— Пошли, братва! Логин! Митя! Николка! Пошли! — звал Иван, возбужденный и радостный. Они снова сошлись вчетвером.

— Патроны все ли дослали? Проверь! — сказал Логин.

Все трое остановились и защелкали затворами.

— Пошла наша грозная армия на фашиста! — пошутил Николай.

Вдоль дороги тянулась тропинка, по ней шла вереница пеших бойцов, и они вчетвером зашагали по той же тропе, исподволь углубляясь в лес. Будто перед этим и не было никакой тревоги. За деревьями и кустами всего метрах в сотне от них с ровным урчанием шли по дороге машины.

В зарослях папоротника, между пнями и хвойными высотками больших муравейников, тот в землю лицом, тот навзничь, лежали убитые гитлеровцы. Должно быть, те самые, которые задержали и обстреляли автоколонну.

— Разведчики были, должно! — сказал Николай.

— Отрезать хотели! — глядя на мертвых, жестко усмехнулся Дмитрий. — Тут их и подрезали, а тот старшина растерялся — да в панику! Тюха!..

Иван и Логин шагали молча по влажной тропе, по сторонам которой под деревьями густо разросся папоротник.

— Закурим, что ли, ребята! — предложил Иван, переходя небольшую поляну, чуть приотстав от вереницы прошедших бойцов.

— Стой! — неожиданно раздалась команда.

Все четверо остановились.

— Часть свою ищете, что ли, товарищи? — спросил боец из окопа, расположенного в кустах по противоположную сторону поляны.

— Часть ищем, — ответил Иван.

— Чего же ваша часть в тылах оказалась? Может, она за вами бежит, догоняет?

— Может, и догоняет! — дерзко отозвался Николай. Они заметили прямо на них глядящий из-за кустов глазок пулемета.

— Ну ладно, ребята, не оставай от других! А ну, прямо бегом до овражка! Как раз угадали на сборный! — раздался второй голос, и из-за кустов вышел сержант с перевязанной головой. Сквозь марлю белой повязки сочилась свежая кровь.

— Задело тебя? — сочувственно спросил Дмитрий.

— Царапнуло. А ну, поживей, поживей в овражек! — сержант указал рукой направление. — Бего-ом! — скомандовал он.

И тут, пробегая мимо, они увидали у самой тропинки вдоль поляны окопы, наполненные бойцами, возле которых лежали бутылки и связки гранат.

Они пробежали еще метров двести по лесу и спустились в овраг. Под деревьями и кустами сидели бойцы, кучками человек по тридцать, видимо, как и они, только прибывшие.

Иван с товарищами присоединились к ним. На поляне была уже построена рота бойцов. Перед ротой прохаживался старший политрук.

— Вы поступаете в батальон пополнения, — говорил старший политрук насторожившимся бойцам. — Прежде всего направляетесь к кухням, получите горячую пищу. Когда вас будут сводить в батальон, через своих отделенных заявите, у кого не в порядке оружие. Вижу, никто из вас винтовку свою не бросил. Значит, сумеете употребить свое оружие против фашистских захватчиков еще не в одном бою и дойдете с ним до Берлина. — Политрук вдруг вытянулся и скомандовал: — Рота, смирно! Товарищ лейтенант, — обратился он, повернувшись к подошедшему командиру, — стрелковая рота сформирована, принимайте командование.

Лейтенант повел роту. Ровная поступь бойцов глухо ударяла по влажной земле.

В том овраге метров за сотню, видно, тоже проводилось формирование. Слышались возгласы командиров. И оттуда прошла мимо рота во главе с другим лейтенантом.

Старший политрук закурил, строго обвел глазами поляну и вновь пришедших бойцов, разместившихся под кустами.

К нему сошлась группа политруков, обмениваясь шутками. Две-три минуты они покурили.

«Не спешат! — с досадой думал Иван. — Там бой грохочет, люди нужны, а они зубоскалят!»

На поляну въехал боец-самокатчик с сумкой, спрыгнул возле старшего политрука и что-то ему доложил, порылся в сумке, подал какие-то бумаги, пакеты. Их окружили политруки. Один из них по-мальчишески закричал в сторону соседнего формировочного пункта:

— Политрук Поляков! Младший политрук Володя Русанов! Бегом ко мне! Почта из Вологды и из Саратова! Угадайте, кому, откуда!..

