— Боже мой! — воскликнула она, когда он обессиленно рухнул на нее. — С тобой всегда так бывает?

— Слишком грубо для тебя? — Тони перекатился на бок и озабоченно нахмурился.

— Нет, нет! Просто… я никогда… словом, у меня… — Она осеклась, сообразив, что лучше промолчать.

— Я понял, о чем ты говоришь. — Он улыбнулся. — Видишь ли, я слишком долго ждал. — С нежностью, так отличающейся от мощи его недавних ударов, Тони привлек Скайлер к себе.

«Что же дальше?» — размышляла Скайлер. Было уже поздно, через пару часов ей предстояла встреча с Прескоттом. Но она не могла попросить Тони уйти.

Потому что не хотела расставаться с ним.

С удивлением и раскаянием Скайлер вдруг осознала: она мечтает, чтобы случившееся недавно повторилось. Выждав минут пять, она легла на Тони и перекинула через него ногу. Она казалась себе порочной. Значит, вот что пыталась объяснить ей Микки все эти годы, с тех пор как у них начались месячные и они стали обращать внимание на мальчиков! Но даже Микки, для которой секс был азартным спортом, едва ли пережила более восхитительное соитие, чем это.

— Тони… — Скайлер обхватила его плоть и легко поглаживала ее.

Он застонал, а обмякший было пенис снова окреп.

Скайлер смутилась.

— Впервые вижу мужчину, силы которого восстанавливаются так быстро.

— Ты еще не знаешь меня. — Тони усмехнулся.

Они занимались любовью еще дважды, прежде чем Скайлер выплыла из эротической дымки и увидела, что прошло полтора часа, а до встречи с Прескоттом осталось всего двадцать минут.

Прес! О Боже!

Скайлер попыталась сесть, но Тони мягко опрокинул ее на спину и уткнулся лицом ей в шею. Она прильнула к нему, задыхаясь от терпкого мужского запаха и блаженства, а потом осторожно отстранилась. Ей хотелось попросить его остаться, не уходить, но она помнила, что рискует опоздать. Это было бы несправедливо по отношению к Прескотту, который никогда не обижал ее.

К счастью, Тони помог ей выпутаться из затруднительного положения. Бросив взгляд на часы, он вскочил и заторопился, натягивая джинсы.

— Знаешь, который час? А я пообещал Долану заехать сегодня к нему в больницу. И я буду не я, если не сдержу обещание! — Застегивая ремень, Тони взглянул на Скайлер. — Можно как-нибудь позвонить тебе?

Услышав неуверенность в его голосе, она задумалась. Неужели Тони тоже избегает привязанности? Может, просто боится бросаться в омут?

Пока Скайлер записывала номер телефона на обороте найденного на столе конверта, внутренний голос втолковывал ей: «Как по-твоему, что ты творишь? Какой смысл вновь встречаться с ним? Даже если ты откажешь Пресу, даже если окончательно порвешь с ним, закончится случайная связь с Тони?»

Против случайной связи Скайлер не возражала. Но если такое, как сегодня, повторится, она рискует влюбиться. И что же дальше?

«Приведя его домой знакомить с родителями, ты будешь думать вовсе не о том, что Тони окончил школу права. Ты увидишь, что они заметили образок со святым Михаилом и то, как он глотает окончания слов. А если Тони случайно снимет рубашку, их взглядам предстанет и татуировка на предплечье».

И Скайлер охватило раскаяние. Все-таки она неисправимая лицемерка. Даже в Принстоне, где Скайлер старалась держаться незаметно, она ощущала превосходство над снобами из богатых семей. Ей казалось, что она лучше таких девчонок, как Кортни Филдс, которая то и дело отпускала язвительные замечания в адрес малоимущих студенток, высмеивала их манеру одеваться, говорить, есть. И вот теперь сама Скайлер встала на одну доску с Кортни. Нет, опустилась ниже: Кортни по крайней мере не скрывала своей неприязни.

Когда Тони уходил, Скайлер быстро чмокнула его в щеку. После того, что произошло, это казалось комичным. Может, после подобного прощания он никогда не позвонит ей. Скорее всего внесет в список своих побед этот чудесный дневной секс и двинется дальше. Отчасти Скайлер надеялась, что так и будет, но вместе с тем изнывала от желания снова увидеться с ним.

