Когда они яростно ударили по струнам, взяв первый аккорд, разговоры и смех тут же стихли. А через несколько минут посетители уже хлопали владоши и подпевали. Стоило музыкантам остановиться и пустить по кругу потертую фетровую шляпу, как благодарные слушатели тут же заполнили ее деньгами. За топаньем, аплодисментами, радостными криками и пением звуков с кухни уже не было слышно.

— Мадам, — обратился к Кейт один из музыкантов — тот самый, которому пришлось попотеть, затаскивая ее чемодан по лестнице в дом графини, — спасибо. Теперь я наконец смогу вылечить себе спину.

Лишь через пару минут взволнованная Кейт поняла, что он пошутил.

Естественно, хозяева отеля не подавали виду, что вечер прошел как-то необычно. Или что это произошло благодаря стараниям Кейт и Селии. Они хранили молчание, как монахи-цистерцианцы. И все же Кейт, постепенно начиная разбираться в настроениях семьи Валлонверт, почувствовала некоторые изменения. Вряд ли они были вызваны недовольством — скорее хозяева пребывали в шоке. Кейт заметила признаки, указывающие на то, что они вполне довольны. Когда Форель забирала кредитки у двадцати счастливых туристов из группы Крайтона — после того как каждый из них съел ужин из трех блюд и выпил как минимум бутылку вина, — на ее лице читалась колоссальная усталость от жизни, что в данном случае было равноценно восторгу. С тем же выражением она потом сидела за столом, любовно склонившись над бухгалтерской книгой при свете одной-единственной свечи.

Но самое большое признание девушки получили от Пэппи. Когда Кейт и Селия принесли в бар последние подносы с грязными стаканами, он налил две рюмки арманьяка и молча подвинул их к ним.

Кейт радостно чокнулась с Селией и медленно, с большим удовольствием выпила, почувствовав, как напиток обжигает ей горло и взрывается в желудке. В это время за столиком на улице уже порядочно захмелевший Крайтон робко, но настойчиво общался с двумя любительницами равиоли. А они, похоже, смотрели на своего гида — или даже на весь окружающий мир — сквозь залитые красным вином очки.

— П-потрясающе! — нетвердо произнес он, когда Кейт вышла из бара. — Еда просто замечательная. Нам нужно сделать специальный репортаж из этого ресторана для газеты.

— Это было бы здорово.

— Напишешь в следующий раз, когда зайдешь ко мне, — объявил он, размахивая стаканом. — Приходи завтра примерно в полдень.

Кейт засомневалась — завтра днем она уезжает с Фабьеном. И все же, если она быстро справится с уборкой, у нее еще останется время, чтобы забежать в редакцию.

— П-потрясающе! — повторил Крайтон и с этими словами упал лицом в лимонный пирог.

Прошло немало времени, прежде чем Кейт направилась через площадь к дому графини, собираясь лечь спать. И вдруг боковым зрением она заметила, как кто-то быстро приближается к ней со стороны кафе «Дела пляс». Девушка напряглась, ей показалось, что воздух сгустился от надвигающейся опасности.

— Мадам? — В резком голосе слышался сарказм. В зеленовато-желтом свете фонарей она увидела маленькие злые глазки хозяина кафе. — Довольна собой, да?

— Да, сегодня был хороший вечер, — беспечно ответила она.

— Для вас — да, но не для меня. Особенно когда ты позвонила и спокойно объявила, что уводишь наших клиентов.

Кейт вздрогнула от неожиданности и сразу же откинула назад волосы, чтобы он не заметил ее состояния. Как он узнал ее? Она ведь изменила голос и представилась помощницей Крайтона.

— Думала, тебе все сойдет с рук? — фыркнул он. — Назваться помощницей Портерхауса! Его помощницей! Когда все знают, что она ушла из газеты, после того как его нашли в канаве в Каннах с неприличной надписью на лбу!

Кейт прижала ладонь ко рту. Какой бы неприятной ни была эта ситуация или, возможно, как раз из-за этого, воспоминания о фотографии стали для нее последней каплей.

— Забавно, правда? — Его рука, похожая на клешню, сжала ее кисть. Ничего не скажешь, он обладал недюжинной силой. — Мадемуазель, будь поаккуратнее, — зло прошипел он прямо в лицо Кейт.

