— Об этом вам следовало подумать, когда вы употребляли наркотики во время беременности! — рявкнула Марта, обойдя Пола и вцепившись в руку девчонки.

Но попытка Марты выставить Черри вон не увенчалась успехом. Оттолкнув старшую сестру, Черри налетела на Пола.

Ее побелевшие от ярости глаза метали молнии, пальцы с длинными острыми ногтями скрючились. Пол был выше Черри на добрых шесть дюймов, но, несмотря на это, ему с трудом удалось утихомирить девчонку. Схватив ее за запястья, он сжал их так, что Черри скорчилась от боли.

— Мисс Ортис, вам придется подождать за дверью, — с тем же неколебимым спокойствием повторил Пол и мрачно добавил: — Вашему сыну очень плохо. Его сердце может остановиться в любую минуту. Понимаете, что это означает?

Черри разом сникла.

— Вы хотите сказать, что он может умереть?

— Вот именно. А мне известно, что вы этого не хотите.

— Нет! — ахнула она и облизнула бескровные потрескавшиеся губы.

— Мы знаем, что вы любите сына, но, постоянно врываясь сюда, наносите ему вред. Если действительно хотите ему помочь, не мешайте нам работать.

Прозрачные глаза Черри налились слезами.

— Я только хотела увидеть его, вот и все… Я же его мать…

Пола вдруг осенило.

— Марта, — окликнул он, — кажется, у нас где-то был «Полароид».

И он обернулся к медсестре, которая стояла у раковины, всем своим видом выражая недовольство. Никакой скандал, устроенный Черри, не мог быть хуже безмолвной ярости Марты Хили. Смерив Пола гневным взглядом, она ушла и через несколько минут вернулась с фотоаппаратом.

Пол взял «Полароид» и направился к инкубатору малыша Ортис, где сфотографировал крохотное существо, в котором с трудом можно было узнать человеческое дитя. Казалось, на квадратике плотной бумаги изображен бельчонок под наркозом. Но когда Пол протянул снимок Черри, она уставилась на него благоговейно, как на херувима с картины Рафаэля.

Пол с сардонической усмешкой наблюдал, как Марта подталкивает к дверям присмиревшую юную мамашу. Он невольно восхищался Черри Ортис, отважно отстаивавшей то, что ей принадлежало.

А если бы он поступил так же, защищая свой брак? Боролся бы за него, вместо того чтобы подвергать бесконечному анализу? Все изменилось с тех пор, как малышка — Пол до сих пор не называл ее по имени — стала одной из величин семейного уравнения. У них с Элли наконец-то могла появиться настоящая семья, о чем они так долго мечтали. Что же останавливало его?

Этого Пол не знал. Возможно, он просто слишком циничен и утомлен. Пол не верил в то, что Элиза останется с ними навсегда. Даже если процесс усыновления пройдет без сучка и задоринки, клочок бумаги не сотрет из памяти время, которое они с Элли провели в разлуке. Их жизнь не телемелодрама, в конце которой мужчина и женщина падают друг к другу в объятия, а изображение на экране медленно гаснет.

«Так ты отказываешься? Ты повинуешься рассудку, приятель? А если для разнообразия хотя бы раз прислушаться к советам сердца? Пока ты мнешься в нерешительности, боясь рискнуть, ты можешь упустить лучшее, что есть в твоей жизни».

Решительно отогнав эти мысли, Пол завершил обход, а затем направился в соседнюю комнату вместе с Брэдом Элкоком, детским ортопедом, чтобы обсудить рентгеновские снимки ребенка, родившегося с дисплазией тазобедренного сустава. К тому времени как консультация с Брэдом закончилась, было уже почти девять, и Пол вдруг вспомнил, что за весь день съел только один пончик.

Он уже собирался идти перекусить в кафетерий, когда его догнала смущенная Марта.

— Пол, я забыла сказать вам… часа два назад звонила ваша жена. Простите, у меня все вылетело из головы.

Он мгновенно насторожился.

— А она объяснила, в чем дело?

— Только просила вас перезвонить ей.

На лице Марты был написан немой вопрос. Пол знал, что насчет будущего его брака по отделению бродят самые разные слухи. Но Марта, солидная замужняя дама с двумя детьми-школьниками, была слишком хорошо воспитана, чтобы совать нос в чужие дела.

