– Ложь. Альберта никогда и никто не использовал.

– В первые месяцы 1975 года Альберта использовало правительство Монтенегро. Однако до конца года это держали в тайне. Альберт понял, что его используют; снача ла он ничего не сказал; затем намекнул, что ему известна суть происходящего, но он намерен продолжать свою работу. Возможно, у него не было другого выхода: он слишком много знал и, подав в отставку, подписал бы себе смертный приговор.

Взгляд Тьюринга начинает выражать беспокойство. Рамирес-Грэм замечает обиженное выражение его лица но чувствует, что не должен останавливаться. Он допивает свой кофе.

– Потребовалась некоторая фальсификация; нужно было придумывать якобы перехваченную информацию. Например, в прессе помещались рекламные объявления, содержащие секретные сообщения; затем они будто бы обнаруживались, и в их публикации обвиняли ту или иную группу оппозиционеров. Так погибли члены группы гражданских и военных, подозреваемые в организации плана свержения правительства под названием "Тарапака". У правительства не было неопровержимых доказательств для того, чтобы разделаться с ними. И тогда были придуманы секретные сообщения, подтверждающие их вину, представленные на суд группы "Достоинство".

– А какова моя роль во всем этом?

– Альберт подумал, что об этих вымышленных посланиях должно знать как можно меньшее число криптоаналитиков, и большинство из них занимались анализом настоящих сообщений. А у Альберта имелся любимый криптолог; он и расшифровывал всю вымышленную информацию. Он выбрал его за равнодушие к переменам политического курса, неспособность задумываться о последствиях своей работы или испытывать угрызения с вести. Выбрал человека, живущего так, будто находи вне истории.

Впервые за все время разговора Тьюринг поднимает глаза.

– Я сожалею, сеньор Саэнс. Все сообщения, которые вы расшифровывали, Альберт брал из учебника по истории криптоанализа. Это нетрудно проверить. Раздел первый, код моноалфавитной замены. Раздел второй, код полиалфавитной замены… В действительности ваша работа и работа всей Тайной палаты сводится к одному: сокрытию того, насколько вероломной могла быть диктатура в отношении своих врагов. Инертность помешала вам самому разобраться в этом. Поверьте, сеньор Саэнс, я понимаю, насколько вам тяжело сейчас. Поймите, для меня это тоже нелегко. Вы представляете, как я буду работать здесь, зная обо всем этом?

В свете красных неоновых ламп служащий Золотого Дома, сидящий на рецепции, заходит в Плейграунд со своего компьютера. Его аватар входит в бордель, где встречается с проститутками, смоделированными под самых известных порнозвезд. Он только что договорился с одной из них – женщиной в сапогах до колен, с обнаженной грудью. Она берет аватара за руку и ведет к шелковым занавескам, за которыми виден коридор, по обе стороны которого расположены комнаты за красными дверьми. Ты хочешь завязать со служащим разговор, и это возвращает тебя к повседневности.

– Брайана Бэнкс 23. – Ты впервые слышишь его голос, такой слабый, будто голосовые связки не в состоянии напрячься настолько, чтобы произнести звук нормальной наполненности. – Те, кто зарегистрирован в сети официально, платят за нее большие деньги. Но в Плейграунде есть более семидесяти ее копий.

Он нажимает на клавишу паузы, и изображение на экране застывает. Ты восхищаешься Брайаной: ее ягодицами, обтянутыми серебристыми шортами, длинными ногами, замечательной красоты грудью и тонкой талией – она кажется тебе совершенным цифровым созданием. Должно быть, дизайнер, сотворивший ее, провел не одну ночь листая порнокаталоги, желая переплюнуть всех моделей. Возможность встретить подобных девушек в реальном мире кажется тебе невероятной. А ведь они есть, и их много, говоришь ты себе.

Человек с рецепции дает тебе золотистый ключ от номера. "Снова к Карле, – говорит он с улыбочкой, – самое лучшее для нас – это постоянные клиенты". Ты опускаешь глаза, чувствуя, как кровь приливает к щекам, и ретируешься, нетвердыми шагами направляясь к лифту. Жить нелегко. Всегда было нелегко. И особенно – сейчас.

Один. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Ты внимательно смотришь на белые цифры на черных кнопках. Перед тем как нажать кнопку, ты спрашиваешь себя, не содержится ли здесь некое секретное послание. В этом можно не сомневаться: даже в самых незаметных местах можно найти структуру и смысл. И ты можешь расшифровать практически любую информацию. Даже если бы на ее сокрытие ушла вся сила мира.

