Она покосилась вправо, влево и встретилась с ним взглядом. Ее губы шевелились.

Киприан опустил голову и отвернулся. Дверь закрылась. Он тут же поднял голову и посмотрел в том направлении, куда указали ему глаза старой женщины. Над шляпами прохожих на Кэрнтнерштрассе и над широкими гербовыми щитами и указателями возле домов виднелись очертания приземистой башни над воротами Кэрнтнертор.

Одна из служанок из челяди Вигантов стояла возле выхода на гребень стены и переступала с ноги на ногу. Когда она заметила Киприана, то отвернулась и устремила взгляд в совершенно другом направлении, чтобы потом ей не пришлось лгать, если ее спросят, не видела ли она неожиданно впавшего в немилость юного господина Хлесля. Стражи на гребне стены не обращали на Агнесс никакого внимания – на тот момент она была уже им знакома. Увидев ее, Киприан невольно заулыбался, хотя это совершенно не отвечало его настроению. Разве не ужасно – все эти годы не было, пожалуй, ни единого дня, который бы они провели врозь; а теперь каждый взгляд становился драгоценностью. Бледная Агнесс не ответила на его улыбку.