Целый год. Даже больше года пролетело с тех пор, как он ушел от Элли. Год взаимного раздражения и обвинений, год, пройденный по разным тропам. Время, за которое трава успела вырасти и увянуть под их ногами.

Чаще, чем хотелось бы Полу, он просыпался посреди ночи, отчаянно тоскуя по Элли и едва сдерживаясь, чтобы не накинуть плащ прямо поверх пижамы, не сбежать вниз и не поспешить к жене на такси.

Ему недоставало запаха, который источала ее подушка, не хватало джина, тоника, табачного дыма и джаза в клубах «Авангард» или «Блюз». Но больше всего ему недоставало при возвращении с работы сознания того, что Элли ждет его в тихом уголке любви, который они называли домом.

— Спасибо, — сказал он Марте.

Но прежде чем Пол добрался до ближайшего телефона, он заметил в дверях отделения женщину с гладкими волосами оттенка меда и широкой ликующей улыбкой, затмевающей свет флуоресцентных ламп. Она прижимала к груди сверток, закутанный в теплое одеяло. Пол сразу почувствовал себя легче, свободнее, словно очутился в люльке Чертова колеса, поднявшейся над землей.

— Серена! — Он бросился к ней, охваченный порывом безрассудной радости. С тех пор как Серена Блэнкеншип побывала в отделении в предыдущий раз, прошло несколько месяцев. Но, видя Серену вместе с Тео, Пол низменно вспоминал о том, что часто забывалось само собой, — что воля Божия не всегда неизменна.

Просияв, Серена откинула угол одеяла с лица спящего малыша.

— Вчера мы отпраздновали его первый день рождения, — сообщила она негромко, чтобы не разбудить Тео. — Если бы не вы, сейчас его не было бы в живых. — Она сунула руку в сумку, висевшую на плече, вынула пакет из фольги и протянула его Полу. — Конечно, это слишком жалкая благодарность, но я не могла не привезти вам ломтик его праздничного пирога.

У Пола перехватило дыхание, когда он коснулся пухлой щечки Тео, шелковистой, как лепесток розы. Малыш зашевелился, веки поднялись, и голубые глаза устремили на Пола взгляд, полный живого интереса. Пол усмехнулся.

— Пойдемте, найдем какое-нибудь тихое местечко, где я смогу спокойно съесть пирог. Не каждый день мне случается праздновать дни рождения, дождаться которых никто не надеялся.

В зале заседаний, заставленном шкафами и медицинским оборудованием, Пол помог Серене уложить Тео на диване, где малыш быстро уснул. Пол вспомнил, как часто находил измученную Серену крепко спящей на этом же диване.

Их взгляды встретились, она вновь одарила его лучезарной улыбкой.

— Вы отлично выглядите, — сказал Пол. Голубые глаза Серены искрились, некогда бледные щеки покрывал румянец.

— Спасибо… и вы тоже, — слишком поспешно ответила она и отвела взгляд.

Пол знал, что это неправда. Не далее как на прошлой неделе, зайдя в соседний магазин, он обнаружил, что легко влезает в джинсы такого же размера, какой носил в старших классах школы. А в то время он был тощим парнишкой и весил всего девяносто фунтов.

— Как прошел визит к врачу? У Тео все в порядке? — спросил Пол.

— В полном, если не считать астмы, но об этом вы уже знаете. — По лицу Серены скользнула тень тревоги.

— Он уже начинает ползать?

— Доктор Вейс говорит, что Тео совсем ненамного отстает в развитии… Для беспокойства нет причин.

Пол коснулся ее руки.

— Врач прав. Наберитесь терпения. Может, поначалу он и вправду будет развиваться медленно, зато потом наверстает упущенное.

— Наверстает? Видели бы вы, как он заигрывает со всеми продавщицами и кассиршами! Его обаянию могли бы позавидовать и многие взрослые мужчины.

— А его отец? Где он сейчас? — полюбопытствовал Пол и тут же пожалел о своем вопросе. Какое ему дело до мужа Серены?

Сирена потупилась.

— Бракоразводный процесс завершился месяц назад. Признаться, я вздохнула с облегчением. Дэн никогда не хотел иметь детей. Отчасти растить Тео одной мне будет легче, чем с Дэном. — Она робко улыбнулась. — Не беспокойтесь, мы справимся.