Тебе хотелось бы оставаться в этом металлическом склепе с зеркальными дверями. Чтобы этот подъем не прекращался. Ты откроешь дверь и попадешь в такое место, где все будет незнакомым и где не будет старости, которая одолевает тебя сейчас. Потому что сейчас тебя будто засасывает трясина. Руки женщины твоей мечты исчерчены следами уколов. Вся твоя работа оказалась не более чем старым анекдотом для малолеток. Дело всей твоей жизни, твое непрерывное служение нации – прикрытием для преступников. Итак, большая часть твоей жизни – просто ложь.

Ты выходишь из лифта в знакомый коридор. С кем встретишься ты за дверью, к которой направляешься? С девицей из Калифорнии или с настоящей Карлой? И что она подумает, узнав, как глупо завершается твоя жизнь? Или все эти события – часть какого-то загадочного плана, о котором ты можешь лишь догадываться? Есть ли секретный замысел в твоих действиях, или его существование – просто твоя навязчивая идея?

Ты очень скучаешь по Альберту. Он говорил тебе, что паранойя в вашей профессии приветствуется. Удивительный человек, открывший тебя; но даже он не подготовил тебя к тому, что ты узнал сегодня. Этот самоуверенный Рамирес-Грэм… И хуже всего то, что ты веришь ему. Тебе будет очень, очень трудно жить с этим знанием.

Годы, проведенные рядом с Альбертом, были неповторимыми. Тебя воодушевляло уже только сознание его присутствия в одном с тобой здании; достаточно было пройти несколько метров, и ты могу видеть его, услышать его голос, почувствовать силу его ума. Ты работал все лучше, целиком отдаваясь поставленным задачам, чувствуя, что борешься за цели, превосходящие твою человеческую сущность. Ты посвятил всю свою жизнь этому иностранцу. Ты жил, постоянно окруженный секретами, зная, что в жизни каждого существуют загадки, но ни на что не обращал внимания – ради него. Да, ты сомневался, что он относился к тебе так же, он скрывал от тебя кое-что. Но скрывать то, чем ты на самом деле занимался в Тайной палате? Никакая криптография не стоит такой лжи!

Ах, Альберт! Он был так жесток с тобой. И хуже всего то, что ты готов простить его или хотя бы попытаться понять. Хорош бы ты был, если бы когда-нибудь попытался спросить о его личной жизни. Когда дело касалось Альберта, ты будто вступал на запретную территорию.

Карла открывает дверь и видит тебя на полпути между лифтом и своей комнатой. Она босая, одета в ярко-красный пеньюар, который кажется тебе совершенно не соответствующим данному моменту. Она надевала его в один из вечеров, который лучше всего запомнился тебе за все время вашей связи; тогда произошел один из ее взрывов. Лежа в кровати, вы смотрели телевизор; ты курил, а она пила ром с "колой" из баночки. Вдруг она начала подшучивать по поводу твоего члена; сказала, что видела точно такой же у одного из своих клиентов. Это задело тебя. Ты подозревал, что она принимает других мужчин, но предпочитал не обсуждать это и хотел бы, чтобы она поступала так же. Ты начал читать новые правила работы, установленные Рамиресом-Грэмом. Прошло десять минут. Она выключила телевизор и попросила прошения. Ты не ответил. Она выхватила у тебя папку, порвала все листы один за другим и выбросила их в мусорное ведро. Ты встал и оделся: белье наизнанку, галстук развязан. Сказал, что вернешься, когда она остынет и почувствует себя лучше. "А этого, судя по всему, никогда не произойдет", – сказал ты, не глядя на нее. Она закричала: "Что ты знаешь о моей жизни?! И о моих проблемах?! Ты делал вид, что пытаешься понять меня, а сам никогда не представлял, как трудно бороться с зависимостью от наркотиков. Сукин сын, педик, эгоист! Ты не знаешь, что такое настоящая боль!" Когда ты выходил из комнаты, она бросила вслед банку с ром-колой, забрызгав твой плащ. Ты был настолько рассержен, что спустился по лестнице, хотя лифт был под боком. Подошел к своей машине с твердым намерением навсегда исчезнуть из жизни Карлы. Но уехать не смог: ты сидел в своей "тойоте", вновь и вновь переживая угрызения совести. И вернулся в 492-й номер: если ей не поможешь ты, то кто это сделает?