Отец Ксавье кивнул.

– Вас там ждут.

– А как же вы?

– А я и дальше буду наслаждаться чистым ночным воздухом, – ответил ему черный человек.

«Все, я погиб, – подумал отец Ксавье. – Кто бы ни ждал меня там, внутри, меня убьют, и они хотят, чтобы при этом присутствовало как можно меньше свидетелей. Но, по крайней мере, они не станут меня сжигать, поскольку огонь от костра будет виден даже на противоположном берегу». Он попытался найти утешение в том, что его не постигнет участь, которой он более всего страшился. Впрочем, когда он направился к хижине, по его лицу нельзя было сказать, какие мысли его обуревают.

– Внимательно смотрите себе под ноги, земля здесь неровная, – предупредил его черный человек. – Не упадите.

Перед входом в центральную хижину отец Ксавье помедлил мгновение, но затем все же нажал на дверь и бодро вошел внутрь. Пламя свечи позволило ему разглядеть лица находившихся там людей, но энергично распахнутая дверь создала сквозняк, и свеча погасла. Стало темно. Перед его глазами танцевали многоцветные образы замеченных им фигур.

На мгновение воцарилась тишина.

– Ну что ж, отец Ксавье, – сухо произнес кто-то в темноте. – Что касается меня, то мне теперь известно, что сил вам не занимать. Я уже так долго слышу ваше имя, что посчитал, будто вы должны быть трясущимся старцем.

– Нам, клирикам, помогает оставаться молодыми наша вера в католическую церковь, – ответил ему отец Ксавье.

Он услышал щелчок кремня, увидел, как вспыхнула искра и упала на кучку трута. Тут же загорелся огонь, перепрыгнул на фитиль. Зажглась свеча. Во вновь образованный круг света придвинулась морда большой черепахи и пристально уставилась на него сверкающими глазами.

– Неправда, – сухо заявила черепаха. – Мне была подарена долгая жизнь, но остаться молодым мне не удалось.

Отец Ксавье рухнул на колени.

– Ваше преосвященство! – воскликнул он и перекрестился.

Он опустил голову и уставился в пол хижины: ему показалось, что так он наверняка сможет скрыть свое полнейшее изумление.

– Да ладно вам, отец Ксавье, – сказал кардинал Сервантес де Гаэте. Его морщинистое, как кожа черепахи, лицо скривилось в подобии улыбки. – Эта свободная табуретка ждет только вас. Садитесь же. И не называйте меня преосвященством. Этот титул просто смешон.

Отец Ксавье вновь осенил себя крестным знамением, придвинул к себе табурет, расправил рясу и сел. Лишь теперь он позволил себе поднять глаза. Остальные три лица также были ему знакомы: кардинал Джованни Факинетти, архиепископ латинской епархии Иерусалима, кардинал Людвиг фон Мадруццо, папский легат в Испании и Португалии (оба, должно быть, совсем недавно прибыли сюда с конклава и, вероятно, все еще не хотели верить, что ни одного из них не выбрали на должность Папы), и, наконец, последнее лицо, наблюдавшее за ним с куда большим любопытством, нежели все остальные. Обладатель его снял очки и держал их в руке.

– Чего хотел помощник архиепископа Лоайса? – поинтересовался он.

– Он предпринял последнюю попытку наставить на путь истины пропащую душу, отец Эрнандо, – ответил отец Ксавье. – Помощник архиепископа – истинный христианский герой.

– А мне показалось, что он скорее пытался помешать справедливому суду; возможно, ему вспомнились его собственные дочери, как ты считаешь, отец Ксавье?

Оба доминиканца, отец Эрнандо и отец Ксавье, уставились на своего противника поверх пламени свечи.

– На расстоянии и сквозь дым вещи могут казаться не тем, что они есть на самом деле, отец Эрнандо.

– Или же мне следовало посоветовать Великому инквизитору подвергнуть доброго помощника архиепископа обстоятельному допросу?

– И ты, и я твердо убеждены в том, что помощник архиепископа Гарсиа Лоайса не виновен ни в чем, что могло бы запятнать славу католической церкви в Испании, и я от всего сердца согласен с тобой в этом, отец Эрнандо.