Посреди ночи Кейт резко очнулась от сладкого сна, в котором она плескалась в теплом голубом море с высоким загорелым парнем с красивыми темными глазами и растрепанными волосами. Конечно, сон этот был навеян размышлениями о предстоящей загадочной поездке с Фабьеном.

Но, похоже, до утра было очень далеко, ведь еще даже не рассвело. Стояла тихая теплая ночь, в комнате было душно, несмотря на открытое французское окно в гостевой комнате. Возможно, она проснулась из-за жары. Кейт лежала в темноте, прислушиваясь к собственному дыханию.

А может быть, ее разбудил яркий луч лунного света, который, словно острое лезвие, прорезал темноту. В окно залетал легкий ветерок, доносящий ароматы сада. Стояла абсолютная тишина. И все же Кейт лежала, напрягая слух, словно ожидала услышать… что-то. И действительно раздался шорох.

Кейт охватило беспокойство, ладони покрылись потом, и тут она поняла, откуда исходит тихий ритмичный звук. Это ее собственные ресницы касались хлопкового покрывала. Какая же она глупая!

Скорее всего она проснулась из-за того, что они с Селией очень поздно поужинали. Повар остался верен себе до самого конца. Кейт попросила суп, а получила перец — правда, стоит признать, он не имел ничего общего с теми жесткими холодными шарами красного, желтого или зеленого цвета, которые продавались, упакованные потри штуки в пластиковые пакеты, в магазине «Теско» в Слэкмаклетуэйте.

Сочный и сладкий, поджаренный на гриле и политый соусом, заставивший ее вкусовые рецепторы пуститься в пляс, этот перец теперь был первым в списке из пяти самых вкусных блюд, которые ей довелось попробовать в жизни. Следующее блюдо оказалось не менее запоминающимся: воздушные равиоли, политые вкуснейшим мясным соусом, и жареная картошка с травами, такая свежая и ароматная, что девушка с удовольствием съела бы целое ведро. Теперь у нее в желудке все перемешалось — так что можно не удивляться, что ей что-то почудилось.

Кейт закрыла глаза и собралась спать, но через несколько секунд снова забеспокоилась. В тишине послышался легкий скрип… Потом еще один. Неужели это скрипит пол? Она медленно приподнялась на локте и внезапно с ужасом поняла, что не одна в комнате.

— Кто здесь? — дрожащим голосом спросила Кейт, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в темноте около кровати, куда не доставал лунный свет. В комнате по-прежнему было душно, а тишина казалась пронзительно звенящей. И все же она была уверена, что в комнате кто-то есть.

А потом Кейт вдруг увидела Это.

Сначала она почувствовала движение около своей кровати, какой-то шорох в темноте. Но потом Это оказалось в полосе лунного света, и Кейт замерла от ужаса. Не может быть, чтобы такое происходило с ней! Это какая-то фантазия из готического романа — фигура в плаще, с капюшоном, накинутым на голову, как у монаха.

Сначала Кейт нервно захихикала. Скорее всего кто-то переоделся и разыгрывает ее.

— Ха-ха, — неуверенно сказала она. — Очень смешно. Tresamusant, — добавила она на тот случай, если шутник был французом.

Но фигура никак не отреагировала. Она стояла без движения, освещенная светом луны, высокая и страшная. Кейт постаралась взять себя в руки, но после сна и от испуга это было не так просто сделать. Наверное, кто-то хочет разыграть ее. Только кто? И зачем? Сжав кулаки и тревожно вглядываясь в темноту, она в панике обдумывала все возможные варианты. Может быть, это Николь? Она явно чем-то недовольна, но не до такой же степени… Или хозяин кафе «Де ла пляс»? У нее до сих пор болела кисть — там, где он вчера схватил ее. Но неужели всего один вечер успешной работы ресторана — скорее всего первый за несколько десятилетий — мог спровоцировать его на крайние меры? А потом в памяти Кейт всплыло красное лицо Кена — вот он в темных очках ухмыляется, уезжая прочь; а вот злится, заметив, как она скорчила гримасу в ресторане. Может быть, это он пытается напугать ее? Хочет избавить Селию от ее влияния и критики, чтобы она целиком и полностью принадлежала ему?