С соседней поляны уже бежали к нему через кусты не двое, а четверо.

— А мне письма нет? А мне? — спрашивали один, другой…

Вызванные счастливцы схватили свои конверты, побежали с ними обратно. Самокатчик вскочил в седло и умчался.

— А тот говорил — окружение! Тюха! — произнес Дмитрий. — Где это видано, чтобы в окружении почта!..

Наконец один из политруков, с повязкой дежурного по части, подошел ко вновь прибывшим красноармейцам, ожидавшим формирования.

— Ну, товарищи, ваша очередь! — обратился он к ним. И вдруг скомандовал резко: — Встать!

Все поднялись, где кто сидел, но еще продолжали держать себя «вольно». Иные курили.

— Вы, товарищ боец, где потеряли винтовку? — обратился к одному из них политрук.

— Как танк нас утюжил, товарищ политрук, то я затвор из нее потерял в окопе, — смущенно сказал красноармеец. — Край-то под гусеницей осыпался весь, и затвор уж я так и не нашел, а без затвора она к чему…

— Значит, под танком был? А где же тот танк? — спросил политрук.

— Кто его знает! Их много было… Дальше пошли…

— Ладно, иди к стороне. А ты, старик? Тоже под танком был? Где винтовка? — спросил политрук Логина.

Тот стоял, глядя на невысокого политрука со своего «гвардейского» роста.

— У меня, товарищ политрук, ее не было, — твердо, с достоинством сказал Логин.

Политрук вдруг заморгал в растерянности и удивлении.

— Виноват, товарищ генерал-майор! Я не узнал вас, — пробормотал он. — Значит, вы живы… Значит…

Политрук испуганно оглянулся по сторонам, вытянулся перед Логином что называется в струнку.

— Встать, смир-рно! — гаркнул он вдруг на весь овражек и, взявши под козырек, доложил: — Товарищ генерал, сборный пункт десятого заградительного отряда ведет формирование рот из подтягивающихся бойцов. Дежурный по сборному пункту политрук Ромашов.

Политруки и командиры, вытянувшись, любопытно разглядывали словно воскресшего из мертвых начоперода армии. Старший политрук подбежал к Логину и стал ему что-то докладывать, держа руку под козырек. Генерал отвечал односложно.

— Вольно! Садитесь, товарищи. Ожидать тут, на месте, — минуту спустя негромко приказал дежурный политрук вновь прибывшим.

Логин сбросил с плеч плащ-палатку, скинул куцую, смешную шинель и оказался в гимнастерке с генеральскими звездами. Он больше не горбился, а, прямой, высокий, пошел из овражка, окруженный командирами, на ходу задавая какие-то вопросы, выслушивая ответы.

— Вот так Ло-огин! — вполголоса задумчиво протянул Николай.

— Давай-ка, ребята, мотать отсюда! — шепнул Дмитрий и дернул Ивана за рукав.

Иван и сам был готов провалиться сквозь землю.

— Пошли! — поддержал Николай. — В другом овражке где-нигде сформируют… Ну его к бесу!

Они осторожно ретировались и неприметно, кустами, выбрались из овражка.

Должно быть, с той самой лесной дороги, от которой Иван с товарищами сошли на тропу, теперь навалилась автоколонна. Машины шли за машинами, загромождая шоссе, создавая сумятицу. Валом валили и массы пеших бойцов, хотя было еще светло и над дорогой могли появиться самолеты врага.

Иван с товарищами втроем брели вдоль обочины, вдоль нескончаемого обоза, шли километр, другой, третий…

Их никто не задерживал — не было больше ни заградительных отрядов, ни сборных пунктов. Толпы и вереницы пехоты рассеялись, свернув куда-то в кусты, в пролески. Обгоняя троих приятелей, в наступающих сумерках четко проходили роты бойцов с командирами, но не шли по шоссе, а тоже сворачивали куда-то на боковые дороги. Может быть, это двигалось пополнение на передовую, которая слышна была километрах в пяти-шести в обе стороны. На темнеющем небе уже появилось мерцание артиллерийского боя.

— Пожрать бы! — сказал Дмитрий.

— А вон бойцы там не с котелками ли, под деревцем? Давай подберемся! — предложил Николай.

В пятидесяти метрах от дороги кучка бойцов человек в десять управлялась с каким-то пахучим мясным варевом.