Эрнандо де Гевара кивнул, однако его глаза недобро прищурились. Он откинулся назад и снова надел очки. Отец Ксавье спросил себя, как отец Эрнандо устроил все так, чтобы войти в хижину до него. Когда он покинул место казни вместе с черным человеком, помощник Великого инквизитора все еще стоял на своем месте на возвышении. Ответ был таков: скорее всего, черный человек повел его кружным путем, а отец Эрнандо воспользовался короткой дорогой. Отец Ксавье решил, что подобные фокусы не должны производить на него ни малейшего впечатления. В то же время ему стало ясно, что он просто смертельно недооценивает своего собрата, если считает его поведение не более чем фокусами.

– Отец Ксавье Эспиноза, – начал кардинал де Гаэте, – родился в Лиссабоне, в младенческом возрасте был отдан в качестве puer oblatus [11] на попечение доминиканского монастыря в Авиле, в год 1532 Господа нашего и добавления королевства инков к испанским заморским территориям. Получил блестящие отзывы о крепости его веры, знании Писаний и риторики. Однако нет никаких отзывов о его послушании, смирении и любви к ближнему.

Отец Ксавье сделал неопределенное движение, но кардинал предупреждающе покачал головой.

– Каждый служит Господу по мере своих сил, отец, – заметил он. – С 1555 по 1560 год вы усиленно занимались в тайном архиве Bibliotheca Apostołka Vaticana [12], где составляли черновой вариант свода правил доступа в тайный архив, суть которого состоит в том, что никто, кроме Папы и кардиналов, не может в него войти, и который Папа Сикст V после окончания постройки нового здания библиотеки дописал и еще более ужесточил. – Кардинал поднял глаза. – Именно то, что я и называю сводом правил, дорогой отец Ксавье. Из всего вышесказанного следует вывод: никто так хорошо не знает хранящиеся там сочинения, как вы. В годы с 1560 по 1566 служил помощником архиепископа Мадрида – не случился ли там один маленький скандальчик из-за того, что брат архиепископа заключал сделку с одним венским торговцем, хотя король Филипп издал указ о том, что поставщиками двора могут быть только испанские негоцианты?

– Его преподобие выяснил, что один бухгалтер его брата совершил это в полной тайне; бухгалтера примерно наказали, – кротко ответил отец Ксавье.

– Верно, бухгалтер его брата. Удивительно, как этому бухгалтеру удалось узнать, какие именно товары необходимо закупать, если точно об этом было известно лишь архиепископу и самому королю Филиппу.

Отец Ксавье улыбнулся и наклонил голову, дабы показать, что действительно странно, каким образом бухгалтер сумел все это выяснить.

– Верно ли, что этот человек смог самым удивительным образом лишить себя жизни прямо в темнице, до того как дело дошло до суда? Впрочем, не важно. С 1567 по 1568 год вы служили духовником дона Карлоса, испанского инфанта; после прискорбного несчастного случая, приведшего к смерти инфанта, – духовником молодого архиепископа Рудольфа Австрийского во время пребывания оного при дворе нашего всекатолического короля Филиппа в Мадриде, а затем – в Вене, по 1576 год, когда архиепископ Рудольф стал императором Рудольфом. По возвращении из Вены вы служили помощником епископа Духа Святого в Мексике и внесли свою лепту в успехи местного трибунала святой инквизиции по 1585 год. После этого ваше имя постоянно попадает в различные хроники Испании. В настоящее время вы помогаете помощнику архиепископа Толедо нести его тяжелую ношу – добиваться должности архиепископа. – Кардинал де Гаэте откинулся назад. Ни единого раза за всю его долгую речь ему не пришлось делать паузу, чтобы вспомнить все необходимые факты. – Я ничего не упустил, отец Ксавье?

– Сведения вашего преосвященства поистине всеобъемлющи, – ответил отец Ксавье, совершенно преднамеренно употребляя ненавистный тому титул.

– Человек с вашим опытом и в вашем возрасте должен был бы занимать высокое место в церковной иерархии, а не быть простым советником епископов и кардиналов.