Тони уже шагнул через порог, когда она окликнула его.

Он оглянулся, и в луче света из коридора Скайлер увидела, как в его глазах промелькнуло что-то странное, невыразимое. А потом Тони сверкнул улыбкой.

— Успокойся, — сказал он, словно угадав ее мысли. — Никто не пострадал, и это главное. Мы отлично провели время, вот и все. От этого мир не перевернется.

Услышав, как захлопнулась дверь, Скайлер вдруг ощутила небывалую ясность мысли. Казалось, Тони включил некий невидимый источник света. То, что прежде выглядело туманно, вдруг озарилось. Теперь Скайлер знала, что ответить Прескотту. Она не выйдет за него — ни сейчас, ни потом. Почему она прежде не поняла этого? Разве не потому и легла в постель с незнакомцем? Скайлер стремилась доказать себе то, что отказывалась признать сердцем.

Но она никак не ожидала, что этим незнакомцем окажется Тони. То, что произошло между ними, открыло ей совершенно новый мир. Он ушел, оставив ее задыхающейся, с неистово бьющимся сердцем. Прижавшись к двери, Скайлер прислушивалась к шуму лифта, увозящего Тони вниз.

— Патрульным машинам в Центральном парке… десять тридцать… пешеход был ограблен в переходе под Шестьдесят пятой улицей… преступник направился на север от детской площадки Хекшер… латиноамериканец, рост около пяти футов одиннадцати дюймов, усы… черные брюки, зеленая футболка…

Сержант Тони Салваторе патрулировал вместе со здоровяком Даффом Доэрти юго-западную оконечность Центрального парка, когда из непрестанно потрескивающего радиопередатчика у него на поясе послышался сигнал тревоги. Тони стиснул ногами бока коня, останавливая его, и поднес передатчик ко рту.

— Преступник вооружен?

— Он угрожал револьвером, — донесся сквозь помехи голос.

— Черт! — выпалил Доэрти, подъезжая поближе. Эта июльская суббота выдалась жаркой, у обоих на синей ткани форменных рубашек под мышками расплылись влажные пятна. Широкое, плоское, веснушчатое лицо Доэрти лоснилось от пота. — Никакого уважения к бедным работягам! Он что, не мог дождаться, когда у меня кончится дежурство?

Доэрти перешел в конную полицию после участия в операции по разгону уличных торговцев, не имеющих лицензий. С тех пор он патрулировал южную часть Центрального парка до Семьдесят второй улицы, от Пятой авеню до Сентрал-Парк-Уэст, и на его лице неизменно играла довольная улыбка. Со дня на день жена Доэрти должна была родить, у него же часто подскакивало давление. В лишних неприятностях он не нуждался.

— Похоже, некому было объяснить ему, что невежливо грабить людей средь бела дня, — отозвался Тони.

Они пересекли Уэст-драйв у Шестьдесят седьмой улицы и направлялись на восток по дорожке, ведущей к Овечьему лугу. Недавнюю дремоту Тони, вызванную жарой, сняло как рукой, кровь зашумела в ушах. Центральный парк, занимающий восемьсот сорок три акра земли в самом сердце города, казался ему границей, неизменно побуждающей играть роль отважного ковбоя. На каждый ухоженный газон приходился десяток отдаленных, уединенных уголков, где часто совершались всевозможные убийства и преступления, на каждую вымощенную дорожку — несколько торчащих из земли гранитных глыб. Не следовало забывать и про Рэмбл — тридцать семь акров поросших лесом холмов, притягивающих как любителей птиц, так и гуляк, жаждущих острых ощущений. Гарлем-Меер тоже было опасно патрулировать по ночам, не держа руку на кобуре.

Но сейчас, скользя взглядом по обширной зеленой равнине Овечьего луга (где когда-то и вправду паслись овцы), Тони не заметил ничего более опасного, чем рискующих обгореть к вечеру белокожих горожан.

Взгляд Тони зацепился за обнявшуюся под платаном молодую парочку, поведение которой можно было бы счесть противозаконным, если бы оба не были прилично одеты. Перед мысленным взором Тони вспыхнуло видение: алмазный блеск солнца на бледном изгибе бедра. Скайлер. То, чем они занимались в тот день… Дьявол! Теперь, по прошествии целого месяца, воспоминания слегка потускнели, но не утратили отчетливости, как радость исполнения заветной мечты.